И королевство в придачу 4

Вот ведь ты мой хозяйственный...

— Давай сюда… Хотя нет. У тебя больше сил. Привяжи один конец к дереву на другой стороне дороги. Приблизительно, на уровне лба… Вряд ли лошадь выше будет.

— Шевелись! — неожиданно крикнул Жан. — Кажется, скачет.

Я ничего не слышал, но это ни о чем. Может, у Жана слух лучше.

Джон не заставил себя ждать. Пулей метнулся на ту сторону. Привязал веревку и вернулся к нам, протягивая мне свободный конец.

— Спасибо… — хмыкнул я, примерно представляя, с какой силой ее вырвет из рук, если добыча попадет в ловушку. Хорошо, если кисть не оторвет. Говорят, натянутая проволока мотоциклистам голову напрочь срезала.

— Натяни и закрепи вот здесь, — показал на березовый ствол рядом. — Длины хватит?

— Хватит…

Вовремя справились… Только Джон закончил вязать узлы, как и я тоже услышал топот, приближавшийся с каждой секундой. Всадник, несмотря на темноту, гнал коня во весь опор.

Ну, каждый сам кует свою судьбу. Конечно, я ему смерти не желаю, выживет — добивать не буду, но если нет, пусть извинит… так уж судьба сложилась. У меня есть цель, и перебирать способами, как ее достичь, я не собираюсь. Как говорится: не мы злые — жизнь такая.

Перестук копыт все ближе, ближе… Вот на дальнем конце просеки появляется стремительно приближающийся силуэт…

Вскрик и тяжелый удар тела о землю. Лошадь, потеряв всадника, пробегает еще метров двадцать и останавливается, громко фыркая.

Подбегаю к гонцу. К сожалению, даже слабого сияния луны достаточно, чтобы понять — передо мной труп. Не может живой человек так вывернуть шею. Что ж, прости еще раз. При случае поставлю свечу за помин души. Грех? Еще какой… Но в белых перчатках большие дела не делаются. Гм… Это я собственное возвращение домой к большим делам приписал? А почему нет? Все просто… Кто знает, что будет с королевством, если я не вернусь? Может, из-за моего отсутствия туда придет враг и истребит всех? Вот и взвешивайте: что ценнее — одна жизнь или сотни?

Быстро осматриваю его. Полупустой кошелек. Всего десяток серебра и горсть меди. Сабля у пояса... Хорошо, будет чем и второго разбойника вооружить. Хватит с дубинкой носиться. Нож за голенищем. Резная рукоятка, тонкое, хищное лезвие, как у мизерикордии* (*Кинжал милосердия (фр. misericorde — «милосердие, пощада»). Лезвие с узким сечением клинка для проникновения между сочленениями рыцарских доспехов, чтобы избавить тяжелораненых от предсмертных мучений и агонии). Лишним не будет. Свиток пергамента с печатью. Письмо или пропуск…

Не понял? А где доспехи и игрушки?

Тьфу! С чего я решил, что ценности будут у гонца в сумке. Седельная сумма для этого лучше подходит.

— Коня ловите!

Джон с Жаном бросаются к жеребцу, но тот, по-видимому, приучен не даваться в чужие руки. Мотает мордой, скалит зубы и пятится, всем видом демонстрируя готовность брыкаться и кусаться. А кто не знает, сила челюстей у лошадей не слабее медвежьей будет. Может, руку и не откусит, все же не клыки — зубы тупые, но хороший кусок мяса из плеча вырвет, как нечего делать. А когда копытом попадет... Мало не покажется. Волкам череп раскраивает. И лошади не только задними лягать умеют, передними тоже боксируют будь здоров. Кенгуру не единственный в природе поклонники этого вида спорта.

Ребята, наверное, в курсе. Так что нахрапом не лезут. Заходят с обеих сторон осторожно. Рассчитывая схватить за уздечку.

Лошадь крутит головой, глядя искоса то на одного, то на другого — не в состоянии решить, какой опаснее. На этом ее и ловят. Джон взмахивает руками, и когда Вихрь ускользает от него, Жан хватает коня за уздечку.

