И королевство в придачу 4

— Приятно слышать. И радостно… — мужчина порывисто вскочил на ноги. — Так, может, сразу рассчитаемся, и я пойду дальше?

— Даже не отужинав?

— О, покой нам только снится… — мужчина вздохнул так грустно, что в воздухе запахло волнами горьких и соленых вод Мертвого моря. — Гешефт… порнос… и ни минуты для души. Вот, извольте получить…

Я протянул руку и с удивлением уставился на небольшую кучку медных монет.

Мытарь заметил мое удивление и быстро затараторил:

— Все честно. Как договаривались. Пять монет... Клянусь здоровьем своей жены Целинки и всех ее деток, которых она усадила на мою шею.

Я хоть и молод, но слышал, что иудей никогда не поклянется здоровьем детей, если лжет. Значит Кац говорит правду. Но это невозможно. Я хоть и не знал Бороду, но был уверен, что тот ни за что не согласился бы на такие копейки. Тогда, в чем подвох?

Я еще раз посмотрел на ладонь, на замершего в тревожном ожидании сборщика налогов… Думай, голова. Зря универ заканчивал что ли?

Гм…

Если нельзя соврать по существу, то ложь прячется в формулировке. Где именно?

И чуть по лбу себя не хлопнул. Ну вот же. Ответ буквально лежит на поверхности. Вернее, на ладони.

— Парни, хорош жрать! Ну-ка, возьмите нашего гостя за локти и приподнимите немного!

Даже не ожидал подобной ловкости. Оба здоровяка с позиции «сидя» тиграми вскочили прямо через огонь, даже не вставая, и секундой позже Мордехай задергался в их руках.

— Вы что?! Зачем? Отпустите! Вы хотите нарушить договоренность? Это бесчестно! Так дела не делают! Вы мне уже начинаете переставать нравиться.

— Спокойно. Не надо нервничать, господин Кац… Я ничего плохого не хочу… Только принимаю некоторые меры, которые позволят нам вести дальнейшую беседу в более доверительном и конструктивном ключе. Ведь вам нечего скрывать, верно?

Мордехай только замотал головой. На этот раз молча, не призывая к свидетелям святых и родственников. Что еще раз подтвердило верность моей догадки. Сборщик налогов, пользуясь изменением лиц, имеющих право подписи под договором и не знающих настоящей суммы сделки, решил изменить ее в свою пользу. Извини, друг... Иудеи, конечно, люди умные. Но не тягаться какому-то средневековому мошеннику с дитем третьего тысячелетия, где все состояния возникли, или лопнули в результате грамотно составленного договора. И хоть сам я не дорос до подобных афе… эээ… сделок, но прочтено и пересмотрено на эту тему не один терабайт информации.

Глава 22

Я присел на корточки перед собирателем податей, слабо дергающимся в руках Джона и Жана, и начал неторопливо стягивать с него сапоги.

— Это не ваш размер, юноша… — удивленно произнес Кац. — Но если вам так необходима моя обувь, зачем было себя беспокоить? Я и сам мог бы их снять… В конце концов, какие счеты между партнерами? Глупо ссориться из-за пары стоптанной обуви. Кстати, вы присмотритесь повнимательнее. Может, еще передумаете. Сапогам лет десять, не меньше. Давайте, я лучше закажу вам у сапожника новую обувь.

— Сапоги мне без надобности… А вот ноги у тебя, кажется, замерзли… Ребята, поднесите гостя поближе к костру.

— Эй! Эй! Зачем? — заорал Мордехай, как только языки огня лениво облизали его грязные пятки. — Не надо! Отпустите меня! Что вы делаете?! Это больно!

— Видишь в чем дело, уважаемый… партнер… — я с задумчивым видом скреб подбородок. — Почему-то мне кажется, что ты лукавишь. Поэтому спрашиваю еще раз: о какой сумме вы договаривались с Бородой?

— Пять монет! — заорал тот во весь голос. — Клянусь Торой! Ровно пять монет! Ааааааа!

— Верю, — даю знак ребятам немного поднять упрямого иудея. — Но вот какая беда... Я не имел чести быть близко знакомым с покойным атаманом, и все же готов поспорить на твою жизнь, что Борода никогда не согласился бы на несколько жалких медяков. Значит, ты что-то не договариваешь… и я хочу знать, что именно? Ну как? Ты готов приоткрыть завесу над тайной, или, может, еще погреемся?

– Нет! Нет! Ради всех святых и угодников не надо жарить мне пятки. Я расскажу все. Вы умеете убеждать.

— Уверен?

— Как в том, что меня зовут Мордехай Кац, — сокрушенно сказал сборщик налогов. — И что вы, молодой человек, уйдете далеко. Вот только вряд ли умрете своей смертью.

— Мое туманное будущее еще не написано… Не будем тратить время на гадание. Лучше вернемся к условиям нашего соглашения. Если ты не передумал?

— Не передумал… а вы уже поставьте меня… — Мордехай снова задергался. — Что я вам, невеста, чтобы носить на руках?

— Отпустите нашего гостя… — киваю парням. — Похоже, он действительно готов к конструктивному диалогу. Итак, уважаемый, я внимательно прислушиваюсь к каждому слову?

Мордехай бережно осмотрел ступни, пощупал их руками и облегченно вздохнул. Обошлось без ожогов. Потом натянул обувь и, уже не спрашивая разрешения, устроился перед костром. Даже потянулся было к поджаренному куску мяса, но в последний момент передумал. Наверное, вспомнил, что вряд ли рощи могут приготовить что-нибудь кошерное.

— Да… вы правы, юноша… Конечно же, я приносил Бороде не медь… Но, согласитесь, глупо было не попробовать?

— Соглашусь…

— Вот! Я сразу понял, что с вами можно иметь гешефт и порнос… И повторюсь, вы умеете убеждать… да…

— Продолжайте.

— Я платил атаману пять серебряных монет.

— Уверены, что не золотых? — словно случайно бросаю взгляд на огонь.

— Побойтесь бога, юноша! — схватился за сердце Кац. — Какое золото? Если бы мы с Бородой откусывали от пирога господина графа золотом, то ни вашей шайки, ни, скорее всего, меня давно бы уже в живых не было! Нет! Только с потерей десятины человек готов смириться и не поднимать гевалт! Так что успокойте аппетит. Пять серебряных монет — это та сумма, которую вы можете получать каждую неделю, не волнуясь, что вслед за этим придут латники и, если понадобится, сожгут весь лес, но вас отсюда выкурят.

Убедительно. Даже без многословных клятвенных заверений. Именно так всегда и поступали мудрые правители, облагая подданных налогами. А кто пытался взять более десятины, на троне не засиживался. Рано или поздно власть меняли на более мягкую к народу и мирно царили, пока тоже не начинали потакать увеличенному аппетиту.

— Верю… Да не до конца. Уж слишком жадным был атаман, чтобы согласиться на равную долю. Ведь если что-то пойдет не так, ты ни при чем, а ответ ему держать.

Мордехай скользнул в сторону взглядом, тяжело вздохнул и обреченно махнул рукой.