Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга третья. Табал

Первая и вторая его жены скончались во время родов. Третья была бесплодна. Четвертая понесла от него дважды, но оба раза на свет появились уродцы, которых Аби-Рама утопил, как слепых котят, запретив своим приближенным под страхом смерти распространять порочащие его имя слухи.

«Тебе надо жениться, еще раз, последний, на принцессе из царского рода. Хватит с тебя этих порочных девок, которых ты находил в сточной канаве», — сказала однажды мать, намекая на низкое происхождение его предыдущих жен.

Оно и понятно, кто до этого у него был: дочь кузнеца, торговца пряностями, стражника, тамкара. Царская кровь с ее чистотой и непорочностью была нужна роду Аби-Рамы как воздух.

Хаву мать отвергла сразу. Шэру-этерат, старшая дочь Ашшур-аха-иддина, была еще слишком юна. Оставалась только Шаммурат.

Опасался ли он противостояния со сторонниками Ашшур-аха-иддина? Ничуть. Во-первых, Аби-Рама был достаточно отважен. Во-вторых, он верил в силу Арад-бел-ита, справедливо полагая, что человек, в чьих руках находится тайная служба, куда более опасен, нежели тот, кто привык полагаться на жречество. И в-третьих, наместник ненавидел Закуту, однажды прилюдно обозвавшую его пустоцветом.

Согласие на брак с принцессой Шаммурат окрылило его. И наместник уехал бы из столицы Ассирии в самом хорошем расположении духа, если бы не одно происшествие, омрачившее ему праздник.

Аби-Рама уже забрался в постель, — ему выделили личные покои во дворце его будущего тестя, — когда слуга разбудил его ради встречи с Бальтазаром.

— Чего он хочет так поздно? — поинтересовался Аби-Рама, который по обыкновению спал на открытой террасе в любое время года.

— Мой господин, он говорит, что дело не терпит отлагательств, так как касается твоей жизни.

— Веди.

Облачаться в одежды ради начальника стражи Аби-Рама не собирался; закутался в одеяло из тонкой овечьей шерсти, свесил босые ноги с ложа, поднял голову, чтобы полюбоваться молодой луной.

Но начальник внутренней стражи Ниневии пришел не один. Человек, которого он тогда тайно провел во дворец Арад-бел-ита, — Ашшур-дур-пания.

— Кравчий? — удивился наместник. — Что за странный ночной визит?

— Дорогой Абу, не стоит сердиться за мое нетерпение встретиться с таким уважаемым человеком. За те десять дней, что ты провел в Ниневии, наши пути почти не пересекались, а мне хотелось лично засвидетельствовать свое почтение.

Аби-Рама усмехнулся. Его аудиенция у царя получилась короткой, Син-аххе-риб был с ним сух, но не гневался, не раздражался, поинтересовался делами в провинции и тем, что привело его в столицу. Впрочем, на последний вопрос царь ответил сам, вспомнив о Шаммурат.

— Ах да, ты ведь, кажется, пытаешься взять осадой дворец Арад-бел-ита, вернее, его женскую половину, — пошутил повелитель и, довольный собой рассмеялся, весело переглянувшись с Шумуном.

Это был хороший знак, понял Аби-Рама. И не ошибся в своих ожиданиях.

Что касается Ашшур-дур-пании, его он и в самом деле видел только мельком, когда покидал царский дворец…

— Тебя можно поздравить, наместник. Скоро ты породнишься с самим царем.

— Это большая честь для меня, — Аби-Рама посмотрел на кравчего свысока, пытаясь понять, зачем он здесь.

— Царица искренне огорчена твоим невниманием. Ты не нашел времени навестить ее. Однако она надеется, что настоящая причина этому вовсе не проявление неуважения к ней, а лишь чрезмерная загруженность важными государственными делами.

«Так вот оно в чем дело, — подумал Аби-Рама. — Я мог бы и догадаться. Он принес послание от Закуту. Она пытается склонить меня на свою сторону? Что стало с ее памятью? Она забыла о нанесенном оскорблении? Или ей кажется, что стоит погрозить мене пальчиком, и я тут же стану ручным?»

— Передай царице мои сожаления, что нам не удалось встретиться. И подтверди, что она абсолютно права в своих догадках относительно моей занятости. А еще скажи, что я буду рад видеть ее на своей свадьбе.

Ашшур-дур-пания повернулся к Бальтазару:

— Оставь нас, дорогой друг.

Бальтазар поклонился и степенно вышел из спальни, оставив сановников наедине.

— Откажись от Шаммурат, — без обиняков заявил ночной гость.

— Да ты сошел с ума, кравчий, — губы Аби-Рамы презрительно изогнулись. — Нанести такое оскорбление царскому дому! Даже если бы я хотел, ничего уже нельзя изменить.

— Если только причиной не будет твоя болезнь.

— Слава богам, я здоров.

— Воля богов переменчива, — вкрадчиво произнес кравчий.

— Этого не будет, — отрезал Аби-Рама, всем своим видом давая понять, что не желает продолжать этот разговор. — Запомни, и передай, тем, кто тебя послал: я не откажусь от свадьбы. А теперь ступай, пока я сам не вышвырнул отсюда твой тощий зад.

— Хорошо, хорошо… Я уйду. Но прежде выслушай меня. Возможно, я не с того начал. Возможно, я просто поторопился. Подумай, чего ты хочешь? Породниться с царским родом? Твое желание осуществимо… Скажись больным. Лекарь, которого я тебе подошлю, сделает для этого все необходимое и отведет от тебя подозрения. Это не причинит тебе много страданий, но свадьбу придется отложить. Летом к Шаммурат посватается принц Элама, и жречество ради будущего Ассирии всецело поддержит этот союз. Поэтому ее честь никак не пострадает. А осенью Шэру-этерат исполнится тринадцать, и Ашшур-аха-иддин с готовностью отдаст тебе ее руку и сердце.

Аби-Рама рассмеялся ему в лицо:

— Передай своей госпоже, что Аби-Рама верен друзьям и не боится своих врагов… Пошел прочь!

Покосившись на сжатые кулаки наместника, Ашшур-дур-пания попятился к выходу, сказав на прощание:

— Ну что же. На том и расстанемся. Но тогда будь осторожен вдвойне. Ты уже не молод. Вдруг тебя и правда, настигнет какая хворь. Чего доброго заподозришь меня или кого-то из сторонников Ашшур-аха-иддина в подобной подлости. А кому бы хотелось терпеть напраслину?

За свою жизнь Аби-Раме приходилось слышать и куда более серьезные угрозы, а потому он, наверное, забыл бы об этом разговоре, если б утром не обнаружилось, что пропал его повар. За завтраком наместник заметил на столе несколько новых блюд, сделанных и приправленных не так, как обычно.

— Ардэшир, — обернулся он к своему кравчему, — у нас сменился повар?

Высокий и худой горбоносый сановник, примерно одного с ним возраста, верно служивший ему последние пять лет, осторожно откашлявшись в сторону, доложил с поклоном: