Искательница бед и приключений

Мы ворвались в темную комнату, где Эвита легла отдохнуть. Через минуту мне пришлось признать, что Аджиб оказался прав.

– Габриэль... здесь это! Какой кошмар! – всхлипнула Эвита. – Убей его!

Она сидела, подобрав ноги, на низкой походной койке и тыкала пальцем в стену. Где неторопливо полз паучок скромных размеров. Неприятная тварь, что и говорить, но такого визга он не заслуживал.

– Пауков в Афаре убивать нельзя, это плохая примета, – с трудом сдерживая раздражение сказал Иверс. Взял со стола бронзовую плошку, смахнул в нее паука и вынес бедолагу на улицу.

– А если он вернется? – капризно спросила Эвита.

– Тогда постарайся с ним подружиться. В походе нам еще придется встретить его собратьев.

– Разумеется, – выдохнула Эвита и покаянно улыбнулась. – Габриэль, прости меня! Я такая дурочка. Обещаю, я привыкну и больше не буду поднимать шум из-за пустяков. Ты со мной очень терпелив, я это ценю.

Иверс мигом смягчился.

– Ты просто устала, – он ласково похлопал ее по плечу, помог опуститься на подушку и укрыться лоскутным одеялом. – Никто тебя не винит. Отдохни хорошенько.

Я закатила глаза и заметила, что Аджиб повторил мою гримасу.

За последние двое суток Эвита уже не в первый раз выкидывала трюк с «попавшей в беду девой», если считала, что жених уделяет ей недостаточно внимания. И каждый раз Иверс попадался, как дурак. Влюбленный дурак.

С пауком она точно схитрила – только сегодня утром я видела, как Эвита преспокойно смахнула с юбки мохнатое членистогое размером вдвое больше.

Ох и хлебнем мы с этой дамочкой! Что будет, когда начнутся настоящие тяготы путешествия?

На улице Иверс все же дал волю раздражению.

– Где, черт побери, Озия? – сердито спросил он.

– Пошел прогуляться, – я старалась говорить ровно, потому что не стоило перечить Иверсу, когда он закипал. По крайней мере, не сейчас. Мы все устали и были на взводе.

– Опять?! – на лбу Иверса вздулись жилы. – Чего ему на месте не сидится? Не видит, что ночь скоро? Упадет в расселину, сломает ногу, и возись еще с ним...

Тут уж я не стерпела.

– Не надо за него волноваться. Озия лучше приспособлен к походной жизни, чем ваша невеста.

Усилием воли Иверс подавил гнев и замолчал.

– Аджиб, мы должны проверить все перед отправлением. Осмотреть лошадей, груз, поговорить с рабочими, черт бы их подрал... до чего ненадежные рожи у них, – Иверс еще раз выругался. – Дел много, и помощь Озии пригодилась бы.

– Я вам помогу, – нехотя предложила я.

– Нет. Идите в дом, Джемма. Не оставляйте Эвиту одну. Спите в ее комнате, помогите ей освоиться.

– Она ваша невеста, а не моя подопечная! – от возмущения я всплеснула руками. – Вот и спите с ней на здоровье.

Иверс побагровел, а я осознала, что сказала.

– Мы еще не женаты, – напомнил он шипящим голосом, – Что бы вы не думали, Грез, у меня есть кодекс чести, и я соблюдаю определенные правила приличия. Особенно в нецивилизованных местах, таких, как это, – он обвел рукой темнеющие в сумерках убогие домишки из песчаника, кособокие заборы и кучи мусора. – Иначе можно быстро оскотиниться. Я уважаю Эвиту и не стану ночевать с ней в одном доме или в палатке.

– Хорошо сказано, – серьезно кивнул Аджиб.

– Поэтому вы немедленно отправитесь к Эвите и будете за ней приглядывать. Понятно?

– Я не подписывалась на роль ее нянюшки.

– Это приказ, Джемма.

Увидев, как я поджала губы, Иверс чуть спокойнее сказал:

– Бог мой, Грез, вы же женщина! Неужели у вас нет ни капли сострадания к вашим сестрам?

– Только к тем, что попали в беду. А ваша невеста сама решила хлебнуть лиха, никто ее с нами не приглашал. Вам бы меня пожалеть, Иверс – мне вот ехать вовсе не хотелось.

– И это хорошо сказано, – молвил Аджиб.

– Сами виноваты, Грез, – припечатал профессор. – Если бы вы уступили мне карту в лавке Шульца, сидели бы теперь в доме Молинаро и попивали чай с плюшками. А мне не пришлось бы спорить с вами попусту. Так что будьте добры, идите и выполняйте, что велено.

Я лишилась дара речи. Поэтому только презрительно фыркнула, отвернулась и зашагала к гостевому дому.

За последние дни я немного смирилась с Иверсом, и даже порой испытывала к нему нечто вроде сдержанного дружелюбия – но теперь оно испарилось начисто.

Невыносимый мужчина! Будь я чуть менее цивилизованной, я бы выдрала ему бороду по волоску и выцарапала бы глаза.

– А когда явится Озия, пошлите его ко мне немедленно! – проорал Иверс, и его крику вторил заунывный вой шакала за околицей.

Ночи в Но-Амоне холодные, и когда мы на рассвете выползли из дома, мигом озябли. Солнце еще не согрело камни и улочки, Озия дрожал, и когда зевал, мелко клацал зубами.

К Озии подошла местная пастушка и, мило улыбаясь, подала пиалу с горячим чаем. Тот принял пиалу с благодарностью и легонько приобнял девицу. Та покраснела и прошептала ему что-то на ухо.

Сразу стало понятно, где аспирант пропадал прошлым вечером. На свидании, конечно! Афар менял парня на глазах. Но в деревушку ему лучше не возвращаться – если родители девицы узнают о ее ночных похождениях, Озии не поздоровится.

Сонная Эвита куксилась и хлюпала носом, меня же холодок приятно бодрил.

Несмотря на ранний час, проводить отчаянных путешественников собралась вся деревня. Староста выделил нам целый табун – «из глубокого уважения к почтенному профессору», как он непрерывно повторял. Уважение старосты обошлось Иверсу в круглую сумму. Зато каждому участнику экспедиции досталось по крепкой лошадке, да еще три вьючных нагрузили мешками с амуницией и припасами.

– Одумайтесь, вернитесь! – с надрывом вещал староста, свирепо вращая глазами. – Мне жаль вас, таких молодых, отважных, но глупых! В ущелье вас настигнет проклятие!

Его жены причитали, старики укоризненно качали головами, прочие жители деревни хранили похоронное молчание.

Я с облегчением вздохнула, когда мы оставили позади Кранипетрас, последний оплот цивилизации, и двинулись вдоль русла высохшей реки к ущелью.

Однако радости надолго не хватило. У меня не получалось расслабиться и наслаждаться диким пейзажем. А все потому, что всадницей я оказалась никудышной.