Исповедимы пути господни

Три-Форкс, Галлатин-Каунти, штат Монтана. Большая ферма, расположенная посреди пустошей, сельских угодий и прерий, которую пару лет назад Ксавьер продал за ненадобностью своим давним партнерам по бизнесу, забыв исключить ее из личных реестров. Это место могло бы стать идеальным укрытием, новым домом для него, его команды, по крайней мере, тех, кто останется в живых. Эндрю был уверен, что дарованные морфо силы из таро не дадут своим сосудам погибнуть, ведь теперь вместе с людьми канут в лету и арканы.

Ферма на удалении от цивилизации, повергнутой в хаос, словно здоровый орган в теле больного раком, будет островком для сильных людей, готовых на все ради выживания и создания лучшего света. Мечта Эндрю Гастмана сбудется, пусть не так, как виделось изначально, но это и не важно, главное, что Лилиан Хейли не удалось сломить нового правителя, нового бога, которого будут любить, уважать и почитать, ведь он сотворит для них чудо.

***

Сэт Бекер медленно брел по тропинке, ведущей из густого леса к их с Нелли старому дому, засунув руки в карманы джинсов. В голове было пусто, казалось мысли он оставил там же, между безымянных могил девушек, которые парень часто навещал делая все, лишь бы земляные холмики покрылись плотным слоем мха и сорняков, скрывая даже от него самого содеянное. Сэт не оборачивался, чтобы взглянуть на ряды призраков, тянущиеся следом молчаливой процессией, этого было и не нужно, парень знал, что они всегда шествуют за ним. Грязные одежды, перекошенные от гнева и страха лица с распахнутыми глазами и немыми ртами, зияющими ранами на тонких шеях.

Отчаяние, завладевшее сердцем Сэта в последние дни, делало его тщедушное тело тяжелым, неуправляемым; простые действия давались с трудом, даже переставлять ноги приходилось с особым усилием, которое с каждым шагом лишь сильнее выматывало. Никто не может любить свою жизнь все время, и это нормально, но что если ты никогда и не знал, что такое любить жизнь.

По ночам становилось хуже всего. Ужасные мысли накатывали волной, будто весь день только и ждали момента, когда в прочной дамбе самообмана образуется брешь. Сэт не раз думал о том, чтобы все закончить, ведь это так просто и легко, никто не будет горевать о нем, не вспомнит добрым словом, но только мысль о Нелли Бекер останавливала парня от необратимого. Кто позаботится о матери, если его не станет? На прошлой неделе Сэт украл с работы трос, с помощью которого можно вытянуть машину, застрявшую в вязкой грязи, обмотал вокруг ветки достаточной высоты, чтобы при его росте, натянувшаяся веревка не позволила бы ногам встать на твердую поверхность, и, связав петлю, так и простоял с ней в руках, глядя на захоронения, плача до боли в груди. Это нечестно, это чертовски нечестно! Однако если бы в жизни все происходящее случалось исключительно по справедливости, то трагедий никогда бы не существовало, как и личностного роста, а значит, психотерапевты и психологи давно умерли бы с голоду.

Сэт похлопал по карманам гавайской рубашки, и чертыхнулся, поняв, что оставил сигареты в доме. Уже собираясь подняться, он заметил, что запертая после его ухода дверь распахнута настежь, а внутри слышится возня, мало напоминающая вновь забывшую что-то Нелли, у которой вошло в привычку орать на весь дом, когда события в ее голове разворачивались иным образом, нежели реальность. Нежели снова Карлос вернулся, после стольких лет отсутствия? Что ему могло понадобиться в доме, где уже не осталось ни единого упоминания о нем?

Почувствовав, как гнев поднимается со дна пустого желудка, Сэт Бекер шумно протопал кедами по лестнице, не забыв прихватить из угла свою школьную биту. Переступив порог, он чуть не задохнулся от ударившего в ноздри запаха разложения, липким слоем окутавшего разом одежду и кожу под ней, прилипло к нёбу, словно давно забытое на складе арахисовое масло. Тот, кто стоял спиной к Сэту, слегка покачиваясь на месте, явно не был Карлосом; одежда лохмотьями висела на пепельно-сером теле незнакомца, покрытого то ли нарывами, то ли глубокими гематомами, а вместо слов из его рта вырывались полухрипы, полустоны.

– Какого хе...

Сорвалось с губ Сэта; незнакомец мгновенно обернулся на звук, издав ужасающий до мурашек визг, и направился в сторону парня от кресла, в котором сидела Нелли Бекер. Подняв биту к левому плечу, готовый защищаться, Сэт выкрикнул:

– Нелли, вставай скорее! Я его отвлеку, беги так быстро, как только сможешь через окно в спальне. Я догоню!

