Истина

Где-то были сказки Александра Дюма, старик хорошо помнил. Вера, дочь, приносила из школы, когда училась. Ей подарили на Восьмое марта. Это был то ли шестой, то ли седьмой класс. Она их не читала. Книга все лежала в платяном шкафу внизу. Старик хотел ее отдать дочери, пока собирался – дочь уже выросла, было двое детей. Что-то давно не звонила. Как она там одна, без мужа, с детьми? Старик чувствовал себя виноватым, что все так нескладно у дочери вышло в жизни. Не досмотрел. Вера была младшая, любимая дочь. А вот и книга! Точно, в шкафу. Старик начинал ее читать, была закладка на 35-й странице, но почему-то не дочитал. Интересно. Обычно, если он начинал читать, всегда дочитывал книгу до конца, хоть и она была неинтересной. Привычка.

Старик прошел в спальню, сел за письменный стол. Это был его кабинет. Было пять часов вечера. Старуха в ванной стиралась. Она всегда по четвергам стирала. Старик наугад открыл книгу – и удачно: «Сиреночка» называлась сказка.

– Сирена, русалка, морская царевна, морская дева… – вполголоса перечислял старик.

Старик не помнил, когда последний раз читал сказки. Это было давно. В школе. Начальные классы. А еще раньше мать читала: «Конек-горбунок», «Царевна-лягушка»… Он сидел рядом и слушал: и казалось, что все это было на самом деле – и царевна-лягушка, и конек-горбунок, и жар-птица…

Он рубил голову Змею Горынычу, спасал принцессу; в том, чтобы попасть в тридевятое царство, стать принцем, ничего сверхъестественного не надо было – лишь открыть книгу.

Старик никак не мог вспомнить, читал «Сиреночку» или нет. Это вроде как было важно.

Не помнил – значит, не читал. Другое, наверное, что-нибудь читал. Сказки похожи. Все неправда, выдумка. И все сказки с хорошим концом. Сказка начиналась с предисловия, с ознакомления с подводным царством. «Моря полны гигантской растительности. По сравнению с ней допотопные папортники в восемьдесят или сто футов, встречаемые в каменоломнях Монмартра, – всего лишь жалкие травинки». «Что за каменоломня? Эти размеры – восемьдесят и сто футов. Детям это совсем не интересно, да и непонятно. Зачем это надо было писать, усложнять текст?» Старик в недоумении пожимал плечами. Или вот: «Посреди самого большого океана, называемого Тихим, между островами Чатем и полуостровом Бенка, то есть на прямо противоположной от нее точке земного шара находится дворец морского царя». «Сориентироваться, где находится дворец, даже для взрослого, было непросто. Все запутано».

На море старик не был. Море он знал только по рассказам да по телевизору. В Сибири моря не было, а съездить как-то не довелось. И, наверное, не доведется, а хотелось бы. Подводный царь был вдовцом. «Его бывшая жена доставила ему столько неприятностей, что он решил больше никогда не жениться». С первой женой старик тоже помучился: ласковая была женщина, но взбалмошная и выпить любила. Старик женился вторично. Конечно, можно было бы, наверное, и не разводиться. Это сейчас, по истечении времени, казалось, что все можно было уладить, а тогда это был кошмар. Он все мог простить жене, но только не измену. Домом морского царя управляла его мать. Было у нее шесть внучат-царевен. И всех она их любила. Все царевны были красивые, но младшая – лучше всех. Была у младшей царевны мраморная статуэтка юноши. Она ее нашла в трюме затонувшего корабля. Сиреночка спрашивала у бабушки про людей, какие они. Бабушка рассказывала ей, что на земле не так, как в воде: на земле птицы поют, цветы пахнут, у людей есть душа, и душа эта бессмертна. Сиреночке все было интересно. Старик верил и не верил в царствие небесное. Но каждое утро он начинал с «Отче наш» и вечером молился. Может, это была дань моде? Сейчас модно быть верующим. Он ни разу не был в церкви: чего-то боялся. Чего? Страшного суда? Но он о нем ничего не знал. Он рос атеистом, был пионером, потом комсомол, партия. Может, правда есть Бог. Только надо верить.

В пятнадцать лет царевнам разрешалось подниматься на поверхность моря. Это было время совершеннолетия. И вот старшей из царевен исполнилось 15 лет. И она поднялась на поверхность моря. Царевна сидела на скале и любовалась городом. Было много впечатлений. Через год пятнадцать лет исполнилось еще одной царевне. Через год еще одна царевна поднялась на поверхность моря. Сестры были одногодки. И вот младшей уже пятнадцать лет. Хороший возраст. Пора любви. Старик не помнил свою первую любовь. Может, ее и не было? Как не было? Должна быть. Как без первой любви? У всех она есть. Это была, наверное, школа. В школе много было красивых девчонок. Какой класс? Одинцова Катя? Это не первая любовь. Куропаткина?

