Хождение Восвояси

– Не, – Лёка непреклонно покачала головой, отправляя в рот первую ложку креветок. – Мисо отдельно, креветки отдель…

Слова ее заглушил раскат грома – неожиданно близкий, да такой, что земля задрожала, зубы зачесались, а сердце, метнувшись к горлу и встретившись на полпути с обедом, шлёпнулось в пятки. Спустя пару секунд блеснула молния.

– Совсем рядом, – невозмутимо прокомментировал Мажору, не прекращая жевать.

– С дуба падали листья ясеня… – только и успела пробормотать девочка, прежде чем налетевший порыв урагана перевернул все столики, посуду, и умыкнул навес, швырнув в обмен на головы ведро тяжелых капель. Слуги вокруг закричали и засуетились: одни гонясь за неожиданно вставшими на крыло шатрами и циновками, другие – с не успевшими улететь тряпками – за своими хозяевами, облитыми всем меню сразу. Молнии сверкали между людьми, как оголтелые, испепеляя в фейерверке искр устоявшие на свою единственную ногу [193] лакированные-золоченые шесты от шатров, деревья, кусты и паланкины, и только струи дождя, толстые, как веревки, и так же больно хлещущие по спинам и головам, гасили пожары.

193

За неимением головы и ее антонима как анатомического факта.

– В дома, все в дома! Буря налетела! Гроза! Ураган! – почти беззвучно по сравнению с громовыми раскатами кричал кто-то – наверное, для тех, кто еще не сообразил, что происходит, и думал остаться поближе к природе. Но если таковые и сыскались, то участь их была незавидна: они были втоптаны в хляби грязевые, разверзшиеся под ногами гостей, улепетывавших под крыши без соблюдения чинов и рангов.

Детям пришлось бы туго в этой панике, если бы не Забияки и Отовару. Прихватив по ребенку подмышку, под возмущенные вопли Мажору и благодарственные всхлипывания Синиоки они кинулись к городку магов, оставляя сандалии в грязи и сбивая замешкавшихся на пути вельмож. Несомая горизонтально, с глазами, носом, ушами и ртом, полными холодной воды, Лёлька всё же успела сквозь пелену ливня приметить нескольких Вечных, смыкавших свои ряды плотным кольцом, постоянно превращаемым в пунктир бегущими гостями. Придя к выводу, что таким макаром улучшения погоды ждать не приходится, девочка философски вздохнула, вдохнув попутно с пол-литра дождя, прижала к себе Тихона покрепче, и отвернулась.

Отоваро и Забияки сунулись было в один дом, в другой – но все были переполнены: трясущиеся то ли от внезапного холода, то ли от страха люди толпились даже у порогов, и их спасители, стиснув зубы, мчались дальше под обезумевшими струями дождя.

Дом, в котором никто не толпился и не дрожал, Лёлька увидела первой. Она дернула Отоваро за кимоно и, понимая, что за истеричными раскатами грома ее едва ли услышат, ткнула пальцем в цель.

– Что? – глянул сенсей на нее тревожно.

– Дом пустой! – выкрикнула она.

– Где? – остановился он озадаченно, глядя в упор на строение – простое, но даже сквозь завесу ливня однозначно идентифицируемое как дом и ничто иное. У входа стоял ученик и, плавно помахивая руками, что-то бормотал. С пальцев его срывались крошечные синие огоньки, падали наземь и растворялись.

– Да вот же! – проорала Лёлька, впервые в жизни понимая, что быть русалкой далеко не так увлекательно, как казалось раньше.

– Где?!

– Вот!!! – девочка сердито ткнула пальцем в мокрую двухэтажную громаду с огоньками фонарей в окнах верхнего этажа, не увидеть которую было невозможно и в безлунную ночь. – Кабуча!!!

В тот же миг блеснула молния – и дерево у крыльца взметнулось к небу в клубах дыма и пламени, разбрасывая горящие щепки. Ученик отпрянул, заплясал, стряхивая с кимоно искры, замахал руками – не по-волшебному, по-испуганному, и мужчины в голос охнули:

– Глядите! Дом!..

