Хозяева океана

Тропинин уже не столько отвечал корнуэльцу, сколько размышлял вслух. Видимо задача захватила его разум. Он выкурил трубку, ещё немного подумал и предложил:

— А что скажешь на счёт машины, которая сможет вырубать десять или даже двадцать кубических ярдов за восемь часов? Пар мы под землю не протянем, а вот сжатый воздух вполне.

Он прошелся по комнате, взял с письменного стола лист бумаги и карандаш.

— Можно?

— Валяй.

Тропинин ловко сделал набросок.

— Вот так она примерно выглядит. Баллон со сжатым воздухом. Ударный механизм, пружины. Она сможет наносить по породе десять ударов каждую секунду. Секунду, Бади! В то время как лучший майнер вряд ли бьет кайлом чаще чем раз в пять секунд. И ему требуется отдых. На вагонетку можно поместить таких инструментов несколько штук. И не нужно тратить время на проветривание шахты, они сами будет выпускать воздух.

— Но есть одна проблема, — сказал с улыбкой Бади. — У меня нет такой машины.

— Я дам задание парням и к концу весны построят первые образцы. Конечно, одна машина не заменит сразу тридцать шахтеров. Уголь нужно грузить, за машиной ухаживать, прокладывать рельсы, возить баллоны на поверхность для заправки. Но пятерых-шестерых заменит наверняка.

— И конечно придётся потратиться, — усмехнулся Бади.

— Это так. Кроме отбойных молотков нужны сменные баллоны высокого давления, паровая машина наверху и компрессор, чтобы сжимать воздух. Но уголь-то у тебя почти дармовой, так что опять же окажешься в выигрыше!

Гриша незаметно прибрал листок с рисунком и добавил его к хранимым бумагам. Разговор иссяк. Алексей Петрович выбил трубку в чугунную пепельницу и убрал в небольшую сумочку на поясе.

— И ещё, Бади, что ты думаешь на счёт футбольной команды? — неожиданно спросил Тропинин, уже поднимаясь с кресла. — Я имею в виду профессиональной. Твои парни играют здесь против моих парней, но это дворовый футбол. Что если мы сольем их в одну городскую команду? Допустим, на паях? Купим им форму нормальную, заведём нормальное поле, построим трибуны. Пусть город получает удовольствие не только от выпивки и драк. Если всё сделаем как надо, то успеем до открытия чемпионата… да ещё и заработаем на этом.

Вскоре они уже отправлялись на небольшом пароходике в Феликс (так назывался городок на одноименном острове, где велась разработка железной руды). Отправлялись имея на руках контракт на поставку машин предприятиям Пирран, уверения Бади, что он завтра же объявит рабочим о грядущем в мае повышении зарплат, а также договор о создании объединенной футбольной команды Нанаймо.

Вот так Тропинин обстряпывал дела.

Глава 12 Конские широты

Тоска отступила не сразу. Митя и раньше не отличался особой разговорчивостью, а теперь вовсе молчал. Смерть Сашки Загайнова не выходила у него из головы. Сперва он даже не хотел верить этому. Мало ли, Кристиан мог напутать. Что для него матросы? Но постепенно пришло осознание, что друга детства среди живых больше нет.

В первые дни Митю одолевали порывы развернуть шхуну, догнать испанский бриг, атаковать его, потопить, сжечь! Он, конечно, понимал бессмысленность такого желания. Новая драка ничего уже изменить не могла. И от этого злость ещё больше кипела в нём, копилась, не находя выхода. Пока однажды, качаясь в койке после вахты, он не наткнулся взглядом на ларец. Его содержимое, вся эта чертова миссия, как бы воплощали в себе причину всего дурного, что произошло в последние дни. Из-за них погиб Сашка, из-за них «Незевай» вступил в бой и потерял кучу оснастки; из-за них Мите пришлось отказаться от плана заработать на гуано, сере или ценных животных.

И тогда злость вдруг превратилась в стремление. Стремление, как можно быстрее доставить ценный груз в Сосалито. Чтобы не зря.

Эта простая мысль заставила его вскочить с койки, словно движение человека могло помочь шхуне. Потом Митя немного успокоился и стал размышлять, как им ускорить ход?

Хода от Галапагос до Сан-Франциско чуть больше месяца. Но это если у вас в порядке оснастка и задувает хотя бы какой-то ветер. «Незеваю» не повезло ни с тем, ни с другим.

Паруса шхуны представляли собой обноски, каким побрезгует нищий. Грот порвался окончательно, на его место поставили фок с искалеченной мачты, на место фока приладили один из кливеров, а на место кливера топсель. Это выглядело нелепо, как если нарядить человека в шляпу с перьями, обуть сапоги, нацепить сбрую с саблей и пистолетами. Но при этом оставить без штанов и исподнего. Лишь стаксель оставался на своем месте и выполнял большую часть работы, с риском окончательно сломать мачту.