– Стой! Тпру!

Тот мотает головой, сопротивляется, пятится, но поздно. Какое-то время скакун еще перебирает мелко ногами, словно приплясывает, но почувствовав властную руку, успокаивается. Минута, другая… и уже стоит смирно.

— Молодец, — глажу его по морде, давая вдохнуть мой запах. — Хороший мальчик. Ну что поделаешь. Такова твоя судьба лошадиная. Носил одного хозяина, теперь будешь носить другого.

Кто знает удалось бы проделать это с боевым скакуном, но так как Вихря держали для гонцов, конь привык, что всадники меняются. Вот и не показывал норов сверх меры. Как говорится, в чьих руках уздечка, тот и хозяин.

— Ну что, парни… Второго гонца сегодня не будет точно. Возвращаемся домой…

Очень хочется осмотреть седельные суммы, но пожара нет. Зачем давать разбойникам лишний повод нервничать, видя такое добро. Блеск золота не одному в голове контакты замкнул. Треснут дубинкой по кумполу, и пиши письма мелкими буквами... В общем, успеется. Вернемся в пещеру, ляжем спать… А как хлопцы захрапят, тогда и посмотрю на улов. Мне ведь не прямо сейчас с ним на торг. Будет время прикинуть, что делать дальше. Хотя, и так понятно, столь приметные вещи продать проблематично. Во всяком случае, в этой локации. Но у меня есть один бонус… Недавно вместе с дочерью избавленный от смерти. Думаю, поможет с реализацией имущества. Если я настоятельно попрошу.

Обратная дорога всегда короче. Из пещеры пробирались к просеке битый час, а теперь глазом моргнуть не успел, как уже заводил Вихря под уютный, почти родной свод пещеры. Приветствующий теплом и ароматами жареной дичи.

— Ах ты же сволочь! — неожиданно закричал Джон и бросился внутрь. — Жан! Она наше мясо сожрала!

— Лови! — азартно закричал второй разбойник и рванул товарищу в помощь. — Загоняй в угол! Не дай убежать!

— Что случилось? Кто она? — спросил я уже их спины.

— Крыса к нам повадилась… — не оглядываясь, ответил Жан. — С той стороны… сквозь ущелье пробирается. Прожорливая, просто ужас. И хитрая…

— Стой! — зло крикнул Джон. — Ну, нет! Не уйдешь!

Разбойник наклонился, схватил камень и метнул его, целясь в крысу, которая, как я понял, пыталась убежать назад, так же, как и пришла. В юркое животное он, конечно же, не попал. Камень ударился о стену и рикошетом улетел в ущелье. А следом и крыса шмыгнула.

— Сволочь! — прокомментировал Жан. — Что ж ты рукой бросал? С пращи нужно было… Эх… снова упустили.

— Ловушку надо поставить у входа, — пожал я плечами, с сожалением поглядывая на опустевшие и изгрызенные ветки, на которых должно было дойти мясо.

— А мы и не подумали… — буркнул Джон. — Голова... Нет, не зря мы тебя атаманом избрали. Ничего, у нас буженина есть. Сейчас разогреем. И вина бочонок… Надо же успех отметить.

Глава 24

Голова не то чтобы болела, но ощущалась как не своя, чужеродным телом. А еще в ушах шумело, будто я лежал на берегу моря, слушая, как волны накатываются на песок. Для полноты ощущения только крика чаек не хватало.

— Падучая у нашего атамана... — словно сквозь толщу воды донесся знакомый голос.

– Отец Свирид говорил, что падучей Творец награждает избранных… — заметил второй голос. Тоже знаком.

— Отец Свирид мудрый человек, напрасно не скажет… — сказал первый.

Я едва разлепил глаза и сперва увидел небольшой костер, горевший от меня шагах в трех, а рядом — двух крепышей. Полежав немного и привыкнув к освещению, узнал Джона и Жана. Двоих разбойников, оставшихся в живых после стычки с шайкой Бороды и присоединившихся ко мне. То есть атаман с падучей, о котором они говорили — это я.