Перед тем как Сиреночке отправиться на поверхность моря, бабушка ее нарядила. Принцессе не нравилось, что булавки кололись. «Чтобы быть красивой, надо страдать», –говорила бабушка. Все верно, согласен был старик. Всего надо добиваться, за все надо платить. «Когда светлая головка юной сирены показалась над поверхностью воды, море было гладким… » Яхта. Принц. Но вот поднимается ветер. Шторм. Яхта тонет, идет ко дну. Сиреночка ловко подхватывает принца, не дает ему утонуть, плывет с ним к берегу, целует его в лоб…

Но, несмотря на девичий поцелуй, принц в сознание не пришел. «При чем здесь девичий поцелуй?» Опять старик пожимал плечами. Сиреночка вытащила принца на берег и положила на траву в тень, сама спряталась за скалу. Тут к принцу подошла девушка. Принц открыл глаза и снова впал в беспамятство. Девушка позвала людей, и люди перенесли принца во дворец. Морская дева осталась одна.

Сиреночка уже совсем близко подплывала ко дворцу, где жил принц. Она готова была отдать всю свою жизнь, это триста лет, за день жизни на земле. Она хотела стать человеком. Чтобы стать человеком, надо, чтобы человек полюбил тебя, говорила бабушка, и тогда его душа, будет твоей душой. Вечером в подводном царстве был бал. Были кавалеры. Сиреночка уединилась.

В подводном царстве жила страшная колдунья, которая все знала, все могла. Сиреночка хотела у нее попросить совета, как стать человеком. Добраться до колдуньи было непросто: надо было пройти отвратительный лес с полурастениями-полуживотными, с когтистыми пиявками. Все это шевелилось. Было страшно. Морская царевна хотела уже вернуться, но вспомнила о принце и добралась до колдуньи. Колдунья ждала ее. «Ты будешь похожа на человека, у тебя будут ноги», – обещала ей колдунья. Но за это Сиреночка должна была отдать колдунье свой чудесный голос. Колдунья ее также предупредила, что, если принц не женится на ней, она превратится в морскую пену. Сиреночка не испугалась. Велико было ее желание стать человеком. И тогда колдунья дала ей волшебный отвар.

Старик уже знал, чем сказка кончится, догадывался: принц женится на девушке, что подошла к нему на берегу, когда он лежал без сознания. Сиреночка же превратится в морскую пену. Так оно и вышло, только не совсем так. Сиреночка стала ждать утра, чтобы с восходом солнца умереть, и тут увидела на поверхности воды сестер с бабушкой. Их волосы не развевались на ветру. Они отдали их колдунье, чтобы спасти Сиреночку. Колдунья дала им волшебный кинжал. Сиреночка должна была до восхода солнца убить им принца: тогда она опять становилась царевной. Уже занималась заря. «… Кинув влюбленный печальный взгляд на принца, морская царевна бросилась в море и превратилась в пену».

Легкая смерть. Старик тоже хотел бы вот так превратиться в пену, уснуть – и не мучиться и других не мучить. А ведь бывает, что ноги откажут, парализует… Татьяна Петровна, к примеру, – старик хорошо ее знал – два года лежала с инсультом. Ни встать, ни в туалет не сходить. Все хотела она на себя руки наложить. В позапрошлом году отмучилась, бедная.

Морская царевна не умерла. Она все видела, слышала, чувствовала, стала воздушной девой. У нее выросли крылья. Был голос. Подруги ее, воздушные девы, говорили ей: «Ты не испытала любви, но твое самоотречение позволит тебе приблизиться к Богу. Отныне и ты, совершая добрые дела, сможешь обрести душу». Сиреночка, теперь уже воздушная дева, обрадовалась. Она подлетела к принцу с принцессой, коснулась их своими крыльями, простилась, поднялась к розовым облакам. Все было хорошо. Старик так не думал, напротив: Сиреночка была глубоко несчастна. Личная жизнь ее не сложилась.

Спешилов

– … Имеются нарекания в адрес сварщиков, – проводил разнарядку Ветров Антон Григорьевич. – Плохое качество шва.

– Электроды плохие, – заметил Синцов.

– А как раньше варили?! – хотел бы знать Спешилов Валентин Афанасьевич. – Электродов по нержавейке не хватало. Резали из нержавейки на ножницах полосы, мазали их жидким стеклом и неплохо варили. А сейчас – электроды плохие! Руки у вас плохие, оборвать их надо!

Никто со Спешиловым спорить не стал: бесполезно, у него раньше все было лучше. Такой человек.