Исповедимы пути господни

Перед дверями церкви оказалась длинная очередь, вся община пришла на ежедневную проповедь, услышать слова божьи из уст их несменного лидера. Нора не могла распознать своих чувств касательно пастора Гарднера, эмоции закручивались вихрем, рассеивались кругами на воде, скручивались осенними листьями. С одной стороны, то был харизматичный, статный мужчина средних лет, с приятной теплой улыбкой, он говорил спокойно и ласково со всеми, как с нерадивыми детьми, неустанно наставляя людей на истинный путь, девушки и женщины грезили о нем, любили и почитали наравне с Богом, но было в его глазах нечто неуловимое, что пугало девочку до дрожи.

Наконец подошла очередь семьи Мартин, войти вглубь помещения; церкви всегда действовали на них успокаивающе, здесь можно было насладиться дружественной поддерживающей атмосферой, почувствовать прикосновение руки Господа, когда всполох света во время проповеди проходит через витражи, ложась на головы сидящих. Пахло ладаном, древесной смолой и какой-то пряной травой благовоний, стоящих на амвоне, где входящих уже ожидал с распростертыми руками Арнольд Гарднер.

– Щедрые милости Господа простираются над всеми теми, кого Он избрал, за их веру, чтобы сделать их могучими вплоть до силы избавления.*

Раздался голос священника, призывая людей усаживаться поскорее на свои места. Перестав шуршать одеждами, паства обратила свое внимание на потрепанные священные книги, положенные на колени.

– И если вы скажете, что нет закона, вы также скажете, что нет и греха. Если вы скажете, что нет и греха, вы также скажете, что нет и праведности. А если бы не было праведности, то не было бы и счастья. А если бы не было ни праведности, ни счастья, то не было бы ни наказания, ни несчастья. А если бы не было ничего этого, то не было бы и Бога. А если бы не было Бога, то не было бы ни нас, ни Земли; ибо тогда не было бы никакого сотворения сущностей, ни чтобы действовать, ни чтобы подвергаться действию; а потому все должно было бы исчезнуть.*

Каждый присутствующий вдруг подумал, от чего же Арнольд Гарднер заговорил о грехах этим чудесным днем. Мог ли он прозреть настолько, чтобы увидеть помыслы внутри человека, затаившиеся желания о запретном, вытащить из памяти образы совершенных грехопадений. Нора Мартин изо всех сил старалась слушать внимательно, но суть произносимых слов все время ускользала; она и не заметила, что болтает ногами, пока мама не наградила ее пронзительным взглядом. Едва дождавшись завершения мучительно долгой проповеди, Нора с родителями покинули церковь, но стоило девочке улыбнуться в предвкушении предстоящей игры с друзьями после обеда, как надежда камнем ухнула на дно желудка при виде приближающегося к ним пастора.

– Кристофер, Ребекка, как вам сегодняшняя проповедь?

– Ох, Арнольд, как только все закончилось, я пожалела, что она не могла продолжаться вечно.

Сладко пропела Ребекка Мартин, взяв супруга под локоть. Нора инстинктивно поправила складки шифонового белого платья, такую одежду носили все девочки, не достигшие подросткового возраста, в знак чистоты и невинности. Но как только им исполняется четырнадцать, одеяние меняется на более короткое голубое, с белым передником, переходящим в подол, как символ того, что душа уже познала свое первое прегрешение, но покаяться и заслужить прощение никогда не поздно.

– Благодарю, Ребекка. У нас еще будет шанс поговорить о воле божьей на совместной практике вечером. Вы собираетесь прийти?

– Конечно. Ты же знаешь, в прошлый раз, и спешу заметить, то был единственный, мы пропустили по болезни.

Ответил за супругу Кристофер, растянув губы в улыбке, вторя пастору.

– Понимаю, но был обязан спросить. Однако я хотел поговорить с вами об ином. Надеюсь, вы знаете, почему я завел разговор о грехах в столь прекрасный день. Я взглянул на вашу дочь, и мне вдруг показалось, что Нора, как бы это сказать мягче, сегодня чересчур далека от Всевышнего.

Нора вздрогнула, услышав свое имя, и боязливо вскинула голову на Арнольда, на лице которого читалась притворная печаль. Супруги переглянулись, и Ребекка поспешила ответить, запинаясь:

– Н-но она же ребенок, Арнольд. Не все взрослые м-могут усидеть на месте пару часов, чего уж хотеть от малышки. Ее душа чиста.

