Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...

– Я видел его решимость. Хаширама готов был покончить с собой… лишь бы вернуть моё доверие и закончить войну, – негромко. – Клан Учиха в скором времени заключит мирный договор с кланом Сенджу.

Мадара ожидал возражений, напоминания о смертях и убийствах. Но Изуна только улыбнулся и, нашарив и притянув ближе пальцы брата, прижался щекой к ладони.

– Ты прав, – сказал он. – Пора заканчивать эту глупую войну.

– Изуна…

– Я буду спать. Открой полог, душно.

Старший Учиха кивнул, незаметно вздыхая от облегчения. Мужчина не знал, что бы делал, если бы брат был против. Мадара погладил Изуну по волосам, поднялся с колен и отошёл ко входу в шатёр. Он немного повозился с шестом и тканью, чтобы её не сдул случайный порыв ветра, но и не сшиб никто ногой.

Мужчина оглядел лагерь. По левую руку, в тени деревьев, двое Ёко разговаривали со знаменитыми братьями Сенджу. Мадара насторожился и невольно заинтересовался. Курама держал руку на плече сестры и, видимо, знакомил её с Хаширамой и Тобирамой. На спине юкаты Шио светлело моно Учиха; глава клана лично распорядился о том, чтобы знак там был. Ёко стала первым человеком, заслужившим красно-белый веер, а не носившей его по праву рождения или замужества.

О чём бы они не разговаривали, младший Сенджу не принимал участия в беседе, зато старший даже чем-то засмеялся. Шио приходилось задирать голову, чтобы говорить с ним, высоким, но её брат из-за причёски: волосы стекали по спине гладкой волной лишь от ушей и затылка, выше же мужчина их обрезал коротко, так, что они топорщились во все стороны, – казался чуть выше Хаширамы.

Видимо, Шио привыкла задирать голову при разговоре.

Курама что-то сказал, смотря на Хашираму. Тот кивнул, хмыкнул, и старшие Ёко и Сенджу ушли в сторону противоборствующего лагеря.

Ах да, уже не противоборствующего. Мир и всё такое.

Шио и Тобирама остались наедине. Мадару пробрала злость. Мирное соглашение лишало его хотя бы крохотного шанса придушить или зарезать почти убийцу своего брата. И потому он довольно ухмыльнулся, когда после пары фраз Ёко ударила такого самоуверенного Сенджу кулаком по лицу.

К Кураме Тобирама относился с недоверием с первого его появления. А уж как выяснилось, что его сестрица отирается с Учиха…

Но Хаширама только обрадовался этому, ведь теперь среди клана Учиха появлялся «свой», способный как-то повлиять на Мадару. Однако в итоге всё вышло крайне непредсказуемо, и теперь сестра Курамы стояла напротив Хаширамы. Они обменялись парой любезностями, Шио кольнула его на счёт азартных игр – видимо, старший Ёко успел поделиться, – но глава Сенджу только посмеялся.

Девушка ответила ему подчёркнуто вежливой улыбкой. Её голову и руки перетягивали белые полосы бинтов.

– Вы уже обговорили всё необходимое? – спросил Курама у Хаширамы, как и многие, интересуясь предстоящим соглашением; вслух главы кланов ничего не объявляли, но всё было слишком очевидно.

– Даже и не начинали, – открыто ответил старший Сенджу и снова засмеялся.

Курама фыркнул, Тобирама закатил глаза и заметил, что младшая Ёко отреагировала таким же выражением лица.

– Пошли, потолкуем, – сказал старший Ёко, хмыкнув. – Где-то там у тебя саке было?

– Было-было, как же… – протянул Хаширама, и Тобирама взглянул на него с неодобрением. Лишь бы до карт не дошло: Курама обладал лисьей хитростью и жулил направо и налево. Порой это было настолько очевидно, что не заметить этого мог только глава клана Сенджу.

Но Хаширама не заметил взгляда брата, и они с Курамой ушли обратно в сторону шатров лагеря клана Сенджу; Шио наказала Кураме слишком много не пить.

Затем она развернулась к нему, и Тобирама вдруг осознал, что остался с младшей Ёко наедине. Девушка смотрела на него снизу вверх, но несмотря на рост она с Хаширамой говорила на равных, разве что с нормальной дистанцией для плохо знакомых людей.

Пока что плохо.

– Так значит ты Тобирама, верно?

– Да.

Наверное, Сенджу слишком расслабился. Потому что в следующую секунду девушка, не жалея сил, ударила его кулаком по правой скуле, и никакой рост не мог ей помешать. Боль отозвалась в виске и глазе, и Тобирама потерялся в пространстве.

– Это тебе за Изуну, – спокойно. – Увидимся.

Шио развернулась и скрылась до того, как Тобирама успел ей что-то ответить. Мужчина только смог подумать, что женщины вне боя его ещё так не били.

*Я не смогла подобрать русский эквивалент ласкового обращения к брату. Не знаю, как-то они все звучат глупо…

**Честно говоря, в переводе было «снова доверять твоему клану». Но я не поняла эту фразу – когда это Мадара доверял клану Сенджу? Так что я её несколько изменила.

====== Глава 43. То время. Часть 4 ======

Комментарий к Глава 43. То время. Часть 4 Ну что ж, да будет так. Что я себя мучаю? Верно – не за чем издеваться.

Да здравствует депрессия от тишины в отзывах! И серьёзно, если не вызывает отклика никакого – не читайте, блять!

Несмотря на то, что главы кланов всё же в итоге объявили официально о мире, возник ряд организационных вопросов – в частности, где конкретно подписывать договор, ведь как Учиха отказывались идти в стан Сенджу, так и наоборот, а Хаширама и вовсе витал в каких-то там своих мечтах об общем селении.

В итоге нашлось странное, но отчего-то устраивающее всех решение: пока двое посланников-добровольцев отправились к феодалу, селение начали строить уже сейчас. От клана Учиха и Сенджу полетели к домам письма, некоторые люди вернулись пока что и сами. Однако и Хаширама, и Мадара оставались на месте: старший Сенджу носился и то мешался, то помогал со стройкой, а глава Учиха не мог никуда идти, так как Изуна ещё явно не был готов к долгим переходам.

Шио и Курама тоже остались в лагере. Оба Ёко положительно влияли на отношения между кланами: бегая из лагеря в лагерь, прогуливаясь под руку, как влюблённые, среди деревьев, они показывали, что контакт возможен.

Ведь раз Сенджу приняли Кураму, а Учиха – Шио, а Ёко так любили друг друга, так что ж мешало кланам принять и друг друга тоже? На словах всё проще, чем на деле, однако напряжение постепенно уходило в никуда. Конечно, ниндзя осторожничали и оставляли часовых, но не находилось никого, кто затеял бы драку.

Даже Мадара старался просто не пересекаться с Тобирамой. Впрочем, у него были и другие заботы.

Его мучило чувство вины. Мужчина ненавидел себя за то, что согласился на глаза. Да, с собственных глаз словно снялась мутная пелена, он видел каждую пылинку вокруг, но цена… Это не стоило слепоты Изуны. Они оба думали, что младший Учиха покинет это мир, и зрение его тела ему не понадобится, но так…

Что за жизнь в беспросветном мраке?

Младший Учиха успокаивающе шутил, что теперь видит через брата, а всерьёз говорил, что рад просто быть живым. Но Мадару это не устраивало: он мучился и терзался свершённым.