Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга третья. Табал

Царевич настаивал:

— Говори, я жду.

— До сего дня никто из моих помощников и лазутчиков не смог найти следов измены в действиях жрецов, министров и прочих сановников, ничего, что могло бы помочь нам в известном расследовании… Но…

И Набу снова замешкался.

— Ну же, — подстегнул его принц.

— Один из посланников царя Син-аххе-риба, пользующийся твоим несомненным доверием, нашел некоторую странность в документообороте страны, граничащей с Ассирией.

— Выражайся яснее, — глаза Арад-бел-ита потемнели, а на скулах заиграли желваки.

Не понимая, почему так поступает царевич, почему заставляет его говорить о том, что было опаснее любого яда, Набу тем не мене вынужден был подчиниться:

— Мар-Зайя, находясь в Русахинили, обнаружил, что министр Саси в течение всей осени и зимы закупал в Урарту пустую породу, взятую из тех мест, где добывается киноварь, которую затем он караванами переправлял в Ассирию. Куда и зачем, пока неясно. Странно и то, что в ассирийском документообороте эта сделка нигде не указывается.

Арад-бел-ит поднялся со своего места, подошел к Набу-шур-уцуру:

— Ты выяснил, как это может быть связано с плодом?

— Выясняю, мой дорогой брат.

Царевич обернулся к Бальтазару:

— Что у тебя?

Начальник внутренней стражи Ниневии поведал царевичу о вспышке гнева Ашшур-аха-иддина, пролитой крови, убитых и неожиданном вмешательстве Закуту.

Арад-бел-ит улыбнулся:

— Какое счастье, что боги наделили моего брата слепой яростью. Единственно, о чем я жалею, — что в припадке бешенства он не зарезал свою жену… Кто, ты говоришь, был в это время в его покоях, Наара? Какое несчастье, что не Вардия. Хотел бы я услышать, как она заламывает руки, узнав о смерти своего первенца…

После этих слов царевич весело подмигнул Набу-дини-эпише. У наместника дрогнули губы, он неуверенно улыбнулся:

— Наверное, бог Ашшур не был бы так бессердечен к Вардии, прояви она немного больше уважения на похоронах твоего сына, мой господин.

— А разве она проявила неуважение? — с любопытством спросил Арад-бел-ит.

— А как же. Все помнят, какой неподобающий наряд тогда надела Вардия, словно пришла не скорбеть, а праздновать.

— Хм… — Арад-бел-ит переглянулся с молочным братом и расхохотался, — выходит, Набу, мы с тобой поступили правильно, когда молили богов покарать всех виновных.

Теперь уже улыбались все вместе, не потому что это было удачной шуткой, а потому что боялись прогневить царевича.

— Но довольно смеха, — так же внезапно прервался принц. — Бальтазар, моя дочь Шаммурат выходит замуж. Вчера у меня был Аби-Рама, и я дал ему согласие на брак. Свадьба состоится сразу по истечении сорока дней со смерти моего сына. Я хочу, чтобы празднество было не слишком пышным, но достойным моей дочери. И хотя церемония будет проходить не здесь, а в Изалле⁴¹, на родине будущего супруга, я хочу, чтобы за безопасность моей дочери отвечал именно ты. Она отправляется туда через две недели, будешь ее сопровождать. Возьми своих лучших людей… Ступайте…

Прощаясь, Арад-бел-ит незаметно показал Набу-шур-уцуру, чтобы тот вернулся в кабинет через тайный ход. Молочный брат только по завершении аудиенции догадался, что все действия царевича были обусловлены какими-то скрытыми замыслами. И это было первое, о чем Набу спросил, когда они оказались только вдвоем:

— Мой дорогой брат, что ты задумал? Ты ведь не веришь ни в преданность, ни в умение держать язык за зубами нашего наместника?

— Скажу тебе больше. С некоторых пор я не верю и твоему драгоценному Бальтазару.

— Отчего? — удивился Набу.

