Хозяйка Кара-Шимского леса

– - Откуда же имя ждать? С неба, что ли, свалится?

– - Экие вы -- тёмные...
– - обиделась шаманка.
– - Ничего в строении жизни не понимают, а перебивают... Ещё не дослушают, а уже воют почём зря.

Помялась Акулина для виду-то и объявила, что волчонка надо... Илькой назвать.

– - В вещем сне Хозяйка ко мне пришла, -- важно говорила она, -- и наказала её своим именем назвать. Меня, говорит, Ириной зовут, и волчица пускай так же зовётся. Под моим покровительством ходить будет, и никакая беда её не коснётся.

По секрету тебе скажу, Илька старую волчицу и знать не знает, не заглядывала она в её сон. Это Акулина всё выдумала. Просто раньше шаманка слышала, что Марушка с Хозяйкой Ириньей дружила, да и Лепард об этом пробулькнулся, -- вот и решила правды подмешать для верности.

Услышала Марушка имя, обомлела, оторопела -- да и всплеснула лапами.

– - Нет, ни за что на свете! Так я и знала: эта Хозяйка нас в покое не оставит. Мало что меня на всю округу опозорила, так ещё и доченьке жизнь испортить хочет. Ух, покажись она мне сейчас, я ей всё лицо искусаю! Искусаю не хуже бешеной собаки. Я б ей показала, как над наивными волками издеваться! Я б ей устроила!

Лепарду тоже имя не понравилось. Ухмыльнулся он и говорит:

– - Где это видано, чтобы волки с человечьими именами ходили? Позориться, что ли?

– - Это ж какой такой позор? У меня, небось, тоже человечье имя. Такие имена только избранным и даются. Вы, дорогие родители, зря кипятитесь. Сами попробуйте, окликните девочку. Если на имя отзовётся, значит, быть ей Ириньей.

Марушка нехотя позвала волчат ненавистным именем. Волчата как игрались, так и дальше резвились, даже головы не повернули, а копытлястый волчонок обернулся шало и сразу к матери подбежал.

Вздохнула Марушка, а куда денешься, если, так получается, небесы распорядились. Правда, какое-то время прошло, стали не Илькой звать, а, на волчий манер, просто Иля или Илёнка. Девчушке и самой это имя больше понравилось.

Спросят её:

– - Тебя как звать?

А она: Иля да Иля. И не так охотно откликается, когда её Илькой или Иришей зовут. Да и самой Марушке больше по сердцу имя Иля пришлось. Злая на Хозяйку, что и говорить. Потом и вовсе придумала дочку Рыжкой звать. Всё из-за хвоста её. Такой уж он ярко-рыжий, чуть ли не красный, и всё-то на месте не покоится. Как начнёт Илёнка им махать, так прям буря поднимается.

Незваная гостья

Лесовины дни и ночи напролёт праздники справляют -- когда им лесом заниматься? Аноха с Осой неделями дома не бывают, в разных лесах гостюют, лекции, так сказать, читают. Учат других лесовинов, как лесное хозяйство вести. Оттого и дети Марушки в спокойствии растут. Глупое началие их не тревожит -- повезло, что и говорить.

Но произошла всё-таки роковая встреча, произошла. Лесовинша Оса-Пилюля, жена-то Анохина, случайно на логово Марушки наскочила. А может, и не случайно. Прознала всё-таки. Как тут не узнаешь, когда весь лес шумит, гудит? Настоящий лесовин-хозяин первый лесные новости узнаёт, а Аноха с Пилюлей... Ну да ладно, послушай лучше, как лесовиншу принесла нелёгкая.

Тот денёк солнечный выдался, и Марушка своих детей из логова вынесла. Волчата на травке играются, визжат, прыгают друг на дружку, а мамка в сторонке легла, вытянулась на боку, на солнышке греется и на волчат любуется. Смотрит ласково и с радостью тихой, нет-нет да и сморгнёт счастливую слезу.

Вдруг волчица за спиной тихие шаги заслышала. Каждую секунду прислушивалась и принюхивалась, ни на мгновение осторожность не теряя. Подступись зверь или человек, далеко бы почуяла, а тут совсем странный случай вышел. Шало обернулась, глядит, а рядышком лесовинша Оса-Пилюля стоит, супруга-то Анохина.

