Истории замка Айюэбао

Она покачала головой:

— Здесь слишком прекрасно, чтобы кого-то тут селить.

— Вот именно, я тоже так думаю. Был бы жив директор Ли Инь, я бы поселил здесь его… Как жаль. Я нанял людей, чтобы об этом месте хорошенько заботились, не давали двору зарастать травой, раз в несколько дней наводили чистоту в помещениях, ставили свежие цветы в вазы. Когда-нибудь здесь обязательно кто-нибудь будет жить, обязательно… — Он сжал её руку и прикрыл глаза. — Это похоже на сон, на сон…

3

Когда Чуньюй Баоцэ снова приехал в Цзитаньцзяо, бульдозеры на побережье уже заработали. Сидя за рулём своего джипа, он ещё издалека увидел вздымающиеся столбы пыли. К счастью, в Цзитаньцзяо было не так пыльно. В машине больше никого не было; председателя сопровождал лишь большой рюкзак, набитый всякой всячиной, поскольку на этот раз он решил пожить здесь подольше. Он нарочно направил машину в объезд дребезжащих бульдозеров, но не мог удержаться, чтобы не взглянуть в их сторону.

— Выкинуть бы в море тех, кто этими машинами управляет! — пробурчал он.

Припарковав джип в том же месте, что и в прошлый раз, он взял рюкзак и направился прямиком в гостиницу. К его удивлению, бакенбарды и борода Старого Сома теперь были ещё длиннее и чернее.

— А, это вы, начальник, то-то собаки на околице надрываются! — Хозяин гостиницы взял из рук гостя рюкзак и с улыбкой изогнулся в поклоне.

Чуньюй Баоцэ потрепал его за ухо:

— Сколько ж мы не виделись, что у тебя такая пышная борода успела отрасти?

— По ночам из-за шума бульдозеров не уснуть, а когда мне не спится, борода начинает быстрее расти. Гребаная дрянь.

— Это ты на «Лицзинь» ругаешься?

— Что вы, разве я посмел бы! — повернулся к нему Старый Сом, высунув язык.

Чуньюй Баоцэ поселился во флигеле и очень скоро ощутил ту особую прохладу, которая бывает только близ моря. До него донёсся запах сырой рыбы, но он не вызывал отвращения. Ему не терпелось увидеться с У Шаюанем; он ожидал, что этот очкарик теперь будет вести себя совсем иначе, чем раньше, поскольку всего за несколько дней произошли две вещи: во-первых, в соседних деревнях началась бурная деятельность, во-вторых, У Шаюань получил целый ящик книг — расставил ли он их на полке? В таком случае должен был получиться длиннющий ряд томов. Вспомнив о книгах, Чуньюй Баоцэ ощутил в душе сильное волнение, ведь точно такой же комплект получил кое-кто ещё — интересно, что она думает об этих великолепных экземплярах и их авторе? Вот о чём действительно стоило гадать. Под ложечкой у него засосало, а сердце учащённо забилось. Прошло всего несколько дней с момента его последнего визита, и вот сейчас, когда он вернулся, здесь всё было по-другому, и этих перемен достаточно, чтобы сильно напугать кого угодно. Он снова задумался: вместо голословных утверждений пусть за него говорят факты, и этого собрания сочинений достаточно, чтобы доказать, что он и Подтяжкин с ему подобными — вовсе не одного поля ягоды. Так давайте же начнём новый диалог на новой почве — так мы, возможно, быстрее найдём общий язык. Наконец Чуньюй Баоцэ обратился мыслями к Оу Толань, вспомнил её большие глаза, в которых блуждал рассеянный взгляд, и её пухлые, сочные губы.

Наверняка Старый Сом доложил о его приезде деревенскому главе, потому что У Шаюань сам явился в гостиницу ещё до того, как постоялец успел уйти. Приятно удивлённый, Чуньюй Баоцэ налил посетителю чаю, исподтишка разглядывая его. Никаких заметных изменений он не увидел: на лице У Шаюаня не отражалось ни спешки, ни волнения.

