Исповедимы пути господни

Сэт колебался; он барабанил пальцами по рулю размышляя, стоит ли сдать назад и посадить девушку в свою машину или же вернуться домой, сообщив матери, что сегодня ничего не вышло, вероятно, это вызовет у нее вспышку тревоги и агрессии, но это кажется небольшой ценой за чью-то жизнь. Голос Джоша Смита заполнил кабину пикапа, словно подарок небес радио поймало сигнал, и эти строки, искаженные разумом Сэта Бекера прозвучали приговором:

– Когда свет озаряет потерявших надежду людей,

Мы находим в себе силы снова поверить.

Каждый раз, когда нас находит свобода,

Сломанные кости, и шрамы напоминают нам об этом.

В ярости, с налитыми кровью глазами,

Мы дышим, чтобы просто выжить.

Пришло время вернуть нас к жизни!

Пусть мой внутренний огонь охватит меня всего,

Разгорится ярче, чтобы все увидели,

Ведь мир становится всё холоднее.

Найди меня, преклонившего колени, и вознеси

Над потерянными жизнями.

И я, я воскресну!*

Закусив нижнюю губу, Сэт застегнул рубашку, скрывая пятна кофе Джей-Джей, перевел рычаг коробки передач, и подъехал к остановке, опустив стекло со стороны пассажирского сидения. Незнакомка безуспешно пыталась укрыться от ливня под проржавевшим навесом, но увидев притормозивший пикап, и выглянувшего из окна парня, с улыбкой, заставившей ямочки на щеках появиться, засеменила к нему. Сэт беззвучно выдохнул воздух из легких, набрасывая беспокойный вид, надеясь, что девушка не услышит, как колотиться его сердце.

– Эй, тебя подбросить? Дожди у нас в Оклахоме явление редкое, но если уж начало лить, то не перестанет до утра.

– Спасибо, я знаю, когда-то жила здесь, но это было в прошлой жизни. Лучше подскажи, пожалуйста, когда следующий автобус? Я стою уже около часа, и кроме пары машин никого не видела.

У незнакомки был нежный приятный тембр голоса, мягкие черты лица, изгибы тела, привлекающие внимание любого у кого есть глаза. Сэт открыл дверцу пассажирского сидения, несмотря на отказ.

– Боюсь тебя разочаровывать, но здесь, как уже лет пять ничего не ездило. Садись, мне не сложно подбросить тебя куда скажешь.

Девушка колебалась, глядя то на дверь, то на водителя, то куда-то вдаль надеясь, что парень окажется не прав. Сэт весь сжался внутри, почему-то даже желая, чтобы она не согласилась, вспомнила, чему родители учили ее в детстве, но ливень не прекращался, а потому ничего не оставалось, кроме как поехать вместе с незнакомцем.

– Прости, что отвлекаю тебя от дел, можешь подвезти меня до ближайшей действующей остановки по пути. Я – Фрэнсис, а ты? Сейчас так редко встретишь добрых людей.

– Сэт. Все путем. Значит, решила вернуться домой? Откуда приехала?

Сэт заблокировал двери, завел пикап, и медленно повел машину вперед, постоянно поглядывая в боковые зеркала, чтобы убедиться, что их никто не видел. Незаметно от Фрэнсис парень достал из сапога нож, отвлекая ее пустой болтовней, свободной рукой поворачивая руль, пока ничего не подозревающая жертва отвечает на вопрос.

– Джеймстаун, Северная Дакота, но я уже какое-то время живу с моим парнем в Майноте...

Фрэнсис не успела закончить предложение, острый нож полоснул по горлу, вынуждая теперь литься не речи, а густую темно-бордовую кровь. Пикап дернулся и тут же заглох посреди дороги. В ее серо-синих глазах застыл страх, и остался там до самого конца, пока искра жизни не истлела, обратившись в ничто. Нелли будет довольна жертвой, и на какое-то время оставит сына в покое, смакуя эту совершенно особенную девушку. Фрэнсис исчезла в миг, исчезла уже тогда, когда решилась покинуть свой штат и отправиться в Оклахому. Найти ее будет практически невозможно, это радовало Сэта, и одновременно огорчало. Внезапный порыв злости охватил парня, он бил по рулю до боли в запястьях, выпуская пар, и только тогда, проведя ладонью по лицу, открыл окно, чтобы свежий прохладный воздух разбавил тошнотворный запах крови, который Сэт отчетливо ощутил почему-то именно сейчас.

