Хинд

– Гражданин.. – начали за окном в замешательстве.

– Гражданин Соединённого Королевства Великобритания Шахин Давудбеков уверяет вас, что документы при нём, но по карманам шарить лень.

– Великобритании? Не Республики Беларусь?

– Не, не Белоруссии.

– Ладно. – ХIинд скорчилась на сидении, чтобы рассмотреть инспектора, после чего ей удалось увидеть как он чешет затылок. – Проезжайте.

Машина тронулась.

– И не Белоруссия говорить надо, а Беларусь. Бе-ла-русь. – донеслось вослед.

– По-русски правильно – Белоруссия. – заметила ХIинд.

– Беларусь, Белоруссия, Беларусия, Беларуссия – один фиг. Назвали бы честно – картофельстан.

– Как?.

– А чё, чё, им правду слабо сказать, а? Стоп.

– По-моему, здесь знак остановка запрещена.

– Не остановка же есть, стоянка. Жди меня и я вернусь. – Дверь хлопнула оглущительно, заставив инстинктивно зажмурить глаза.

Сидеть скучно, к тому же подташнивало.

Она посмотерела – через метров пять газона виднелось здание, горевшее огнями, почему-то без вывесок . Не сообразив, для чего здание предназначено, полезла в бардачок, понимая, что поступает не хорошо, но не в силах сдержать приступ любопытства.

Приоткрыла – на колени посыпались крошки, ворох бумажек и счетов. Последним сверху выпал пистолет – она испугалась было, но быстро взяла себя в руки – точь в точь такой же видела у Заурчика:

– Не бойся, газовый. – Сказал он тогда ей и выстрелил куда-то вбок – хорошо, окна в доме были открыты настежь, почти ничего и не почувствовалось.

– Чё ты в мои вещи залезла? – спросил Шахин, залезая обратно в машину. – Держи. Хорошее, вчера тут питался – опробовал.

Она взяла из его рук подогретую пиццу, принялась жевать.

– Да не залезала я..

– Брешешь. У меня там нитка воткнута, между дверцей и корпусом.. Ах-ахаха. Смешно я тебя поймал?

– Смешно.

– Типа сыщик. – Он наклонил голову вправо, мимо неё – ХIинд испуганно вжалась в кресло.

– Ты чего?

– Вуга-ага-га, испугалась?? Гляди, - Шахин ткнул указательным пальцем в стекло, - правая фара отливала солнечными лучами.

Она не сразу сообразила, что он смотрелся туда вместо зеркала. Сообразив, спросила:

– Но вот же висит прямо в салоне… Тоже отражает.

– Это.. – Шахин мотнул головой. – Я не люблю. Вертеть неудобно. Ты того, знаешь, туда – он постучал пальцами по бардачку – не лазь. Там заряжённый пистолет, стрельнёшь в себя ещё.

– А он не газовый? Похож ведь..

– Не похож. Газовый. Переделан под боевые патроны. А огнестрельный у меня вот этот – он задрал майку. – Видно?

– Я думала. Ты от него разве не должен избавиться?

– Че-его? – Шахин засмеялся. – Тот, из которого я Ляму стукнул, я его утилизовал давно. Этот другой.

ХIинд закрыла глаза.

К кому я попала? С кем связалась? У кого в машине сижу? Сколько у него вообще пистолетов?

Тьфу, какие дурацкие мысли.

Она любит его и ей всё равно; к тому же Ляман заслужила своё, долго к этому шла.

А впрочем, мысли совсем не дурацкие – сшиб же он её в Петербурге, даже особо и не извинился. Вообще, она мало знает его.

– Что? – спросил он.

Машина уже ехала, быстро, но, кажется, на допустимой скорости.

– Я наговорила девушке, с которой снимаю квартиру такого.. Теперь слухи пойдут.

– Ахахааах, что ты могла ей сказать?

ХIинд пересказала.

– Почему ты вообще представился ей Гогой? Кто такой Гога?

– Одна сука. Найду – зарежу.

– Так зарежь.

– Найти надо. Затаился где-то, трусливый шакал.

– В Лондоне, сейчас все бегут в Лондон.

– В Лондоне ему небезопасно. Нет.

– Почему?

– Потому что я – держатель паспорта ЮК. Понимаешь? Реально. Тому служителю волшебной полосатой палочки правду сказал.

У ХIинд отвисла челюсть.

– Так значит, мы граждане одного государство?

– Если Евросоюз одно государство, то так точно, ахааахах. Нравится?

– Ничего себе. Так нас в любом ЗАГСе распишут?

– А ты думала?

– А я думала, никях сделаем и всё..

Шахин покачал головой:

– Нормальная свадьба держится на трёх китах – росписи в ЗАГСе, никяхе и динамичности. Слова мозговитого человека, то бишь меня.

И тут зазвонил телефон.

Взглянув на номер звонящего, Шахин срулил на обочину и вышел из машины.

Апрель, 2010-го года.

– Едут. – Доложил Эльвин глядя в окно. – Я слышу бам-бам-бам от ихняя мигалки.

Вюгяр оторвался от сейфа, измученный и злобный:

– Не умею вскрыть. Он очень хитрый, этот Артур.

– Класс. – Эльвину это понравилось. – Давай его похитим, мощный мужик, возьмём заложник, как Басаев и нас покажут по телевизор. И деньги дадут. А мы его палец отрежем.

Вюгяр в бессилии не стал ему возражать. Тем более не было времени разбирать планы Эльвина – то продать Ляман на органы, то захватить отца Шахина.

Грабёж дома же был его собственной идеей – у них просто обнулились деньги. Ляман, после того, как закрутила любовь со Давудбековым-старшим обнаглела и забыв, кому обязана, подкидывать стала мало и неохотно. Надежды на собственный бизнес развеялись – если Шахин, пока работал в офисе что-то и давал, то Ляман за его спиной шипела и потом не стеснялась приходить к ним и требовать назад отданное.

В конце произошло самое страшное – лох сбежал. Что-то понял, или Ляман неграмотные подходы к нему использовала. Из подсмотренного в окне – охран поставлена плохо, через забор перезли только так – следовало, что Ляман удалось крепко заманить Артура – но ни брату, ни Эльвину она ничего не сказала, начав вести собственную игру. Забыла, кому обязана, кто её вытащил в Нерезиновск. Вюгяр был старше сестры на 10 лет, образован, рано уехал в Россию, многое повидал, перепробовал, но ничего у него не ладилось и ни копейки не водилось, пока он не обнаружил, что в родной деревни прозябает жадная, наивная и на всё готовая родственница. Поженить их с закадычным приятелем Эльвином было делом одно приезда в гости. А дальше – куда муж, туда жена. Бабушка и другая родня против отъезда не возражали.

Потом поиски подходящего идиота. В одном из ночных клубов увидели выступление, решили – то, что надо. Знакомство. Аудиоверсия Корана через наушники Монстер. Кто не с нами – тот под нами. Никях. С документами оказались проблемы, не удалось сходить в ЗАГС, пришлось изображать праведных муслимов. Всё на мази. Работал там, куда его поставили. Начали трясти. И первый обвал – сбережений никаких, заработанное тратил и вообще, деньги к нему идут от друзей, которые погнали его.

– Пока ты живёшь с этой, про реп – забудь. И про нас забудь. Тебя поставили на табуретку, воткнули голову в петлю и ты радостно собираешься дать затянуть её на шее. Пересобираешься – приходи. – так сказал один из них, с узкими глазами, но европеоидным типом лица.