Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...

Но несмотря на успехи, Зеру больше не хвалил её, его «неплохо» было первым и последним разом. Хината не жаловалась. Девочка видела довольство в его глазах, внимательность к своим действиям и ловила короткие кивки.

Всё что угодно вместо равнодушия отца и снисхождения, что мерещилось ей во взглядах учителя Куренай.

Сейчас Хьюга ощущала приятную усталость. Кутаясь в куртку, она уничтожала остатки бенто и игнорировала ноющие мышцы спины и поясницы. Только что Хината по просьбе рассказала, сколько могла, о Бьякугане, и теперь Юсуи был странно задумчив.

И мужчина всё ещё нервно поправлял одежду. Кажется, как успела шепнуть ей Ёко, он действительно не привык носить такое.

– Я отлучусь на пару дней. И, по крайней мере до моего возвращения, я попросил бы тебя отложить все свои обычные тренировки, так как нужно пролетать как можно больше часов. Ты быстро учишься, но дальше – сложнее, и будет лучше, если к тому моменту ты уже перестанешь путаться в трёхмерном пространстве.

Хьюга смутилась, так как несколько раз она рухнула в древесные кроны не от ветра, а от того, что путала направление движения, и она была уверена, что выглядела тогда невероятно глупо.

– Так же тебе нужно оружие, так как у нас без него ходить прилично только малым детям. Какое бы ты предпочла?

Этот вопрос застал Хинату врасплох. Родясь в клане мастеров тайджитсу, она никогда не думала, что будет держать в руках что-то кроме куная или сюрикена, хотя её успехи в технике мягкого касания были посредственны.

Что ж там есть такого... простого.

– Меч?

– Хорошо, пусть меч, – кивнул Зеру, не услышав или проигнорировав её вопросительную интонацию. – Думаю, смогу найти для тебя что-то подходящее.

– Спасибо... большое.

Юсуи ничего не ответил, но как-то странно усмехнулся.

– Простите... А вы хорошо знаете Шио? – набравшись смелости, спросила Хьюга.

– Совсем нет, а что, так похоже?

– Ну, не то, чтобы, просто мне показалось, что она вас хорошо знает.

– Ах, это... Просто её отец был моим напарником. Но это было давно.

Мужчина посмотрел в сторону, и девочка мысленно обрубила все свои вопросы, оставшись в неведении, что означало слово напарники: друзей, братьев по оружию... Просто она вдруг почувствовала, что лезет не в своё дело, и тактично замолкла.

В конце концов, голод ещё не утих, а бенто не опустело до конца.

Шажок.

Ещё один.

Собаку молчал и смотрел в одну точку прямо перед собой. Каждая клеточка его тела выла от боли, будто каждую, отдельно, прокрутили через мясорубку, свернули в шарик и, полив клеем, вставили на место, мол, так и было. Мышцы были каменными от перенапряжения, хотя Орочи, проявив неожиданно участие, помогла и ему, и Шукаку их размять. Горло скребло жаждой, хотя перед тем, как уйти с полигона, они оба выпили по литровой бутыли любезно предоставленной пришедшей Шио воды. Хотелось остановиться и упасть прямо здесь, усталость давила на черепную коробку со всех сторон, и мешали ему только две вещи: опирающийся на его плечо Шукаку, который одновременно с этим являлся опорой для самого Гаары и проснувшаяся упёртость.

Тануки были уже на лестнице.

Длинный и трудный путь от полигона до Конохи и от ворот до гостиницы, который под конец был в темноте, остался позади.

– Чёрт... я... её ненавижу...

Ступеньки стали адским испытанием. Всего десять, низкие, а колени подгибались так, что приходилось подтягивать друг друга.

И вот, наконец – Она.

Дверь.

Не думая о своей команде и семье, вообще ни о чём, Собаку, всё так же, едва не в обнимку со своим вроде как другом, доковылял последние метры. Оба на автомате дошли до комнаты, чья-то нога открыла дверь.

Отцепившись, Шукаку с грехом пополам добрался до стены, пнул прислонённый к ней футон, к счастью, большой, и повалился на матрас лицом вниз. Гаара секунды две, отключившись, тупо на него смотрел, а затем, последовав его примеру, мешком упал рядом.

И, смертельно устав, в первый раз в жизни заснул через какие-то две минуты.

*Имя Зеру, взято от африканского (нет, это не опечатка, хотя я точно не помню, какой язык) «зеру-зеру», что означает «призрак». Фамилия Юсуи, это видоизмененное Усуи, второй иероглиф записи на японском означает «лёд» ( – Юсуи (Усуи), – «кори», лёд). Если сложить имя и фамилию, получится “ледяной призрак”

====== Глава 29. Мир ======

От автора: Глава вышла короче, чем я рассчитывала. Мне очень-очень стыдноТТ_ТТ

На самом деле трудность была не в том, чтобы заснуть, а в том, чтобы проснуться. Гостиничный футон казался райским ложем, а под не пойми откуда взявшимся покрывалом – Собаку не помнил его с вечера – было тепло и уютно. Несмотря на ударивший по ушам шум, отрывать голову от жёсткого подобия подушки не было ни малейшего желания. Гаара перевернулся на бок, намереваясь досмотреть десятый сон. До него донёсся какой-то шорох и сдавленное бормотание, но это было проще проигнорировать.

Спустя мгновение его настигло некое озарение.

Затем – осознание.

«Я спал».

Эта простая в общем-то мысль заставила веки распахнуться. Собаку с лёгким интересом прислушался к себе.

Ничего такого в нём не изменилось. Сердце билось точно так же, как и раньше, ток крови по венам был таким же ровным, а перетренированные с непривычки мышцы болели ещё хуже вчерашнего. Однако Собаку чувствовал некий прилив сил, и это было... непривычно. Подобное ощущение было в новинку.

В конце концов, он не помнил, когда спал в последний раз.

– Гаара... Подъём... – голос Шукаку был сиплым со сна. – Нас Сейрам прибьёт, если опоздаем.

Слова «подъём», «прибьёт» и «Сейрам» быстро выстроились в логическую цепочку.

Но как же оно...

Лень?

Прикинув, что одна-две минуты ничего не изменят, Гаара молча натянул покрывало на голову, надеясь вновь отгородиться от реальности. Затем, подумав, сбросил сандалии, отодвинул их за пределы футона и подтянул ноги к груди, сворачиваясь клубочком.

Шукаку возмутился.

– Эй... я, конечно, всё понимаю, но блин, Гаара!

Собаку зашевелился, но этим его реакция на внешний раздражитель ограничилась. Тануки фыркнул и, взвесив все за и против, сдёрнул покрывало. Впрочем, это не сработало – Гаара хоть и поёжился, но остался лежать.

Ну, и фиг с ним.

Подняться на ноги оказалось не так просто. Тело молило о пощаде и обезболивающем, но жажда была сильней.

Короче – на кухню тащиться пришлось. Пользы от издевательств Хачи он пока не ощущал, но умом понимал, что на самом деле потерял форму. К тому же восьмихвостая вымотала их настолько, что парень уснул, как только принял горизонтальное положение. Гаара, к его удивлению, тоже.