Запасной парусины оставалось впритык. Если какой-то парус порвет, они худо-бедно его залатают, а вот если унесет ветром, то нового уже не выкроят. Митя в очередной раз зарекся выходить в море без должных запасов. Как бы не поджимал бюджет, об оснастке следовало заботиться лучше. Он привык плавать вдоль знакомых и отчасти обжитых берегов, где всегда можно было найти помощь или по крайней мере добраться до ближайшего порта на остатках парусов. Но здесь, у испанских берегов, скорее получишь ядро в борт, чем какую-то помощь.

Что до ветра, то сколько Митя себя помнил, в такой продолжительный штиль он попал впервые. Корабельный журнал теперь заполняли однообразные записи. Дата, обсервация, указание прежних широты с долготой, упоминание штиля. На горизонте ни паруса, ни китов, ни суши, ни облачка.

* * *

Игуана сдохла через пару недель. Её пришлось выбросить за борт на радость плывущим рядом дельфинам. Наверное не стоило кормить её рыбой, но кактусами незевайцы не запаслись. Черепаха ещё держалась, хотя целыми днями не высовывала голову из-под панциря. Даже когда перед ней выкладывали тарелку с водой или орехи. К сожалению свежей зелени на борту не осталось тоже. Траву, что Сарапул успел собрать на острове, черепаха сожрала, а что не успела сожрать засохло. Митя запоздало подумал, что им, наверное, следовало заквасить побольше зелени в трюме, как делают в ямах землепашцы, готовя запас кормов на зиму. Но никто из них не был фермером и заранее о корме не позаботился. По крайней мере солнце черепахе не мешало. Она грелась часами, а если слишком пекло переползла в тень.

Шли дни. К Мите пришло если не успокоение, то умиротворение. Он всё равно не мог оказаться в Сосалито или Виктории быстрее, чем позволит ветер и состояние парусов. Все ухищрения уже были задействованы, все молитвы прочитаны, а все суеверные обряды совершены. Постепенно боль от потери друга ушла, Митя начал думать о вещах более отстраненных.

Многие особенно молодые капитаны мечтали найти следы двух кораблей Лаперуза. И не только они. Монархи европейские и те участие в поисках принимали. Многие страны снаряжали экспедиции, а простые купцы и компании, занимаясь привычной торговлей, попутно обшаривали острова Южных морей, мимо которых шли их корабли. В надежде, а вдруг французы спаслись где-то там? Двенадцать лет прошло. Срок небольшой, хотя и не малый. И почти сразу следом случилась та история с мятежом на «Баунти». Корабль вместе с частью команды тоже найти не могли. Но по правде говоря, помимо самих англичан мятежников никто особо и не искал. Невелика честь отправить бедолаг на виселицу. А вот Лаперуза искали.

Митя Чеснишин, когда ещё бегал подростком смотреть на шхуны, мечтал найти Ивана Американца. Действительно, было даже обидно, что столь легендарную личнсть никто даже не пытался искать. Подождали пять лет, вскрыли завещание. Конечно, расспрашивали и в Лондоне, и в Калькутте, и в Кантоне, у всех капитанов, шкиперов. Но специально искать не искали. Океан-то большой, а Иван Американец не только в Тихом океане плавал.

Возле испанских берегов Америки никто тем более не ищет. А ведь тут в основном необитаемые острова. Да и островов-то не слишком много. Позади остались Галапагосы, ещё дальше к югу тот островок, на котором жил Робинзон. В смысле, тот другой моряк, но с похожей судьбой. А впереди лежал почти бесплодный Сокорро и ещё несколько подобных клочков суши. Зайти на один из них? Поискать следы человека, кораблекрушения? Если бы не внезапная миссия, Митя возможно так бы и сделал. Ведь не мог такой человек, как Иван Американец, просто взять и пропасть. Про него столько всего рассказывали. И как он Бичевина из пыточного подвала вытащил, с крюка снял, и как коряков пленных с семьями у казаков отбил, и как Беньовскому помогал с Камчатки уйти, и Каха Хану на Оаху помог от претендентов отбиться, и мужиков из самой России в Калифорнию хитростью переправил. И всегда он выходил сухим из воды. А тут пропал.

Митя на миг представил, как шхуна подходит к островку, не обозначенному на картах, как команда спускает лодку, он исследует берег и находит хижину. А там Иван Американец сидит среди своих книг и его молодая жена готовит какую-нибудь снедь.

Чеснишин вздохнул. Учителя остерегали его от пустых мечтаний. Но что, как не мечты приводят людей на край земли?

* * *

Известие о войне Российской империи с Испанией он воспринимал куда спокойнее, нежели крушение «Бланки» и гибель товарища. На самом деле война не затронула в его душе ни единой струнки. Хотя немало озадачила. Россию Митя воспринимал далёкой страной, находящейся «где-то за Сибирью», откуда скорее всего вышел родом его отец зверобой Чеснишин. Но отца он совсем не знал. Только фамилию унаследовал. Так что с империей его ничего не связывало. А Испанская Америка находилась совсем рядом, можно сказать под боком. Она и сейчас, скрытая горизонтом, бесконечно тянулась по правому борту. Баха Калифорния, Альта Калифорния… вообще весь берег от южных пределов, от Горна до самого Сан-Франциско.