Инженер Петра Великого 4

— Фитили! — скомандовал я в рупор с мостика «Фреи».

На берегу мелькнули огоньки. Солдаты, чиркнув огнивом, подожгли шнуры и, не оглядываясь, бросились к последней оставшейся у причала шлюпке.

— Поднять якоря! Малый вперед!

Моя разномастная флотилия пришла в движение. Впереди, тяжело переваливаясь с боку на бок, шли два перегруженных фрегата. За ними, словно цыплята за наседкой, вытянулась вереница из двенадцати шняв. Мы медленно выползали из гавани, по дуге обходя англичан. Я не удержался и помахал рукой английскому капитану, рассматривающего нас в упор.

В тот момент, когда флагманская «Фрея» миновала входной маяк, за нашими спинами начался ад.

Сначала раздался глухой, утробный рев, от которого, содрогнулась даже вода под килем. Огромный, ослепительно-белый огненный шар раздулся на месте доменных печей, на мгновение затмив садящееся солнце. Затем он всосался в себя с жутким, чавкающим звуком, и тут же за ним последовала серия взрывов поменьше. Весь завод превратился в один сплошной, ревущий огненный шторм. Языки пламени взметались к небу, пожирая деревянные постройки и оплавляя каменные стены. Густой черный дым, пропитанный вонью горелого металла и химии, закрыл горизонт.

Особое наслаждение было смотреть суматоху у англичан. Труханулись, ребятки.

Я стоял на мостике, не отрывая подзорную трубу от глаз. На внешнем рейде, в нескольких милях от этого ада, четко вырисовывался силуэт британского линкора. Он не сдвинулся с места. Его капитан, как и я, наблюдал за происходящим. Я мог представить, что творилось у него на душе. Его хитроумная схема, контрабандная кормушка, на его глазах превращалась в пепел. И он ничего не мог сделать. Он был бессилен. Это был момент моего абсолютного триумфа. Я выполнил задачу, унизил сразу двух врагов, оставив каждого с носом.

Теперь главное чтобы линкор нас не преследовал. Но, думаю, картина взрыва еще долго будет перед глазами наглосакса. Здравый смысл должен подсказать английскому капитану, что столь наглый и самоуверенный уход моей «флотилии» неспроста, у меня найдется чем ответить. Хорошо, что он не знает правду. У меня всего лишь одна бомба и немного «щук», чья мощь вызывает вопорсы.

Мы выходили в открытое море. На кораблях царило приподнятое настроение, почти эйфория. Солдаты, высыпавшие на палубу, орали что-то разудалое, размахивая шапками. Мои новые союзники-пираты, уже получившие аванс, горланили свои песни, предвкушая скорое богатство. Даже хмурый Глебов позволил себе расслабиться и травил байки молодым офицерам. Мы победили. Хотя нет, не победили — мы сорвали джекпот.

В этот момент эйфорию разорвал резкий, тревожный крик дозорного, донесшийся с марсовой площадки:

— Парус на горизонте! Прямо по курсу! Идет наперерез!

Все разговоры и смех на палубе мгновенно смолкли. Я рванул трубу из рук подбежавшего мичмана и припал к окуляру. Сердце ухнуло куда-то вниз. Дозорный не ошибся. На чистой линии горизонта, там, где море сливалось с темнеющим небом, виднелся одинокий парус. Низкий, стремительный силуэт, характерные, чуть скошенные мачты и огромная площадь парусности. Он шел под всеми возможными парусами и летел по волнам, пожирая мили.

Это был не швед. Шведские корабли я уже научился узнавать. Судя по оснастке и обводам корпуса, это мог быть либо голландский «охотник за призами», либо, что еще вероятнее, флибустьер-перехватчик, из тех, что не поднимают флага до последнего момента. Он был один. Но мало приятного в этом, ведь он был охотником, а мы, со своими перегруженными, неповоротливыми фрегатами, — идеальной мишенью. Медленным, жирным караваном, набитым сокровищами.

