Игрушка
Шрифт:
Чарнота усилием воли подавил в себе желание прямо сейчас - тут же встать и дать этому спесивому немцу кулаком в лоб. И на лице у него немец, видимо, прочёл это желание. Лицо немца вмиг подобрело и он закончил свою речь примирительными словами:
"Воля к власти позволит нам - немцам так самоорганизоваться, чтобы двинуть развитие земной цивилизации, её технического прогресса, прежде всего".
Поезд мерно, постукивая колёсами, тихим ходом шёл среди обширного лесного массива. Чарнота отвернулся от оратора и пытался считать галок, взлетевших с раскидистого дерева, одиноко, но гордо стоявшего посредине большой лесной
"Я бы согласился с вами, любезный Карл, если бы эта, так называемая воля к власти, не толкала людей творить всякие гадости. Я встречал людей тщеславных, властолюбивых и, поверьте, эти люди не вызывали во мне добрые эмоции. Скорее - наоборот: мне очень хотелось такого человека поставить на место. То есть получается что я, вроде как, хотел его унизить, но не для того, чтобы возвыситься над ним. Я к чему это говорю.
– Чарнота повернул лицо к собеседнику и, глядя прямо ему в глаза, 68продолжил, - как бы не получилось так, что вы - немцы, вбив себе в голову убеждённость в своей исключительности, не наломали дров".
Немец вскинул от удивления брови и переспросил:
"Как это - "наломать дров"?"
"Да есть у нас - русских такое выражение: наломать дров - это значит у нас наделать глупостей таких, исправлять которые очень сложно или, бывает даже, невозможно", - удовлетворил его любопытство Чарнота.
Собеседники умолкли. Мерный стук колёс и мягкое успокаивающее покачивание вагона располагали ко сну. Чарнота взглянул на часы и предложил немцу пройти в ресторан - перекусить. Тот отказался и тогда Григорий Лукьянович вышел в коридор.
В ресторане Чарнота просидел часа три. Хорошо отобедав, он заказал на десерт чашечку кофе и, смакуя его, сидел размышляя и глядя в окно.
Вернувшись в своё купе он обнаружил соседа спящим, а бутылку коньяка - пустой.
"Да он ещё и пьяница", - подумал Чарнота и стал сам готовиться ко сну.
Спал Григорий Лукьянович спокойным сном здорового человека уверенного, что правда жизни, которую ему удалось открыть за прожитые годы, станет для него большим подспорьем в жизни продолжающейся. И снился ему сон: идёт он по широкому русскому полю, а рядом - Люська, ведущая за руку двоих очаровательных детишек: мальчика и девочку. Солнце клонится к закату и потому цикады всё сильнее стрекочут вокруг. Девочка подёргала его за рукав и говорит:
"Папа, а почему мама говорит 69мужским голосом?" И, действительно, Людмила повернула к нему голову и говорит:
"Аусвайс, битте, герр, аусвайс, битте!"
Чарнота открыл глаза и увидел склонившееся над ним усатое лицо. На голове этого "лица" красовалась до тошноты знакомая каска с копьевидным наконечником посередине. В 1914 году в конных атаках приходилось ему рубить своей шашкой по этим каскам. Удара казачьей шашкой она не выдерживала, но иногда шашка соскальзывала с них и тогда удар приходился по плечу или спине врага.
Заснув под стук колёс, и сейчас вынужденно проснувшись, Чарнота не сразу понял где он находится потому, что поезд стоял, а в купе царил полумрак и только усатое лицо подсвечивалось переносным фонарём.
"Граница, Жан Клод, предъявите этим господам свои документы", - пришёл ему на помощь попутчик Карл. Его знакомый голос и вернул Чарноту в реальность. Только
после этой подсказки Григорий Лукьянович понял, что от него требуют. Передав военным свой французский паспорт и очень скоро получив его обратно с благодарностью и извинениями за беспокойство, Чарнота мысленно поблагодарил Ганопольского за хорошую работу:"Знают революционеры своё дело, спасибо тебе Михаил Борисович. Уж если у педантичных немцев твоё изделие не вызвало никаких подозрений, то, значит, с этим паспортом можно по всему миру разъезжать".
Карл вышел из купе вслед за пограничниками, а Чарнота, с этими мыслями, вновь улёгся в свою комфортабельную походную постель на колёсах,70 накрылся одеялом и тут же уснул.
Проснулся он от того, что солнце светило ему прямо в лицо. Взглянув на часы, Чарнота быстро подсчитал - до пункта назначения ехать им ещё целых 13 часов. Представитель "сверхнации" мирно похрапывал на своём диване. Чарнота ещё полежал в постели с полчаса, затем поднялся, взял полотенце и направился к умывальнику. Когда он вернулся Карл Фридрих Виндельбанд уже сидел у окна.
"Наша страна слишком густо заселена.
– сказал он, когда, повернув голову от окна, убедился, что в купе вошёл именно вчерашний его собеседник.
– Нам некуда развиваться".
"Развиваться всегда есть куда. Если не вширь, то вглубь, если не экстенсивно, то интенсивно", - подхватил тему Чарнота.
Карл задумался.
"Вы интересный собеседник.
– наконец произнёс он.
– Мне удалось провернуть удачную сделку и хорошо заработать. Я вас, Жан Клод, приглашаю сегодня отобедать со мной".
Чарнота пристально посмотрел на Карла и увидел в его глазах искреннее желание ему угодить.
"Зачем же расстраивать человека отказом",- подумал он и дал согласие.
До обеда каждый занимался своим делом. Позавтракав круассаном и стаканом чая, принесённого проводником, Чарнота достал свежий номер Юманите (L" Humanite) и углубился в чтение. А Виндельбант, разложив на столике какие-то бумаги, на миниатюрных счётах что-то вычислял и 71записывал. Только один раз он оторвался от своего занятия, когда увидел что читает его попутчик.
"Вы коммунист?" - просил он.
"Скорее наоборот - антикоммунист.
– с явным раздражением в голосе ответил Чарнота.
– Я бы их..."
Немец догадался, что должно было последовать и какие слова бы он услышал, если бы фраза была закончена. Удовлетворённо кивнув, немец улыбнулся и вновь погрузился в свои рассчёты.
– -----------------------
Обед удался на славу. Так вкусно и так обильно Чарнота уже давно не ел. Уже за десертом Чарноту потянуло ко сну, но его попутчик как будто и не замечал этого. Отхлебнув из бокала десертного вина, он спросил:
"И чем же вам так не нравятся коммунисты?"
"Да я ещё не совсем разобрался в них, но, думаю, что отдавать власть низшему классу - это глубокая ошибка. Если наших дворянчиков сдерживала ещё какая-никакая мораль, то у этих - ничего. Одна власть и всё, а там где власть - там и деньги. А где деньги - там соблазны. Эти новоявленные спасители человечества очень скоро превратятся в отъявленных мерзавцев и растащат родину моего дедушки по кускам", - стряхнув с себя дрёму, ответил Чарнота. Про дедушку Григорий Лукьянович схитрил для того, чтобы немец не узнал, что он эмигрант в первом поколении.