Гость из будущего. Том 4

— Подумаешь очки? — захихикал незнакомец, похожий на кролика из советского мультфильма о похождениях Винни-Пуха и Пятачка. — Я в принципе вижу и без них. Извините, забыл представиться: Андрей Григорьев, младший преподаватель УПИ. В Москву приехал на курсы повышения квалификации. И воскресенье могу выступить от имени всех свердловских студентов. У нас в Свердловске в магазинах шаром покати, полный голяк.

«Что-то ты, парень, больно резв», — улыбнулся я про себя, однако вслух сказал совершенно иные слова:

— Выступить со сцены на Красной площади — это дело серьезное и ответственное, поэтому перед выходом на помост, покажешь мне основные тезисы, договорились?

Я протянул руку этому представителю УПИ, а сам подумал: «будешь нести чушь, отрублю микрофон и врежу по шее».

— Договорились, — радостно закивал Андрей Григорьев, вцепившись в мою руку, словно утопающий за соломинку.

«Ненормальный», — подумал я, еле-еле от него отцепившись. И только-только я присел на лавку, чтобы перевести дух, как тут же прибежал Владимир Семёнович с гитарой.

— Слушай, Феллини, внимательно, — прорычал он и, заиграв аккуратным перебором, вполголоса запел: Если парень в горах не ах, / Если сразу раскис — и вниз, / Шаг ступил на ледник — и вжик, / Оступился — и в крик…. Как, Феллини, годится?

— Слово «вжик» вычёркиваем, — тяжело вздохнул я. — И вместо этого пишем слово «сник».

— Шаг ступил на ледник — и сник? — задумчиво пролепетал Высоцкий. — Да, так действительно лучше. Ничего-ничего, потерпи ещё чуть-чуть, — похлопал он меня по плечу. — Нам эту песню до воскресенья хоть так, хоть сяк кровь из носу надо закончить.

— Да-да, — кивнул я, схватившись за голову, — либо так, либо сяк, либо чем-то об косяк.

— Феллини, ты сегодня разминаться будешь или как? — гаркнул мне Левон Кочарян.

— Иду, — устало выдохнул я, еле-еле отвязавшись от Высоцкого.

* * *

Приблизительно через полтора часа волейбольный мини-турнир добрался до своего финального матча. И хоть команд было почти три десятка, но кто-то слабо подавал, кто-то плохо принимал, кто-то бездарно пасовал, кого-то губила плохая сыгранность, поэтому некоторые коллективы вываливались из турнирной борьбы за считанные минуты. Сильнее всех на этом любительском фоне выглядела сборная, собранная из ребят с заводов ЗИЛ, АЗЛК и «Динамо». Кроме них была ещё одна волейбольная дружина из спортсменов-студентов. Они как раз пересеклись в полуфинале, где верх в красивой и упорной борьбе взяли заводчане.

Наша киношная сборная тоже добралась до финала. Потому что я «кошмарил» соперников силовой подачей, Левон Суренович неплохо принимал на задней линии, а актёр Владимир Трещалов мощно лупил, взлетая высоко над сеткой. Но кроме наших козырей в команде имелось и своё слабое звено — это был заслуженный комик советского союза Сава Крамаров, который играл так же смешно, как и на киноэкране. То он вместо подачи на чужую половину площадки, мог залепить мячом кому-нибудь из своих же товарищей в голову. То, принимая простейшую подачу, мог поскользнуться и, комично падая, рассмешить до икоты всю собравшуюся публику. Поэтому мы по турниру проползли не шатко и не валко, с большим трудом обыгрывая даже слабаков.

Однако с заводчанами мы начали матч, состоящий из одной партии до десяти очков, более чем уверенно. Я вышел на подачу и неожиданно для соперника, вместо силовой и мощной подачи, запустил хитрый «планер». И пока соперник перестраивался, мы повели со счётом 4:0. Правда, когда я свою подачу потерял, заводчане так же быстро и отыгрались. Как известно в волейболе при выигрыше права подавать, игроки переходят на одну позицию по часовой стрелке. И когда мы сделали полный круг, и я снова взял в руки мяч, счёт был уже равный — 4:4.