И тут Сэт Бекер вдруг вспомнил об еще одном даре, доставшемся, судя по всему от дьявола вдогонку, в виде бабочки, невинно сидевшей на теле Иви. Посчитав до десяти, выдыхая, его каре-зеленые глаза столкнулись в зеркале заднего вида с последствиями содеянных им ужасов, он обречен до конца своих дней помнить, и видеть тех, кого навеки лишил последнего глотка воздуха и жизни. Призраки убитых девушек, бродили за ним попятам с перерезанными глотками, распахнутыми от ужаса глазами, разверзнувшимися ранами вместо рта. Всегда молодые, всегда одинокие и всегда мертвые. Сэт не слышал их криков, но видел, как отчаянно они желали этого, и потому зачастую выходил в лес, и кричал до боли в легких, подле их импровизированных могил веря, что так они увидят и услышат, насколько ему, в самом деле, жаль.

Песня американской христианской рок-группы Ashes Remain - Let the light in.

Глава 23. Нора Мартин.

За 5 лет до катастрофы. 2025 год.

Шайенн, штат Вайоминг.

«Вера — это не когда разум овладевает идеей,

а когда идея овладевает разумом».

(Р. О. Болтон)

«Вот и наступило мое семнадцатое день рождения, и я чувствую страх. Перемены неизбежны, и это давит на меня», - с этих строк начиналась сегодняшняя запись, сделанная в дневнике до того, как Кристофер и Ребекка Мартин проснуться. В общине «святых» не было книг, кроме библии мормонов, интернета и телевизора, запрещалось все, что может развратить слабые порочные сердца и души людей. Если бы родители увидели исписанные мелким старательным почерком дочери страницы, узнали, куда пропадает бумага, в которую заворачивают купленное на рынке мясо, то, скорее всего на неделю, а то и более, заперли бы Нору в комнате, занавесив плотные шторы, не пропускающие и лучика света, заставляя изо дня в день перечитывать слово Божье при тусклом свете свечи до рези в глазах.

Кристофер и Ребекка знали самую большую слабость дочери, пользуясь этим без зазрения совести. Еще будучи совсем малышкой, когда Мартины только перебрались из густонаселенного города в общину посреди прерий, родители пытались заставить дочь больше времени уделять изучению мира и общению со сверстниками, на что неизменно получали один и тот же ответ «мир и люди не слишком то меня интересуют, мне нужны деревья». Нора не смогла бы прожить и дня без дуновения ветерка и солнца, являющегося для девочки не чем иным, как ликом Господним, чьи теплые объятия распространяются на весь белый свет, лаская все живое на планете, даже тех, кто, по мнению правосудия, не заслуживал любви Всевышнего.

Нора Мартин любила вставать рано, выходя на крыльцо деревянного домика в одной ночнушке, доходящей до колен, чтобы насладиться полным единением с природой в одиночестве, скрытая от посторонних глаз и осуждения. Прохладный утренний воздух холодил непокрытые плечи и ноги, трава щекотала босые стопы, а девушка сидела, зажмурившись на ступеньке, полной грудью вдыхая ароматы цветов, росы и обещания жаркого дня. Уединение нарушил бездомный черный кот, бесцеремонно запрыгнув на колени Норе, но она не возражала такой компании, погладив животное от макушки до хвоста.

К тому моменту, как вниз первой спустилась Ребекка при всем параде, на столе уже дымился завтрак – яичница, овощи с местного огорода, свежеиспеченный хлеб, нарезанный одинаковыми ломтиками, и кувшин с козьим молоком. Нора умылась, переоделась в голубое платье с белым передником, переходящим в подол, едва прикрывающим колени, которое было девушке мало. Ребекка Мартин обвела пронзительным взглядом идеально чистые скатерти, столовые приборы, но улыбка женщины потускнела, стоило ей посмотреть на дочь.