Игрушка

"Жан, а где вы познакомились с марксизмом?"

"В Сорбонне.- ответил Чарнота, - но там всё переводное и главного я не знаю - "Капитал" Маркса не изучил. Сущность марксизма проста и именно этой простотой он и силён".

"А можете вы мне его изложить прямо здесь и сейчас?" - с некоторой долей ироничности в голосе спросил Виктор.

"Прямо сейчас могу, пожалуйста", - не секунды не медля ответил Чарнота.

105На бак вышли несколько моряков и Виктор предложил Чарноте пройти в румпельную:

"Там уж точно нам никто не помешает", - добавил он.

Они перешли на корму. Подошли к круглому люку, расположенному посредине палубы юта и Виктор, покрутив колесо, открыл его. Заглянув в него, Чарнота увидел, что вертикальный трап уходит круто вниз. Внизу что-то светило, но так тускло, что, кажется, освещало только себя. Первым спустился Виктор. Через некоторое время внизу освещения явно прибавилось и послышался голос Виктора, приглашавшего Чарноту спускаться к нему. Когда Чарнота вступил на трап, а затем спустился на несколько ступенек вниз, Виктор попросил его закрыть за собой люк. Нужно было, одной рукой держась за трап, другой, освободить защёлку люка, а затем, когда крышка люка начнёт падать, придержать её и осторожно опустить на своё место. Всё это Чарнота удачно проделал и в конце ещё крутанул колесо, задраив люк с помощью трёх задвижек, которые были соединены с колесом специальными эксцентриками.

Спустившись в помещение, Чарнота увидел Виктора, сидевшего на импровизированной постели. Предвидя вопрос, Виктор сказал:

"У меня хорошие отношения со старшим рулевым. Это его заведование. Здесь тихо, никто не мешает, можно спать, читать. Я редко пользуюсь этим помещением. Вот сейчас оно как раз кстати. Здесь нашей беседе никто не помешает".

Григорий Лукьянович сел рядом с Виктором и огляделся. Огромный двойной штурвал стоял посередине.

"Эта комната называется румпельной, 106а где же здесь румпель?" - спросил он.

"Румпель это вот эта балка, - ответил Виктор и указал на выкрашенную в красный цвет не то трубу, не то бревно.
– Румпель одним концом жёстко крепится на руль, а другим, с помощью тяг и тросов, соединяется со штурвалом расположенным на капитанском мостике. А этот штурвал - аварийный. Если поломается обычный руль, то сюда спускаются пять человек и управляют судном отсюда. Четверо крутят штурвал, а один стоит на связи у вот той переговорной трубы", - и он показал пальцем в тёмный угол.

"И ещё один вопрос, последний, - сказал Чарнота удовлетворённый разъяснениями напарника.
– Почему мы не идём в пункт назначения? Почему стоим на якоре?"

"Ждём на борт какого-то пассажира. Вот он явится и двинемся в Хельсинки. Пожалуйста, давайте, растолкуйте мне, наконец, в чём же суть марксизма?" - явное нетерпение послышалось в последнем вопросе Виктора.

Чарнота помедлил, собираясь с мыслями, и заговорил:

"Так как марксизм стал реализовываться у нас в России, то, прежде чем его излагать, я хочу обрисовать воззрение на мир среднего православного человека. Вот рождался у нас ребёнок, и тут же его крестили, и он считался православным. То есть он должен был быть убеждённым, что мир сотворён богом, что бог - это триединое существо, живущее на небе; что две тысячи лет назад это существо послало к людям своего сына и тот учил людей как 107жить правильно. Затем люди его за это убили, а он не умер, он воскрес из мёртвых и вознёсся на небеса, чтобы там воссоединиться со своим отцом. Верно я излагаю?"

Виктор утвердительно кивнул головой, а Чарнота продолжил:

"На небе всё устроено правильно. Там рай и ад; там архангелы и ангелы, а в аду - черти и во главе всего этого стоит всесильное существо под названием бог. Люди посчитали, что и на земле всё должно быть устроено также. В России над всем стоял самодержец или наместник бога на земле - царь. У царя помощники - "ангелы и архангелы" в кавычках, конечно. Царём же назначен и главный земной чёрт: Малюта Скуратов, Бирон, Бенкендорф, Аракчеев. И вот тут начинаются противоречия: если все люди равны перед богом, то почему же в своей земной жизни они не равны друг перед другом? Более того, до 1861 года одни православные находились в рабстве у других православных. Конечно, любой мыслящий человек не мог мириться с такими противоречиями. И эти мыслящие пытались говорить, возражать. Но у царя была абсолютная власть и за всякое, не устраивающее его и его подручных слово, - карали нещадно. В библиотеке Сорбонны мне попалась копия письма народовольцев к Александру III. Они только что убили его батюшку - Александра II и попытались договориться с Александром III и прекратить войну. Чего они требовали? Прежде всего, свободы говорить, писать, собираться вместе и составлять союзы единомышленников. Нет, в 1881 году не смогли договориться и пошло - поехало: эти убивают царей и царских "ангелов с архангелами", а следующие за убитыми цари их 108вешают.