Я опустил трубу. Триумф на моем лице сменился выражением злой сосредоточенности. Ледяное предчувствие, которое не покидало меня все это время, оказалось верным. Наша удача кончилась.

Я обвел взглядом палубу. Усталые лица моих солдат. Сомнительные рожи наемников у штурвалов, которые тоже заметили незнакомца и уже перешептывались, бросая на меня косые взгляды. Я посмотрел на свои трофейные корабли, сидящие в воде так низко, что волна облизывала орудийные порты.

Самые главные, самые страшные испытания для нас только начинаются.

Кажется, я допрыгался.

Глава 8

Ну вот и допрыгался. Слово это билось в висках, перекрывая и свист ветра в снастях, и монотонный плеск волн. Все мои хитрые планы летели ко всем чертям. Один-единственный парус на горизонте обнулил всё.

Я опустил трубу и обвел взглядом палубу «Фреи». Праздник, как говорится, закончился, не успев начаться. Мои преображенцы, которые еще минуту назад сияли, как начищенные пятаки, разом посерьезнели. Парни молча взялись за оружие. Ждали команды. Мои новоявленные наемники, что стояли у штурвала, тут же сбились в кучу. Весь их разудалый вид куда-то испарился, осталась только хмурая деловитость. Они залопотали на своем гортанном, и я был уверен — шушукались они не за погоду, а прикидывали наши шансы. А шансы эти, прямо скажем, стремились к нулю.

— Час, не больше, и он нас нагонит, — голос Глебова был абсолютно спокоен. — Улизнуть не получится. Корабли перегружены по самое не балуй, сидят в воде, как беременные утки.

— Вижу, капитан, — буркнул я.

Рядом, прислонившись к поручню, стоял де ла Серда. Старый испанец молча пыхтел трубкой, выпуская в соленый воздух сизые кольца, и сверлил взглядом приближающуюся точку.

— Флибустьер, — наконец обронил он, выбив пепел о борт. — Чистый англичанин, постройка видна. Быстрый, как черт из табакерки. Пушек у него штук восемнадцать, не меньше, и бьют они дальше наших. В ближний бой не полезет, дураков нет. Будет вокруг нас хороводы водить да с дистанции бить.

Он излагал наш смертный приговор с таким олимпийским спокойствием, будто лекцию по тактике читал. И от этого его хладнокровия становилось только паршивее. Бежать — не вариант. Вступать в артиллерийскую перестрелку — глупость. Что остается? Сдаться на милость пиратам? Перспектива, прямо скажем, так себе. Все наши трофеи, да и компромат на Эшворта — всё пойдет этому морскому разбойнику.

Я посмотрел на свои корабли. Два шикарных фрегата, дюжина шустрых шняв. Целая эскадра, которая сейчас была жирной, неповоротливой мишенью (и я ведь знал, что рискую, но где-то все же выскочило это «авось»). Я злился на себя, на свою жадность, что заставила набить трюмы под завязку. И на этого наглеца, который решил, что может вот так запросто отжать нашу победу. Нет уж. Фиг вам, а не семечки. Если помирать, то с музыкой.

— Капитан Глебов, — я повернулся к нему. — Людям по чарке рома. Пусть согреются. Артиллеристам — пушки к бою.

— Есть, ваше благородие! — Глебов аж встрепенулся. Простой и понятный приказ был куда лучше этой тягомотины с ожиданием.

— Сеньор де ла Серда, — я обратился к испанцу. — Ваш совет. Как нам его поближе подманить?

Старик бросил на меня быстрый, удивленный взгляд, а потом в его глазах зажегся огонек.

— Он хищник, барон. А хищник всегда с опаской относится к раненому зверю — тот может и огрызнуться. Но он никогда не устоит перед приманкой, которая сама плывет ему в пасть, — он выдержал паузу. — Нужно разыграть катастрофу. Сделать вид, что один из наших кораблей сломался и отстал от каравана. Он не упустит такой шанс, клюнет на легкую добычу.