Искательница бед и приключений

И вот показался двухэтажный дом, где я жила до восемнадцати лет. Села на скамейку у глиняного забора и провела пальцами по вырезанным на досках инициалам «Д.Г.». Мне тогда здорово попало за художество от соседки Имхары.

Долго смотрела на окна нашей квартиры. Теперь в ней жили чужие люди – несколько лет назад родители переехали к бабушке, в деревушку в предгорье. В той деревушке я провела немало счастливых дней...

И тут мне невыносимо, до боли захотелось туда вернуться. Выпить кружку козьего молока, зайти по щиколотку в ледяную воду протоки, просто посидеть на лавке перед домом.

Все-таки я ужасно сентиментальна.

Сегодня напишу родителям и пообещаю навестить, когда экспедиция закончится...

Я вздохнула и поднялась. Погрузилась в прошлое на полчаса – и хватит. Пора выныривать, пока оно не затянуло меня в свои пучины. Ведь я прекрасно помнила, почему решила уехать из Афара, и воспоминания эти становились все ярче – с каждой выбоиной в дороге, с каждой кучей мусора, с каждым дуновением ветра с помойки и отголоском злой ругани за углом.

Однако прошлое решило хорошенько напомнить о себе напоследок. Завернув за угол, я столкнулась с полным черноволосым типом в дорогом, но потрепанном костюме. От мужчины несло ячменным пивом и помадой для волос.

– Джемма? Лопни мои глаза, Джемма! – гаркнул он.

Я подняла глаза и обомлела.

Муллим! Это Муллим собственной персоной! Контрабандист раздался вширь, обзавелся окладистой бородой, золотыми кольцами в ушах и тюремной татуировкой на шее.

– Знал, что Гумари рано или поздно приведет тебя ко мне! – зловеще сказал он, потирая руки. – И как вовремя! Ну, иди сюда, дорогая, потолкуем. Вспомним старое!

Муллим потянулся к карману, где, если привычка ему не изменила, он обычно держал раскладной нож.

В ответ на любезное приглашение я повернулась на каблуках и дала стрекача, проклиная себя на все лады.

Идиотка! Ну вот зачем меня понесло в Мышиное гнездо?! Будто не знала, что добром это не кончится!

Ходу, Джемма, ходу!

Удирать от недруга в лабиринтах улочек Хефата – одно удовольствие. Конечно, если ты этот лабиринт знаешь, как свои пять пальцев. А уж я-то излазила его вдоль и поперек.

Кроме того, я рассчитывала, что из-за лишнего веса и дурных пристрастий Муллим подрастерял былую прыткость.

И ошиблась во всех расчетах.

Потому что за восемь лет перемены все же коснулись Мышиного гнезда. Мою любимую дыру в заборе заделали, в проулке возле лавки специй появилась стена, а Муллим оказался упорен. Его пыхтение и вопли неслись вслед и не затихали.

Я стремглав промчалась по Беззубой улочке, свернула в подворотню и выскочила у Ослиного фонтана. Тут врезалась в тележку с апельсинами, которую катила замотанная в шаль старушенция.

– Простите, почтенная! – крикнула я, не оборачиваясь.

В ответ мне донеслось:

– Уж взрослая стала, а нормально ходить так и научилась, Джа-Му! Позор на твою глупую голову! Налево сверни, там ворота открыты!

– Уйди с дороги, карга! – прорычал Муллим.

– Муллимка, негодяй паршивый! Вот я пожалуюсь твоей бедной матери!

Смачно чавкнул гнилой апельсин, который старушенция метнула в спину Муллима.

Имхара, ну конечно, это была Имхара! И как я ее не узнала!

– Счастливого возвращения, Джа-Му, радость глаз моих! – воскликнул Ганур, заклинатель мангустов, который прикидывался безногим. Наверное, он так и просидел все восемь лет у стены чайной. Ганур вскинул флейту и проиграл веселую мелодию, а его мангусты хором заверещали.

Я помахала рукой Гануру, юркнула в открытые ворота и попала на задний двор ковровой мастерской. Здесь на ходу поздоровалась с Ханханом, хозяином, и он даже успел предложить мне шерстяной половик со скидкой.

После чего выскочила в Гнилой переулок – а там уже и до главной улицы рукой подать, там Муллим поостережется ко мне лезть!

Рано обрадовалась – рука Муллима цепко схватила меня за локоть и дернула. Контрабандист раскраснелся, тяжело дышал, а с его напомаженных волос стекали ошметки гнилого апельсина.

– Полиция! – заорал он. – Держи вора! То есть, вориху! Воришку!

– Отпусти! Я ничего у тебя не крала, а забрала свое! И когда это было!

– У предательства нет срока годности, несчастная! – с надрывом выпалил Муллим.

– Что происходит? – к нам подошел сердитый усатый полицейский.

– Любезный, это моя младшая жена, – засюсюкал Муллим. – Она сбежала от меня и украла... все сбережения! И мое сердце! Я должен вернуть ее домой. Дети рыдают, мамочку зовут!

Муллим прижал меня к груди, да так, чтобы я уткнулась лицом в его пиджак и не могла ни слова сказать в свою защиту.

Его пропахшая розовым маслом и табаком борода лезла мне в глаза и рот, я плевалась, крутилась и пиналась, пока Муллим торопливо объяснялся с полицейским. Чего только он ему не наплел!

– Пойдем, дорогая, поговорим дома, – ласково пожурил он меня и даже не охнул, получив кулаком в живот. – Видите ли, любезный, у моей женушки бурный темперамент! Но я все равно ее нежно люблю и готов простить ей все.

И Муллим смачно чмокнул меня в макушку. Однако при этом больно ущипнул за бок.

– Уведи ее! Решайте семейные дела дома, тут у нас приличные господа ходят, – сурово выговорил полицейский.

– Слушаю и повинуюсь! – радостно воскликнул Муллим и потащил меня обратно в Гнилой переулок.

Я изо всех сил упиралась и отбивалась, но он успел завести меня далеко. Как вдруг контрабандист пискнул, разжал руки, сделал пару шагов, уткнулся лбом в стену, да так и замер.

– Уже успели найти приключения? – спросил доктор Иверс, потирая кулак. – Кто это бородатый боров? Ваш давний поклонник? Друг детства?

– Угадали, – несмотря ни на что, я чуть не рассмеялась от облегчения. Да я была готова расцеловать Иверса, пусть потом об этом и пожалею!

– Понятно... – Иверс сделал шаг к Муллиму – явно не затем, чтобы пожать ему руку и представиться по всем правилам.

Негодяй вовремя очнулся и дал стрекача. Бежал на удивление шустро, прижав локти к жирным бокам и мелко перебирая ногами. Иверс не стал его преследовать.

Профессор стоял, заложив руки в карманы, и смотрел на меня недобро.