Не теряя больше времени, они ворвались внутрь, отпихнув возмущенно верещавшего ученика, и с облегчением опустили на пол свои ноши, ставшие за время спасения тяжелее вдвое за счет впитавшейся в одежду воды. Под ними моментально стала образовываться лужа, скорее похожая на озеро, посреди которого островом сидели и дрожали царственные и тайсёгунственные отпрыски, больше смахивавшие на недоутопленных котят. И даже испуганный ученик, метавшийся вокруг них с несвязным "Вам тут нельзя! Вы этого дома не видите! Его нет! Уходите!" не мог сдвинуть их с места, потому что муха поперечности "можно, видим, есть и не уйдем" успела их укусить при первом же слове.

– Это мастерские Вечных! Дальше не ходите, пожалуйста, прошу вас, самураи-сан! – видя, что тактика "кыш, пернатые" не срабатывает, ученик сложил молитвенно руки и поклонился Отоваро.

– Не волнуйтесь, дайёнкю, – самурай поклонился в ответ, указывая на еле заметный герб на груди мокрого насквозь черного кимоно, покрытого разводами грязи. Разобрав его, ученик выдохнул с облегчением:

– Мы одного клана. Я спокоен теперь. Моё имя – Заката Невидати, четвёртый ученик Вечного Тонитамы.

– Моё имя – Отоваро Иканай, мастер меча для стражников клана Вечных.

– Так вы не из клана Шино?! – глаза Ивановичей округлились.

– Нет, Ори-сан, – обернулся к ней учитель. – Герб Шино – ворон. Котэнгу, если быть точным. А клан Вечных обозначает себя черно-белой бабочкой. Как в хокку Хокупи Шинагами: "Перелетая из тени в свет…"

– А я думала, что вас тайсёгун прислал нас обучать… – не углубляясь в дебри поэзии, философии и недоговоренностей, озадаченно проговорила Лёлька, – и всё хотела поблагодарить его за… за такой выбор.

– Было его распоряжение позаботиться о вашем обучении, это верно. Но меня выбрал сам Извечный, оказав тем самым вашему скромному слуге невиданную честь и доверие.

Нерояма прислал им такого учителя как Отоваро? Самого лучшего? Нашедшего с ними общий язык с первого слова? Помогавшего им там, где самурай из клана Шино, и даже из клана Вечных должен был в лучшем случае не вмешиваться?.. Она покосилась на брата – не понял ли тот, часом, что бы это всё означало, но в присутствии Синиоки в шаговой доступности с таким же успехом она могла ожидать понимания от циновки или столика у входа.

– Извечный подобен айсбергу, – склонив к ней голову, тихо проговорил Отоваро.

– Тем, что такой же твердый, холодный и не тонет? – недоуменно нахмурилась девочка.

– Тем, что над водой видна лишь малая его часть, – улыбнулся в усы сенсей.

Наблюдая за бегом дайёнкю Невидати в попытках укрепить магией сёдзи, потрескивавшие под напором бури, княжна вздохнула:

– Мастерская Вечных… Вот, наверное, интересное место. Интереснее всех этих грязевых болванчиков, наверное. Вот бы поглядеть, чего у них там такое от людей спрятано… – и неожиданно увидела отражение своих мыслей на чумазой физиономии Мажору.

Тот перехватил ее взгляд, и моментально лицо его стало невозмутимей, чем у глиняного болванчика. Но лукоморскую княжну, погруженную в размышления о вамаясьских колдунах и айсбергах, такие перемены заботили сейчас меньше всего.

Буря утихла, когда мчавшиеся по улице потоки жидкой грязи уже заползали в щели под надтреснутыми, но не сдающимися сёдзи. Через несколько минут они отодвинулись, треснув и развалившись-таки в процессе, и в комнату вбежал Сада Мазо, Дайсуке Посуду, Нагибаси и несколько мелких во всех отношениях сошек, среди которых затесался и Обормоту.

– Хвала солнцеликой Мимасите, вы живы! – воскликнул правитель Якаямы, обессиленно валясь в лужу грязи у порога.

– И здоровы! – Сада всплеснул руками.

– И в безопасности! – поддержал его Нагибаси с таким видом, будто это обстоятельство являлось его заслугой.

– Мы всё обыскали! – развел дрожащими руками бывший Плдывиор-сан.

– Вас не было среди тех, кто укрылся в крайних домах! – причитала его подруга.

– Мы уж подумали, что вас бурей унесло, – вставил из-за их спин свой медный дзэни Обормоту.