– Я нисколько не сомневаюсь в непорочности тела и души Норы. Но мне бы хотелось, чтобы вы искоренили в своем дитя нетерпение. Бог дает лишь тому, кто умеет ждать. Представьте, если она не внимает слову Господа сейчас, то, что будет с ее душой в последующем? Еще каких-то семь лет, Ребекка, и твоя дочь станет совсем взрослой женщиной. Все мы одна большая семья, я беспокоюсь за каждого члена моей общины. В противном случае, мне придется провести ритуал раньше, чтобы изгнать дьявола, пробирающегося в эту крохотную головку. Только взгляни, как прекрасны глаза вашей дочери, сколько в них наивности и трепетности.

Пастор Гарднер погладил Нору по светлым волосам, спускаясь ниже по нежной детской щеке, приподнимая лицо девочки за подбородок, поглаживая кожу под дрожащей нижней губой.

– Но ведь если ты проведешь ритуал раньше, это отвернет ангелов-защитников от моей малышки? Ей всего десять. Пока она девственница, они наблюдают за ней, покровительствуют.

Произнес Кристофер Мартин, завороженно глядя за действиями Арнольда Гарднера. Получить одобрение на вступление во взрослую жизнь от их дражайшего пастора было в общине высшей степенью доверия к семье в частности. Все молодые девушки, хранящие целомудрие до вхождения в возраст, когда их разум еще гибок, а тело уже преобразилось, готовое к зарождению новой жизни, проходили через ритуал, тем самым завершая трансформацию прежде, чем вступят в брак. Однако никто старался не задумываться о том, почему привилегиями пользуются те семьи, в которых рождались девочки. Мальчики же проходили иной ритуал становления мужчинами, о котором предпочитали молчать до конца своих дней.

– Потому я и предупреждаю вас, а не действую вопреки всем правилам. Что ж, я свое дело сделал. Увидимся позже.

Нора не понимала смысла загадочных запутанных слов взрослых, но отчего-то чувствовала, как нутро сковал страх, и не зря, странный разговор с пастором надолго изменил отношение к ней родителей, которые каждый вечер теперь старались тренировать в девочке выдержку, чтобы не попадать больше в неловкие ситуации перед лидером общины. Стоя в углу на крупе в запертой комнате, Нора думала, что ее наказывает Бог руками Кристофера и Ребекки Мартин, а потому усиленно зажимала глаза, стискивала пальцы в молитве, веря, что еще немного и она станет лучше, Всевышний обязательно увидит, оценит старания, даруя, наконец желаемое прощение.

Книга Мормонов. 1-й Нефий 1:20.

Книга Мормонов. 2-й Нефий 2:13.

Глава 9. Эндрю Гастман.

За 10 лет до катастрофы. 2020 год.

Сиэтл, штат Вашингтон.

Спрятанные от глаз сиетлитов среди лесистой местности стеклянные купола необычной формы напоминали современный предмет искусства, арт-объект, созданный неизвестным архитектором для таинственного покупателя. Поговаривают, что за толстым яйцевидным стеклом ставят опыты над людьми, иначе для чего тогда они возведены и спрятаны? Однако слухи подтвердить было нечем, несмотря на то, что никакого забора на территории возведено не было; пользующиеся этим особо любопытные зеваки специально приезжали сюда, чтобы воочию увидеть, что прячет, не таясь, богатый хозяин земель, но в итоге забывая истинную цель, наслаждались островком спокойствия и природными дарами, отдыхая от городской суеты.

Эндрю отдал приказ охранникам вмешиваться лишь тогда, когда стояла острая необходимость, мужчину забавляла сама мысль, что за считанные дни он смог построить загадку не только для родного города, но и близлежащих районов. О стеклянных куполах объявили по новостям, снимая облагороженную территорию с вертолетов, а он, сидя в загородном доме, попивая бренди, с широкой улыбкой и горящими искорками в глазах наблюдал за чужими тщетными попытками приблизиться к разгадке. «Как же легко их удивить», - думал Эндрю, точно зная, что приоткрыв завесу, люди не будут разочарованы. Мужчина давно придумал идеальное прикрытие для безупречного плана, ожидания полностью окупились, и в дальнейшем принесут крупные плоды.