Хождение Восвояси
Шрифт:
– Спасибо, – буркнула она, с отвращением приподняв тяжелый от грязи подол и рассматривая ноги, словно обутые теперь в черные блестящие сапоги до колена. Не дождавшись ответа, так же, не поднимая взора, она призналась: – Мне тоже казалось, что его найти – раз плюнуть…
– Может, еще попробуем?
– Ну давай.
Лёлька свела брови к переносице, вспоминая изо всех сил обстоятельства их с домом первой встречи. Они шли… то есть она ехала… дождь лил… ничего дальше носа, казалось, видно не было… всё мутное, словно спросонья глаза не продрала… и вдруг…
Всё мутное!
Лёку
– Тут! – радостно воскликнула она, размазывая рукавом остатки грязи по лицу.
Шино охнул. Точно месяц из тумана в известной считалке, из мрака выступил тот самый дом скромной наружности, три этажа, черная крыша с кокетливо приподнятыми алыми углами, и оказался он почти на самой окраине, выглядывая дальними окнами на поле с бесконечными завалами желтых воинов, павших под ударами урагана.
– Как я раньше его не замечал?.. – недоуменно прошептал мальчик, озираясь по сторонам. Ничего не изменилось: все дома, которые он видел до этого, оставались на своих местах, ни один не подвинулся, не скинул маску, не ушел в соседнее измерение, уступая месту мастерской Вечных, но, тем не менее, вот она, во всей своей неприметной и таинственной красе, бери и заходи!
Так просто…
Так просто?
– Ори-сан? – врожденная осторожность или благоприобретенные хорошие манеры остановили его у крыльца, узкой деревянной лентой оббегавшего дом. – Ты со мной?
– Нет! – с негодованием фыркнула княжна. – Это ты со мной, Мажору-сан!
– Мужчина – воин и хозяин в Вамаяси, – мальчик гордо выпятил грудь. – Женщина всегда за ним!
– Я не женщина, я девочка, – елейным голоском уведомила его Лёлька, отпихнула локтем и, не дожидаясь возмездия, ступила на крыльцо.
Мажору, видя, что дискуссией и авторитетами традиций тут не возьмешь, одним прыжком обогнал ее.
– Зато мы в Вамаяси! А в чужой чайный домик со своим монахом не ходят, как сказал один мудрый тэнно Запада!
– Он так сказал?.. – Лёлька остановилась, озадаченная смутно знакомым звучанием загадочного выражения.
– Да. Я читал сборник его изречений в переводе знаменитого ученого императорского двора Сагу Перевраки.
Пытаясь сообразить, что имел в виду неизвестный забугорский мудрец, Лёлька упустила момент, когда Мажору двинулся первым по узкой ленте вамаясьского крыльца.
– А еще я знаю, где можно пролезть внутрь так, чтобы не попасться на глаза, – заговорщицким шепотом сообщил он, и княжна сдалась.
Место для незаметного пролазания располагалось на другой стороне дома и в обычное время служило дверями для слуг и торговцев. Приложив ухо к сёдзи, мальчик дал ей знак остановиться и замер, прислушиваясь к творившемуся внутри. Когда Лёке ждать уже надоело, и она стала подумывать, не странная ли это шутка ее вамаясьского подельника, тот обернулся и прошептал:
– Никого.
Ни звука. Словно всех слуг разогнали. Идём?– Давно пора, – буркнула девочка, так и не простившая юному Шино потерю лидерства.
– Сёдзи не прикрывай… совсем темно будет… – прошептал тот, едва ступив под покров непроглядной тьмы притихшей обители магов.
Лёлька послушалась, но свет полусонных звезд, едва трогавший узкую полоску перед приоткрытыми дверями, был бессилен перед мраком уже в нескольких шагах от порога.
– Чтоб тебя котэнгу унёс… – ругнулся мальчик, натыкаясь на что-то тяжелое и останавливаясь посреди неизвестного помещения, заваленного не понять чем не разберешь как.
– Дай руку, – не упуская возможности мятежа, скомандовала Лёлька.
Не дожидаясь ответа, она сжала несопротивляющуюся ладонь сообщника и потянула его за собой.
– Ты видишь в темноте?! – изумился мальчик.
– И вижу, и слышу… – пробормотала она, прокладывая путь между корзинами, котлами, кучами тряпья, метлами и прочими хозтоварами, разбросанными нерадивой прислугой перед отходом ко сну.
– Не топай! – пытаясь вернуть руководство операцией, строго прошипел Мажору. – Слуги должны спать где-то поблизости! Удивительно, что не здесь…
Лёлька оглянулась, всмотрелась попристальней в то, что она приняла за груды ветоши – и наступила себе на пятку.
– Они здесь… – прошептала она еле слышно в ухо налетевшего на нее вамаясьца.
– Кто? – почти не испугался он.
– Слуги.
– Где?!
– С-сп-п-пят… н-наверн-ное… – пискнула она, отгоняя самые жуткие мысли: не услышать, как они пробирались по местной полосе препятствий, мог только мертвый. Но мысли отгоняться не спешили, наоборот, они лезли в голову наперегонки, толкаясь локтями и пиная друг друга, и впереди остальных оказывались самые-самые-самые. Не в силах больше выносить неизвестности, Лёлька решительно прошипела: "Не двигайся!" и шажок за боязливым шажком подкралась к ближайшему человеку.
Это была женщина. И грудь ее едва заметно, но ровно, вздымалась и опускалась. Служанка лежала на полупустом мешке как на матрасе, опустив голову на перевернутый котелок. "По сравнению с их обычными подушками эта – пуховая", – невольно подумала девочка, морщась от воспоминания о последнем свидании с традиционной вамаясьской подушкой.
Не понимая, какая блажь ее подталкивает, Лёлька наклонилась перед женщиной и, затаив дыхание, одним пальцем дотронулась до ее руки.
Ничего.
Еще раз…
Ничего.
Не понимая, что и зачем она делает, княжна постучала пальцем по тыльной стороне ее ладони, потом тронула за плечо, потом, осмелев, потрясла…
Ничего.
Проделав то же и с таким же результатом с развалившимся неподалеку стариком, потом с пожилой матроной, почивавшей в обнимку с метлой у кухонного столика, она выпрямилась и озадаченно помяла подбородок. Один человек, конечно, может так крепко спать. Но не три ведь подряд!
– Ори-сан! Ори-сан! Всё в порядке?
Поддавшись на тревожное шипение мальчика, она вернулась и вкратце описала свои открытия.