Требовали они всего-навсего права свободно обсуждать: как преодолеть противоречия между "небом и землёй". Им и того не дали.

Другое дело марксизм. Маркс представил совсем иную картину мироустройства. Он предлагал не обсуждать, а делать; не за свободу слова бороться, а уже строить то, что он предлагает, строить, так сказать, по его чертежам. А предлагает он следующее: нет никакого бога - сверхсущества, который опекает каждого живущего человека и особенно того, кто об этой опеке просит, а есть природа с её законами. И вот эти-то законы и управляют жизнью. Отсюда вывод: человек эти законы должен открывать и, руководствуясь ими, жить. Я, говорит Маркс, открыл законы социального развития человечества согласно которым зародились социальные классы, которые враждебны друг другу и потому тиранят друг друга и это будет до тех пор, пока ни разовьётся и ни окрепнет на земле новый класс - рабочий пролетариат. С развитием капитализма этот класс станет самым многочисленным и самым революционным. Противоречие жизни будет в том, что класс, создающий все жизненные ценности для выживания человечества, оказывается лишён этих ценностей. Вот почему Карл Маркс считает, что рабочий пролетариат как класс призван преодолеть это противоречие. Для этого он неизбежно разовьётся, неизбежно захватит власть и неизбежно установит новый образ жизни на земле - коммунизм - бесклассовое общество. Этому классу, а он сейчас более всех классов унижен, все честные люди земли должны помочь прийти к власти и 109всячески способствовать тому, чтобы он упорядочил жизнь. И не будет тогда, ни бедных, ни богатых, а будут свободные люди, которые будут обеспечены всем, что им нужно для жизни и обеспечат они этим сами себя, а не какой-то там иллюзорный бог".

Чарнота замолчал. В румпельном воцарилась такая тишина, что у обоих собеседников зазвенело в ушах. Он же и нарушил тишину:

"И вроде идея-то какая прекрасная. В духе Христа, когда тот последнему нищему ноги мыл и призывал всех богатых раздать своё имущество и следовать за ним. Маркс предлагает всё отдать нищему и униженному и не человеку одному, а целому общественному классу. Но что-то здесь не то; не понимаю, но чувствую: что-то здесь не то".

В румпельном снова воцарилась тишина. Теперь её нарушил Виктор:

"Да, Жан Поль Дювалье, спасибо, открыл ты мне глаза. И надо же, - как всё просто оказалось".

"Просто, - усмехнулся Чарнота.
– Я эту простоту из Сорбонны два года выковыривал".

Подошло время обеда, нужно было выбираться наверх.

– ---------------------

После обеда боцман вышел на палубу и посредством свиста в свою дудку оповестил команду, что нужно: "По местам стоять, с якоря сниматься".

Чарнота прибыл на бак с запозданием, за что получил от боцмана нагоняй в виде какого-то немецкого ругательства, которое сразу Григорий Лукьянович не 110понял и только позднее Виктор ему это ругательство перевёл: "Сухопутная свинья, я тебя научу службу нести!"

Якорь поднимали медленно. То и дело паровой брашпиль вставал - силы пара не хватало и машинист, управлявший им, беспомощно разводил руками. Боцман определял направление якорь-цепи и рукой указывал его, а с мостика так начинали управлять судном, что оно продвигалось в сторону лежащего на грунте якоря и тем ослабляло натяжение цепи. Брашпиль начинал вращаться и убирал часть цепи в цепной ящик, расположенный под брашпилем затем опять вставал, и всё повторялось. Наконец, боцман прокричал "якорь чист" и судно легло на курс: "Полный вперёд, на Финляндию". Якорь благополучно вошёл в клюз, но когда Виктор захотел его закрепить стопором, боцман его остановил. Почему он это сделал - напарники догадались позже.

Судно вышло в открытое море и это ощутили все так как сразу появилась и бортовая, и килевая качка.

Ветер усиливался и к вечеру уже можно было определить силу шторма. "5 баллов" - сказал Виктор, когда напарники, направляясь на ужин, остановились на правом шкафуте перед дверью в коридор надстройки.

Рабочий день был закончен и Чарнота предполагал после ужина спуститься в кубрик, лечь в койку и почитать. Он так и сделал, только лежать и читать ему пришлось недолго. В кубрик спустился боцман и, подойдя к койке Чарноты, голосом, не предполагающем возражений, 111сказал: