Императрица Мария. Восставшая из могилы

Она повернулась к Жильяру и перешла на французский.

– Что с ней?

– Тяжелая депрессия, – ответил француз. – Она не может пережить смерть вас и ваших сестер.

– Но я жива, Шура! Слышите меня! Я жива!

Но лежавшая на кровати женщина не реагировала. Она молча смотрела на Машу пустыми глазами.

Маша заплакала.

– Полковник, – обратилась она к Волкову, вернувшись в гостиную, – никого выселять не надо. Мы как-нибудь разместимся.

– Я живу не здесь, – сказал Жильяр.

– Если по двое в комнате, – пожал плечами Волков, – но с мужчинами в одном номере? Не совсем прилично!

– До приличий ли сейчас? – возразила великая княжна.

– Так и с безопасностью будет проще, – поддержал ее Николай.

– Воля ваша. – Волков развел руками. – А вам, мадам, – он слегка поклонился баронессе фон Буксгевден, – я готов предложить гостеприимство в своем доме. Моя жена и дочь будут счастливы познакомиться с вами.

– С кем имею честь? – спросила баронесса.

– Полковник Волков Вячеслав Иванович, военный комендант Омска, командир Первой Сибирской казачьей дивизии.

Тем временем Кобылинский распорядился доставить в номер обед из ресторана, поскольку у путешественников кроме сала ничего не оставалось. Лиза вместе с Катей готовила ванну. Гостиничная горничная принесла несколько халатов, полотенца и простыни.

Полковник Волков собрался уходить, но Маша задержала его.

– Вячеслав Иванович, я бы хотела заказать панихиду. Как это возможно сделать? – спросила она. – Я никого не знаю в Омске.

– Я тотчас отправлюсь к отцу Сильвестру. – Маша подняла брови, и он пояснил: – Архиепископ Омский и Павлодарский.

– Стоит ли беспокоить его? Можно и кого-то пониже рангом.

– Нет, – отрезал Волков, – не статусно, ваше императорское высочество!

– Тебе понадобится платье, Мари, – напомнила Софья Карловна.

Волков кивнул.

– Решим. Заедем к Шаниной, поставим в известность.

– Я поеду с вами, надо будет выбрать, – сказала баронесса.

– Пустое, – ответил Волков, – Шанина сама сюда все привезет. Я заеду сюда из церкви и заберу вас, мадам.

– Господи, – всплеснула руками Маша, – у нас же совсем нет денег!

– Что?! – моментально вызверился Волков. – Кто посмеет брать деньги с великой княжны! Запорю! Насмерть запорю!

ХI

Волков вернулся довольно быстро, сообщил о назначенной на завтра заупокойной литургии, предупредил, что утром заедет за великой княжной, забрал Софью Карловну и уехал.

Николая несколько нервировала эта ситуация. Никакой офицерской охраны еще не было. В лучшем случае она появится только завтра. Кроме того, ему было ясно, что полковник Кобылинский не тот человек, который может ее возглавлять. Получалось, что в настоящий момент можно было рассчитывать только на два нагана – свой и Андрея. Впрочем, пока больших проблем он не ожидал. На появление великой княжны в Омске вряд ли так быстро среагируют. Красные точно узнают о нем не завтра и не послезавтра. Быстрее всех могут сподобиться эсеры, которых в Омске как собак нерезаных. А это те еще гопники, привыкли бомбами швыряться направо и налево. Так что ухо нужно держать востро.

Едва они успели привести себя в порядок и перекусить, как в дверь постучали. На пороге стояла полноватая женщина лет пятидесяти с приятным круглым лицом.

– Купчиха первой гильдии Мария Александровна Шанина, – с достоинством поклонилась она. – Рада приветствовать ваше императорское высочество в Омске! Полковник Волков сообщил мне, что вы испытываете нужду в нарядах?

– Да, мадам. – Великая княжна развела руками. – Все, что у меня есть, на мне.

Шанина покачала головой и запустила в номер несколько девушек с коробками и мешками в руках. Началась примерка, в которой живое участие приняла вся женская половина компании, за исключением Теглевой, которая по-прежнему никак не реагировала на происходящее.

В процессе примерки выявилось расхождение во вкусах. На взгляд Маши, Шанина предлагала уж больно вычурные платья. Маша хотела гораздо скромнее и проще, ссылаясь на свой прошлый опыт.

– Вот что я вам скажу, ваше императорское высочество, – решительно возразила ей Шанина, – там вы были при родителях, царствие им небесное, и считались ребенком. Теперь же вы взрослая девушка, самостоятельная, с претензией на власть. Да, да, – повторила она, увидев, что Маша хочет протестовать, – и не спорьте. То-то весь Омск с утра гудит, что вас со дня на день провозгласят царицей Сибири! Значит, и одеваться надо соответственно. Скромно – согласна, без вызывающей роскоши – тоже, но все материалы должны быть дорогими и качественными. Платьев много не надо, два-три, а вот юбок и блузок нужно больше, чтобы можно было комбинировать. Пальто нужно, шубка – зима на носу. Сейчас мы подберем что-нибудь из готового, подобьем по фигуре, а основной гардероб нужно шить!

– Господи, Мария Александровна! – воскликнула Маша. – У меня денег нет!

Улыбка слетела с лица купчихи.

– Ваше императорское высочество, за кого вы меня принимаете? Я буду последней свиньей, если в ваших обстоятельствах потребую с вас плату! Для меня куда важнее ваше благоволение.

Николай смотрел на всю эту суету и думал о том, что способность к предпринимательству – это такой же талант, такой же дар от Бога, как и остальные умения. Надо соображать, понимать свою выгоду. Шанина ее понимала четко. Николай был уверен, что омская купчиха ни за что не возьмет с великой княжны денег, хотя набегала уже сумма немалая. Но для Шаниной куда важнее, что она становится фактически поставщиком «двора» ее императорского высочества. А там, чем черт не шутит, и величества.

Возня с нарядами закончилась поздним вечером. Попив чая из принесенного из ресторана самовара, стали укладываться. Катя разместилась в комнате с Машей, Лиза – с Шурой.

Маша так устала, что почти сразу стала засыпать. В этот момент, воровато оглядываясь, в их комнату проскользнул Николай. Наклонившись к ней, он поцеловал ее в висок и прошептал:

– Ты умница! Я горжусь тобой!

Маша улыбнулась и заснула.

Проснулась она внезапно, почувствовав чей-то взгляд на себе. У ее кровати на коленях стояла Александра Александровна Теглева и смотрела на нее.

– Шура, Шурочка! Что вы? Что случилось? – Маша приподняла голову.

Теглева потянулась к ней и прижалась лицом к ее лицу.

– Машенька, это ты? Это действительно ты? Ты… одна?

– Да, Шурочка, милая, это я, и я одна. И ничего не изменить. Видно, так было угодно Богу.

– Девочки, бедные мои девочки, – беззвучно плача, шептала женщина, прижимая к себе голову своего единственного уцелевшего ребенка.

Русская дворянка Александра Александровна Теглева семнадцать лет проработала няней и гувернанткой царских детей. Не имея семьи и своих собственных детей, 34-летняя женщина любила их как родных и, узнав об их смерти, едва не тронулась умом. Появление Маши вырвало ее разум из мрака.

– Машенька, ты ведь меня не прогонишь?

– Господи, Шура, почему я должна вас прогнать?

– Теперь ты взрослая, и няня тебе не нужна.

– Шура, вы же знаете, что для меня, для всех нас вы были больше чем няня! Вы были членом семьи! И я буду счастлива, если вы останетесь рядом со мной, вы – родной и близкий человек!

– Я всегда буду с тобой, Машенька, до последнего дыхания!

Утром приехал полковник Волков. Впрочем, еще раньше появилась Шанина с траурным платьем и элегантным темно-серым пальто для Маши. На голову Маша захотела надеть черный платок. Тут начались споры. Все, включая и ожившую Шурочку Теглеву, считали, что волосы нужно убрать под платок полностью, дабы не была видна седая прядь. Николай, до сих пор молчавший и не участвовавший в спорах, вдруг высказался против, заявив, что лучше сдвинуть платок чуть назад. Он подумал, что вид седых волос на голове молодой девушки способен вызвать сострадание окружающих. Великая княжна, несмотря на протесты остальных, сделала так, как он сказал. Николай не заметил, как Теглева при этом внимательно посмотрела на него.