Исповедимы пути господни

С точно таким же выражением лица женщина выдумывала ложь для врача о том, как могла четырнадцатилетняя девочка, не выходя из дома, заполучить столь сильный перелом. Миссия, порученная богами ее малышке укрепилась в голове Дайаны окончательно, когда шрамы на теле Руби стало невозможно скрывать, а в больнице женщина начала ловить косые взгляды, тогда они договорились использовать способности в крайнем случае, не грозившем смертельной опасностью для самой Руби. Рак, к великому сожалению, под описание не подходил.

– О, Руби, здравствуй, пришла проведать маму? Это прекрасно, дитя, но перед тем, как ты встретишься с ней, я должен кое-что сказать.

Не молодой врач, встретивший девушку у палаты, не спешил, тщательно подбирая слова, Руби буквально видела, как мысли крутятся в его голове, издавая скрежет несмазанных петель.

– Твоя мама отказалась от дальнейшего лечения в клинике. Я сожалею. Дайана ждала тебя сегодня, чтобы ты помогла ей с вещами.

– Отказалась? Что это значит? Вы не будете ее лечить?

Брови Руби взлетели вверх, новость настолько выбила девушку из колеи, что глупые вопросы сами собой слетали с губ. На лице доктора появилось извиняющееся выражение, мужчина лишь пожал плечами, положив руки в карманы белого халата.

– Мы никого не можем заставить принимать лекарства, возможно, у тебя получится переубедить ее. Мужайся, твоя мама крепкий орешек.

Руби не стала дослушивать до конца, ворвавшись в палату, где ее мама медленно собирала вещи в дорожную сумку, с которой переехала в клинику почти год назад. Внешний вид Дайаны со впалыми щеками, торчащими из-под больничной рубашки ключицами и безволосой головой, замотанной плотным цветным платком, больно уколол в самое сердце любящей дочери. Женщина жестом не дала девушке заговорить, вместо этого выдавив едва заметную улыбку.

– Я знаю, что ты скажешь, но это не обсуждается. Я хочу умереть дома. Отвези меня к бабушке Санай, пусть проведет ритуал очищения души, пока я еще способна передвигаться сама.

Всю дорогу до поселения, где жила Санай, Руби дулась на маму, но исподлобья все же поглядывала за состоянием Дайаны, беспокоясь. Женщина уже ждала их вместе с помощницами, Санай была в своем поселении чем-то наподобие верховного жреца, только она могла управлять магическими силами и вступать в контакт с духами природы, дарующими утешение тем, кто в них верит. Руби хотела бы верить, ведь в ней тоже течет кровь предков, кровь самой ведьмы Титубы, но не могла, отдав свой разум и сердце во власть науке. Однако не важно, во что верила Руби, если Дайане станет хоть немного легче, это стоит того, чтобы потерпеть.

– Санай, думаю, ты лучше меня все знаешь, я бы хотела оставить дань уважения к Опиль Ваобиран*, пообещай мою душу ему, рано или поздно мы с ним свидимся.

Руби везла Дайану в кресле-каталке до поляны за рядами возведенных вручную жителями домиков, не проронив и слова. Земля вокруг, крыши и виднеющиеся невдалеке холмы были украшены вырезанными из камня статуями божеств – Зэми, имеющих облик змей, черепах, жаб или кайманов. Двери у домов отсутствовали, внутри виднелось скудное убранство и большие сплетенные корзины, подвешенные к потолку практически в каждом жилище. Только раз Руби решилась подать голос, о чем тут же пожалела:

– А что в тех корзинах? Прячете пищу от диких зверей?

Бабушка Санай даже не взглянула на названную внучку, сосредоточено окропляя путь до поляны соком каких-то пахучих трав.

– В них останки наших предков, Руби. Если мы будем присматривать за костями, то их души будут оберегать нас. Я научу тебя правильно сохранять кости, беречь, чтобы твоя мама всегда была рядом с тобой.

Дезинфицирующее средство для обработки поверхностей и рук, повсеместно используется в больницах.

Властелин загробного царства, сын тьмы, охраняющий души мертвых.

Глава 21. Келли Эртман.

За 5 лет до катастрофы. 2025 год.

Джеймстаун, штат Северная Дакота.

«Самое распространенное желание –

отличаться от других»

(В. Шекспир)

Келли порой не могла объяснить даже себе, зачем делает то, что делает. Зачем нырять в волну, которая вот-вот проглотит целый город? Для чего прыгать в жерло извергающегося вулкана, когда все вокруг бегут прочь? В такие моменты инстинкт самосохранения отключается, толкая на безрассудства, способные сохранить кому-то жизнь ценой собственной. Общество не признает подобного геройства. Забудется столь же быстро, как само происшествие, но Келли не могла иначе. Чувство беспомощности разъедало изнутри, когда она смотрела новости вместе с родителями, поэтому хваталась за любой пусть и мизерный шанс хоть что-то исправить в реальном мире. Именно об этом Келли Эртман заявила на собеседовании в колледже, где учился ее брат, на вопрос о том, что отличает ее от всех остальных. Борьба.