— Спасибо вам за присланное собрание сочинений, оно такое большое! Одну из этих книг я как-то видел в книжном магазине, но не вчитывался внимательно. Я прочту их все целиком! — говорил У Шаюань.

Рука Чуньюй Баоцэ, в которой он держал чай, дрогнула: он не ожидал, что этот человек раньше читал его книги.

— Жду отзывов и замечаний. Извини, что претендую на твоё время, но эти книги помогут лучше понять меня, узнать, чем я живу.

У Шаюань кивнул:

— Да, на это понадобится время, но я обязательно прочту. У Оу Толань времени побольше, она, может быть, быстрее прочтёт, и тогда мы обменяемся впечатлениями. Вы удивительный человек! Я знал, что вы пишете, но не ожидал, что так много, что вы такой плодовитый писатель! А какое великолепное качество печати… — На последний восхищённый возглас Чуньюй Баоцэ не знал, что ответить: по сути-то хвалили оболочку.

Стоило им прервать диалог, как в комнате воцарилась невыносимая тишина. У Шаюань, повздыхав, больше ничего не говорил. Чуньюй Баоцэ ощутил возмущение и недовольство, поднимавшиеся со дна души его собеседника. На сей раз увильнуть от беседы по делу, похоже, не удастся, но председателю не хотелось быть инициатором этого разговора. После нескольких минут молчания У Шаюань наконец заговорил первым, и речь он теперь повёл не о сочинениях, а заявил прямо, без обиняков:

— Господин Чуньюй, как там моя просьба, каковы результаты?

— Результаты таковы, что произошёл скандал. — Чуньюй Баоцэ старался не смотреть в глаза собеседнику. Меряя шагами скромное пространство комнаты, он громко продолжил: — Подтяжкин отнюдь не из покладистых, и его зам такая же! Я стал их расспрашивать о подробностях дела, а им всё хиханьки да хаханьки, берегите, говорят, здоровье, и всё в таком духе. Я с превеликим трудом вытянул из них информацию в общих чертах. Оказывается, там всё так запутано…

У Шаюань смирно слушал его, опустив глаза.

Чуньюй Баоцэ, глядя на два вихра у него на макушке, заговорил снова:

— Подтяжкин сказал, что это единый проект вышестоящих инстанций, лишь малая часть гигантской структуры урбанизации, и эту ношу повесили на нашу корпорацию «Лицзинь». На самом деле даже если мы поглотим несколько бедных деревень, нам от этого никакой выгоды! Я им говорю: ну так давайте откажемся, не будем заниматься тем, что не выгодно ни той, ни другой стороне! На том и порешили.

У Шаюань поднял глаза:

— Порешили на чём? Пригнать бульдозеры?

Казалось, силы совершенно покинули председателя, и он беспомощно опустил плечи:

— Слишком поздно, уже не успеем. Процесс уже не остановить, мне остаётся лишь довольствоваться малым, и я предостерёг их, что, в отличие от двух других деревень, в Цзитаньцзяо живут мои друзья, и если деревня не даст согласия, то вы ничего здесь делать не будете! И забудьте обо всех амбициях: кроме развития и обогащения деревни, никакие другие мысли недопустимы! — Чуньюй Баоцэ сел и перевёл дух: — Это всё, что я смог сделать. Но я с них глаз не спущу, это точно…

У Шаюань холодно ответил:

— Благодарю вас за старания. Но я хотел бы вас поправить: Цзитаньцзяо отнюдь не какая-нибудь «бедная деревенька».

— Ну, это их слова. Прелестная деревня, хотя… Они-то привыкли к особнякам в европейском стиле, ни черта не понимают. Мы просто хотим иметь райский уголок, зимой греться у камина, а летом продавать на пляже шашлыки и зарабатывать на этом.

— Говорите вы убедительно, председатель. Но мы в Цзитаньцзяо вовсе не собираемся на этом останавливаться, мы ищем разнообразные возможности для развития, и у нас очень много дел. Но мы хотим всё сделать сами, потихоньку, продвигаясь на ощупь. Мы не хотим быть, как корпорация «Лицзинь», проще говоря — мы не хотим, чтобы вы нас поглощали, мы боимся…