Но мне и тут удалось перехитрить нашего непростого соперника. Я сначала вколотил силовую подачу, затем запустил «планер», а потом снова «силовую» и снова «планер». Однако при счёте 8:4 в нашу пользу я совершил непростительную ошибку и шибанул мячом прямо в стеку. Чуть-чуть не рассчитал высоту, на которую обычно подкидываю волейбольный снаряд, и этой оплошностью соперник вновь воспользовался сполна. И когда я, сделав круг по площадке, в третий раз встал на место подающего, счёт был уже 8:8.

— Феллини! Феллини! — закричали наши персональные болельщицы, среди которых главным образом были актрисы из училища имени Щукина.

Пока шёл турнир, сюда подъехали Наталья Селезнёва, сёстры Вертинские, Валентина Малявина и ещё несколько одногруппниц моей красавицы Нонны. Вот они громче всех и болели. Кстати, за заводских ребят тоже много кто болел.

— Тайм аут! — попросил я главного судью матча.

— Мужики, — обратился я к своим партнёрам по команде, когда мы встали вкруг, — нужно сейчас держать подачу из последних сил.

— Правильно, — согласился Владимир Трещалов, — мы только на подачах Феллини очки набираем. Нужно мужики упереться, потому что…

— Потому что моральных сил до победы не хватит, — закончил за него Левон Кочарян. — Сава, ты можешь хоть что-то нормально отбить?

— Могу, сегодня просто не мой день, — обиделся Крамаров. — Хотите, меняйте.

— Поменяли бы да не на кого, — проворчал Лева Прыгунов.

— Всё, собрались! — рявкнул Кочарян.

Мы пожали друг другу руки и я, схватив мяч, выбежал за лицевую линию. Затем несколько раз ударил его в пол, дождался свистка главного судьи, подбросил волейбольный снаряд вверх, разбежался и вместо мощной силовой подачи, закрутил хитрый «планер». Дело в том, что «планер» можно подавать и в прыжке, и так как я сегодня такого фокуса ещё не делала, парни из заводской волейбольной команды растерялись. Видя, что я выполняю подачу в прыжке, они сели поглубже на лицевую линию, а мяч закрутился точно под сетку.

— Гооол! — закричали наши болельщицы.

— Счёт 9:8, — объявил судья соревнований. — Матчбол!

Соперники на той стороне площадке забегали, засуетились, ломая голову, какая подача сейчас полетит. А я, отойдя за лицевую линию, вдруг за спиной услышал быстрый шёпот Высоцкого:

— Феллини, я песню закончил. Слушай: «Если шел он с тобой, как в бой, / На вершине стоял больной, — / Значит, как на себя самого, / Положись на него!».

И в этот же момент судья на вышке дунул в свисток. И у меня совершенно всё вылетело из головы, как я планировал сыграть. Поэтому мяч я подбросил высоко вверх, а затем, не успевая выпрыгнуть, просто пробежал вперёд и, кое-как шибанув рукой по волейбольной сфере, еле-еле перекинул мяч на ту сторону площадки. И на нашу большую удачу, двое игроков соперника, тоже запутавшись, пошли на этот простенький удар одновременно. И вместо того, чтобы организовать ураганную и неотразимую атаку, они столкнулись друг с другом, а мяч свободно плюхнулся на волейбольный паркет.

— Гооол! — закричали наши болельщики и болельщицы, а главный судья на вышке торжественно объявил нашу победу.

— Владимир Семёнович, ты хоть понимаешь, что сейчас сделал? — всплеснул я руками.

— Что-что, — насупился Высоцкий, — я песню закончил и вам помог выиграть. Кстати, как концовочка, годится?

— Годится, — усмехнулся я. — Только слово «больной» надо зачеркнуть, а вместо него написать — хмельной.

— Качай, Феллини! — эмоционально закричал, подбежав ко мне, Левон Кочарян.