— Он либо недалек, но как ты сам понимаешь, в это трудно поверить, либо преследует какие-то свои корыстные цели. Знать бы, какие именно. Как мне удалось выяснить, он с самого начала знал, что Нимрода убил Мар-Зайя. Но почему-то предпочел об этом промолчать. Он знал, что писец потерял голову из-за чар нашей принцессы Тиль-Гаримму. Но скрыл от меня и это. Не знаю, что связывает Мар-Зайю и Бальтазара, но это благодаря им Син-аххе-риб не смог в ту памятную ночь встретиться с Марганитой. И время было упущено… А сегодня он известил раньше времени Закуту о смерти Син-надин-апала, когда в этом не было никакой нужды… Это только те мелочи, о которых я узнал. Случайно. От моей Хавы.

Набу-шур-уцур покачал головой:

— Твои подозрения беспочвенны. Если бы он во всем спрашивал у тебя разрешения, не действовал бы на свой страх и риск, разве мы смогли бы вовремя потушить разгорающееся пламя мятежа в Табале? Как его можно подозревать, если мы благодаря ему во всем опережаем наших врагов?

— Уже не во всем. Ты забыл о смерти моего сына.

— После того, как Бальтазар почти раскрыл себя, выдав нам половину заговорщиков в Табале?

— Я вижу, ты стоишь за него горой. Не следует облачать таким доверием своих лазутчиков… Допустим, ты прав. Однако присмотреть за ним повнимательнее стоит. В любом случае, присутствие Набу-дини-эпиши заставит Бальтазара передать содержание сегодняшней встречи Ашшур-дур-пании. Или, напротив, подтвердить, что такой разговор состоялся, если первым разнесет новость наместник. Мы в выигрыше, так или иначе. Ашшур-аха-иддин будет вынужден действовать на опережение. Вопрос только в том, кого он решит убить: Аби-Раму — самого влиятельного наместника из моих союзников, чтобы другим неповадно было заключать со мной союз, или Мар-Зайю, который может предоставить царю доказательства виновности приспешников Закуту и ее ублюдка в смерти моего сына?

— Если только Мар-Зайя взял верный след.

— Чутье подсказывает мне, что так оно и есть. Саси — самый опасный и самый деятельный изо всех союзников Закуту.

— Разве у тебя нет опасений, что их могут убить обоих: и Мар-Зайю, и Аби-Раму?

— Это было бы замечательно. Но даже если Закуту промедлит, мы найдем, как подтолкнуть эту злобную гиену к решительным действиям.

— Чего ты этим добьешься?

— Чтобы праведный гнев Син-аххе-риба обрушился на Ашшур-аха-иддина. Мой отец внезапно решил стать миротворцем.

25

За месяц до начала восстания.

Ассирия

Аби-Рама, наместник Изаллы, почти год добивался руки Шаммурат, ловил ее взгляды на пиршествах, где она присутствовала вместе с отцом, пытался выведать настроение Син-аххе-риба касательно этого брака, не забывал присылать подарки принцессе: пару гнедых для ее колесницы, богатые украшения, певчих птиц, попугая, умевшего говорить на трех языках. А еще как мог порочил тех, кто пытался встать на его пути: Ша-Ашшур-дуббу, наместника Тушхана, одного из сыновей эламского царя, первого министра — вавилонянина Таб-цили-Мардука.

Принцесса нравилась Аби-Раме, ему вообще были по душе полные девушки, а эта пышка казалась самим очарованием. В этом он был вполне искренен. Другое дело, что когда наместник задумал на ней жениться, ему исполнилось сорок лет, и за плечами была целая жизнь. Он четырежды был женат. Две его супруги умерли своей смертью через год после свадьбы. Две были давно нелюбимы и забыты, отправлены доживать свой век в одном из его многочисленных дворцов. У него было почти все, что нужно мужчине для счастья: власть, золото, красивая наружность, крепкое здоровье, две сотни наложниц, нередко оказывавшихся в его постели по две, три или даже четыре … Было все, кроме детей.