У Марушки будто в серёдке что оборвалось. Так и обмерла вся, не в силах даже лапой пошевелить. Смотрит испуганно и с мольбой так-то. И Оса молчит, на волчицу не глядит вовсе, а задумчиво Илю разглядывает.

Я уже тебе говорил, что эта Оса-Пилюля своей безудержной заботой больше зла делает, чем пользы. Так вот, она себя ещё и великой целительницей считает.

Скажу тебе, могут лесовины чудодейственной силой целить, но иной раз по медицине верней получается. А вот у Пилюли и так, и этак бестолково выходит. У неё на врачебную науку свой особенный взгляд. Так у неё в голове вкривь-вкось перевёрнуто, что у неё здоровых животных нет, все больные.

Мается, скажем, какой-нибудь олень с животом. Ну, съел там что-то не то и отравился. Может, там хворь-то пустяшная, организм и сам справится. А Оса вместо того, чтобы ему брюхо лечить, ещё сотню разных болезней найдёт. Ну и не выживает олень. Залечивает его Пилюля вконец.

Иной раз и к здоровым цепляется. Обрушит на какого-нибудь бедолагу всю свою заботу и внимание -- тот или утлый на здоровье становится, или погибает вовсе. Что и говорить, не всякому удаётся из её цепких, любящих рук вырваться.

У Пилюли зрение не такое острое, как у Анохи. Молекулы и гены она не видит, но органы телесные рассмотреть может. Оттого и грезятся ей разные неполадки.

В последнее время и вовсе в человечью науку ударилась. Нагребла у них всяких разных лекарств, которые те придумали, вот только они или совсем животным не помогают, или вредят. Сама ещё снадобья варит. Травы собирает, с грибов-поганок настои делает, другие природные средства использует. У знакомых лесовинов разные книги добыла и по рецептам лекарства готовит. Ну и сама тоже придумывает, а как же. Правда, ничего путного пока не изобрела.

Раньше вот раздолье было! Ранешно дозволялось лесовинам на людях опыты ставить. Ну и Оса всякое новое лекарство сначала на людях испытывала, и если обойдётся, животным подносила. Бывало, наведается в какую-нибудь деревню, невидимая конечно, ну и подмешает какому-нибудь бедолаге-человеку в еду средства закомуристого. Много у неё народа тогда перемёрло, а куда деваться: как-то же надо силу снадобья узнать? Животных жалко, а от людей всё равно проку никакого, да что греха таить -- вред один. Бесполезные создания. Но с недавних пор Вселенский закон и на Земле в силу вступил. По нему запрещено лесовинам человеческой жизни касаться (правда, к плохим людям этот закон не относится). Даже на глаза нельзя людям показываться и со стороны козни строить, а уж на жизнь человеческую и вовсе боронь легла. Если лесовина угораздит промашку совершить и по его вине человек погибнет, запросто он может места лишиться, а то и с Земли попрут. Вот и стережётся теперь Оса, новые лекарства старается на всяких там насекомых испытать, да и то в микродозах.

Ну и вот, эта самая Оса-Пилюля и заявилась на Марушкиных детей глянуть. И только она волчат увидела, у неё прямо глаза загорелись. "Вот чудо так чудо!
– - подумала она.
– - Да ведь с такими уродцами я на всю Землю прославлюсь!" Но сразу на себя безразличный вид напустила, словно ничего особенного не приметила, обычное дело. Зевнула для пущей убедительности, в раздумье малость постояла и давай причитать:

– - Ой, жалко-то как! Ой, горюшко-то, горе какое!
– - и махом у неё глаза слезами наполнились.
– - Как же они жить-то будут, горемышные?! Ох и судьбина их страшная ждёт. А мой-то, мой-то изверг, разе позволит детёнков таких в живых оставить?! Ох-хо-хошеньки, беды не миновать. Уродцы вы мои милые, как же мне вас от беды лихой уберечь?! Не жильцы вы на белом свете, не жильцы...