Но Нелли не шелохнулась. Седые волосы женщины давно образовали паутину, приоткрывая оголенный череп, кожа, некогда плотно обтягивающая кости иссохла и почернела, пустые глазницы, прикрытые пышными ресницами, смотрели в пустоту, лишь оставшиеся зубы под приподнятыми деснами мелькали в полутьме.

– Мама! Вставай!

Надрывался Сэт Бекер, отбиваясь от нападок странного мужчины, болеющего некой жуткой проказой, иначе как еще объяснить те метаморфозы, произошедшие с его телом и разумом. Не зомби же он, в конце концов. Зомби не бывает в реальности. Твердил парень сам себе, замахиваясь, и ударяя точно в цель по разжиженной голове незнакомца; мужчина упал на пол, но продолжал скрести когтями, подтягивая свое тело ближе к Сэту до тех пор, пока не было нанесено еще несколько ударов, заставивших, наконец, незнакомца остановиться. Тяжело дыша, Сэт крепче сжал окровавленную биту, не смея оторвать взгляда от зрелища у самых ног. Только когда перед глазами все стало размываться, он поднял голову, обратив внимание на то, что осталось от его матери годы назад.

Словно пребывая в трансе, парень прошел мимо трупов, забрав с полки измятую пачку сигарет, и направился прочь от дома, в котором больше не было сил и желания находиться. По-прежнему держа в одной руке деревянное оружие, Сэт обогнул дом, но что-то заставило его остановиться и всмотреться вдаль, туда, где он знал, захоронены жертвы. Тот же самый звук, что издавал незнакомец, усиливался, по мере приближения бесцельно ковыляющих существ, и парень не найдя ничего лучше, стал карабкаться на дерево, на котором на небольшой, но все же высоте, находился его детский домик с покореженными стенами.

Неизвестно, выдержит ли он теперь вес Сэта, не отвернется ли удача в нужную секунду, но попробовать стоило. Шум отрывающихся от ствола досок привлек нежелательное внимание, шорох запинающихся ног и визги оказались совсем близко, однако парень продолжал лезть, не давая панике завладеть собой. Лишь когда зажатая в зубах бита прокатилась по металлическому листу пола, а Сэт с грохотом ввалился внутрь, он позволил себе взглянуть вниз, где стал реальностью его кошмар. Убитые им девушки выходили из леса, они казались настоящими, кружили под деревом, будто стая голодных акул, желающих растерзать своего мучителя, и оказались бы правы, но отчего-то Сэту вовсе не хотелось покидать островок безопасности, пока не возникнет уверенность в необходимости данного действия. Если уж умирать, то на своих условиях. Впрочем, зомби быстро потеряли интерес по известным только им причинам, может быть услышали поблизости другого человека, и медленно побрели к городу. Что ж, несчастные девушки хотя бы обрели голос, - подумал Сэт, рассмеявшись, и смех его с каждой секундой перерастал в истерику, которую он не мог остановить, даже зажимая рот руками. Я сошел с ума, окончательно свихнулся...

***

– Доктор Дарем, пожалуйста, срочно пройдите в операционную!

Раздался металлический голос со стойки администрации больницы; поначалу, когда девушка только начала здесь работать ее пугал этот хриплый, наполненный помехами звук, но теперь воспринимался обыденно, частью стерильного муравейника, оживающего на рассвете. Услышав упоминание своей фамилии, Руби вышла из кабинета, на ходу завязывая густые кудри в хвост на макушке. Никакой плановой операции назначено не было, а значит, случилось нечто серьезное. Мысль об этом заставила ее немного нервничать, но Руби находила утешение в своем даре, которым научилась пользоваться по чуть-чуть. После операции она всегда лично посещала пациентов, убеждаясь в их комфортном пребывании в больнице, и благополучной реакции организма на врачебное вмешательство, хоть того и не требовало начальство. Тогда, незаметно от всех, девушка проводила пальцами по шрамам, ускоряя процесс выздоровления, стараясь видом не показывать собственной боли.

Однако сотворенные чудеса и заслуги меркли по сравнению с чувством вины. Каждый свой день Дайана Дарем отдавала другим, лечила, чтобы в итоге не суметь помочь самой себе. И Руби ей тоже не помогла. Какой смысл иметь сильный дар, если не можешь с помощью него спасти близких? Все в больнице напоминало о маме. Запахи, больничная еда, палаты, пациенты, персонал и даже горшок с засохшим цветком на подоконнике. Все пробуждало болезненные воспоминания о любимом человеке, которого больше не было рядом. В прошлом месяце главврач предложил Руби провести общее собрание, в основном для интернов, чтобы она поделилась опытом о том, как справляться в потерей, работая в системе. Девушка отказалась не потому, что не желала обсуждать личные проблемы с будущими коллегами, но понимала, ее слова будут ложью. Стоять перед всеми этими людьми, и утверждать, что справился, что больше не болит, что отпустил того, кто был для тебя всем, и научился жить без него. Один единственный взгляд человека, пережившего подобное, и ложь будет разоблачена.