Предсказуемо, девушка не поступила. Никому не нужны в перспективе подобные личности, в сущности разрушительные, ведь они не всегда могут здраво оценить силы, размениваясь попусту, и, как правило, ставят под удар себя и свои напарников. Ко всему прочему, Келли завалила вступительные экзамены по нескольким предметам, а так же на нее имелось увесистое досье о регулярном нарушении дисциплины в школе, так что путь в правоохранительные органы оказался навсегда закрыт.

Неудачи будто следовали за девушкой по пятам, сама того не осознавая, но следуя вопреки кричащей интуиции, Келли боролась и с собой, действуя наперерез собственным чувствам, за что, естественно, оказывалась наказанной. Год назад Келли Эртман, едва оправившись от бури эмоций, вызванной отказом поступления, вновь влипла в историю, на сей раз более серьезную, чем школьные разборки. В попытках найти легальную работу наткнулась на дилера, и какое-то время подозревалась полицией в пособничестве, ведь для ловли на живца было необходимо искусно влиться в ситуацию, подыгрывая преступнику. Узнав об этом, Эртманы посадили свою взрослую дочь под домашний арест, запрещая ей не только выходить до ближайшего магазина, но и смотреть телевизор, считая это высшей мерой наказания. Родители до сих пор делали вид, что излишнее стремление дочери в открытую противостоять любому злу, не беспокоило их, но на самом деле, просто сходили с ума, не зная, как помочь своему ребенку. Даже сейчас, когда решение Келли покинуть отчий дом и отправиться вслед за братом, принято окончательно и бесповоротно, Абигейл Эртман нарезала круги около входной двери, кусая ноготь большого пальца, придумывая все новые и новые способы предотвратить отъезд, а Тейлор едва слышно увещевал супругу, что все будет в порядке, Льюис обязательно позаботиться о сестре.

Келли как раз складывала вещи, необходимые ей для новой жизни в Майноте, в спортивную сумку, девушка дала себе обещание, что не станет устраивать неприятностей Льюису, все, чего ей хотелось – быть ближе к брату. Интуиция без веских на то причин подсказывала, так будет лучше для них обоих. Последняя теплая куртка, одиноко висящая на плечиках в узком шкафу, вдруг напомнила о зиме, которую они провели все вместе, катаясь на катке с родителями, Льюисом и его девушкой, которая казалась Келли очень милой. Она всей душой полюбила Фрэнсис, подружка брата, а в будущем возможно жена, стала девушке практически сестрой. Фрэнсис понимала Келли, никогда не осуждала ее поступков, мягко подталкивая к осознанию совершенной оплошности, за что вторая была ей благодарна. Келли не хотела мешать новой ячейке общества, но чувствовала, что должна быть рядом.

Девушка сняла куртку с плечиков, с улыбкой проводя по наклеенной эмблеме в виде палатки на фоне гор, предвкушая совместные приключения в которые они с Льюисом и Фрэнсис неминуемо отправятся, как вдруг воспоминание сновидения, мучавшего ее последние пять лет, нахлынуло с новой силой. Психологи и таблетки не помогали избавиться от навязчивого видения, так что Келли Эртман ничего не оставалось, кроме как прокручивать его в голове раз за разом, пытаясь с помощью интернета найти скрытый посыл подсознания, но все написанное с гугле казалось полнейшим, не связанным между собой, бредом. Палатка, незнакомцы и мертвецы, пожирающие каждого, кто не успел убежать. Сцена ужастика, не более. Из воспоминания Келли вырвал голос матери, сообщающий, что такси уже ждет под окнами. Отогнав мысли, девушка запихнула куртку в сумку, и крепко обняв родителей напоследок, навеки покинула отчий дом.

Глава 22. Сэт Бекер.

За 5 лет до катастрофы. 2025 год.

Оклахома-Сити, штат Оклахома.

«Можно простить ребёнка, который боится темноты.

Настоящая трагедия жизни, когда мужчина боится света»

(Платон)

В воздухе отчетливо ощущался запах озона, сладковатый и резкий на кончике языка, он обещал, что небо вот-вот разразится дождем, и накроет город плотной пеленой тумана. Из-за густых темно-фиолетовых туч, затмивших солнце, казалось, будто времени сейчас гораздо больше, нежели было на самом деле. Вечер только начинал вступать в свои права.