Не надо ждать ни правды, ни моралиот лысых и седых историй пьяных,какие незабудки мы срывалина тех незабываемых полянах.Приближается время прощания,перехода обратно в потёмкии пустого, как тень, обещания,что тебя не забудут потомки.Я изменяюсь незаметнои не грущу, что невозвратно,я раньше дам любил конкретно,теперь я их люблю абстрактно.Осенние
пятна на солнечном диске,осенняя глушь разговора,и листья летят, как от Бога запискипро то, что увидимся скоро.Чую вдруг душой оцепеневшейскорость сокращающихся дней;чем осталось будущего меньше,тем оно тревожит нас больней.Загрустили друзья, заскучали,сонно плещутся вялые флаги,ибо в мудрости много печали,а они поумнели, бедняги.Не знаю, каков наш удел впереди,но здесь наша участь видна:мы с жизнью выходим один на один,и нас побеждает она.Опять с утра я глажу взглядомвсё, что знакомо и любимо,а смерть повсюду ходит рядоми каждый день проходит мимо.Я рос когда-то вверх, судьбу моля,чтоб вырасти сильнее и прямей,теперь меня зовёт к себе земля,и горблюсь я, прислушиваясь к ней.Всё-всё-всё, что здоровью противно,делал я под небесным покровом,но теперь я лечусь так активно,что умру совершенно здоровым.Умирать без обиды и жалости,в никуда обретая билет,надо с чувством приятной усталостиот не зря испарившихся лет.Бесполезны уловки учёностии не стоит кишеть, мельтеша:предназначенный круг обречённостизавершит и погаснет душа.Наш путь извилист, но не вечен,в конце у всех – один вокзал;иных уж нет, а тех долечим,как доктор доктору сказал.Нет, нет, на неизбежность умереть —не сетую, не жалуюсь, не злюсь,но понял, начиная третью треть,что я четвёртой четверти боюсь.За вторником является среда,субботу вытесняет воскресенье;от боли, что уходим навсегда,придумано небесное спасенье.Так было раньше, будет впредь,и лучшего не жди,дано родиться, умеретьи выпить посреди.Я жил распахнуто и бурно,и пусть Господь меня осудит,но на плите могильной урна —пускай бутыль по форме будет.
В органах слабость, за коликой – спазм, старость – не радость, маразм –
не оргазм
Исполняя житейскую роль,то и дело меняю мелодию,сам себе я и шут и король,сам себе я и царь и юродивый.Сполна уже я счастлив оттого,что пью существования напиток.Чего хочу от жизни? Ничего.А этого у ней как раз избыток.Когда мне часто выпить не с кем,то древний вздох, угрюм и вечен,осознаётся фактом веским:иных уж нет, а те далече.Кофейным запахом пригреты,всегда со мной теперь с утрасидят до первой сигаретыдве дуры – вялость и хандра.Дыша озоном светлой праздности,живу от мира в отдалении,не видя целесообразностив усилии и вожделении.У самого кромешного пределаи даже за него теснимый веком,я делал историческое дело —упрямо оставался человеком.Болезни, полные коварства,я сам лечу, как понимаю:мне помогают все лекарства,которых я не принимаю.Я курю, бездельничаю, пью,грешен и ругаюсь, как сапожник;если бы я начал жизнь моюснова, то ещё бы стал картёжник.Ушли куда-то сила и потенция,зуб мудрости на мелочи источен.Дух выдохся. Осталась лишь эссенция,похожая на уксусную очень.Чуждый суете, вдали от шума,сам себе непризнанный предтеча,счастлив я всё время что-то думать,яростно себе противореча.Не люблю вылезать я наружу,я и дома ничуть не скучаю,и в житейскую общую стужуя заочно тепло источаю.За бурной деловой людской рекойс холодным наблюдаю восхищением;у замыслов моих размах такой,что глупо опошлять их воплощением.Усталость, праздность, лень и вялость,упадок сил и дух в упадке...А бодряков – мешает жалость —я пострелял бы из рогатки.Из деятелей самых разноликих,чей лик запечатлён в миниатюрах,люблю я видеть образы великихна крупных по возможности купюрах.Быть выше, чище и блюстименя зовут со всех сторон,таким я, Господи прости,и стану после похорон.Судьбу дальнейшую своюне вижу я совсем пропащей,ведь можно даже и в раюнайти котёл смолы кипящей.