Истории замка Айюэбао

Фольклористка встретила его как давнего друга, но в её обращении по-прежнему ощущалась дистанция: это чувствовалось в том, как она его поприветствовала, как церемонно пропустила вперёд, как называла его «господин» и обращалась на «вы».

— Я сейчас был в том ресторане на берегу, под навесом, и хоть ещё не лето, но мы там уже выпили, — оживлённо рассказывал он, нарочно повысив голос.

Она же, напротив, отвечала тихо, словно напоминая, что в помещении следует беседовать мягко и сдержанно. Когда он снова открыл рот, голос его зазвучал намного ниже и глубже.

— Наконец-то сможете расслабиться. Теперь, наверное, побудете здесь подольше? — спросила она.

— О да, здесь идеальное место для отпуска. Гагарки прекрасны, морской ветер чудесен. А если пройти на север сквозь ряды хижин, то кажется, что перенёсся в другую эпоху.

Потирая руки, он незаметно скользнул взглядом по её прикрытой груди и про себя выругался: «Чёрт!» Женщина улыбнулась, демонстрируя белоснежные зубы. Он подавил восхищённый вздох: только у женщины-учёной, влюблённой в море, могут быть такие привлекательные зубы! Он вспомнил, как Комиссар однажды заглянула ему в рот, будто коню, и сказала, что зубы у него растут под углом внутрь, как у лошади, и что это признак сверхчеловеческой энергии. Он был согласен с её выводом: сколько бы сражений ни пережило его покрытое шрамами тело, сколько бы стонов оно ни издавало, сегодня, приближаясь к шестидесятилетнему рубежу, он всё ещё был в полном расцвете сил. Тем не менее он боялся поступать неосмотрительно и продвигался осторожно, прощупывая почву, затем отталкивался, совершал резкий прыжок — и вот трофей в его руках! «Годы никого не щадят», — напоминал он себе.

Оу Толань, похоже, была занята своими материалами: рядом со стопкой бумаг лежала сиреневая ручка, а сейчас, выкроив свободную минутку, она убрала всё в ящик. Он подумал: не хочет показывать другим свой прекрасный почерк, стыдится, прямо как девочка. Всё нужно держать в секрете — говорят, до публикации результатов научные исследования считаются тайной, даже если не представляют особой ценности. Это табу, но он был далёк от науки, как гора от другой горы, и не мог этого объяснить, особенно когда дело касалось женщины-учёной. Он раздумывал, как сообщить ей своё жизненно важное решение. Малейшая неосторожность приведёт к прямо противоположному эффекту: если птицу спугнуть, она бросает корм и убегает, улетает прочь. Нужно вести себя тактично; пусть всё произойдёт естественно, само собой, постепенно, пусть птичка сперва склюёт разбросанные зёрнышки, а уже потом можно предложить ей больше корма, чтобы она насладилась обильным пиршеством.

Он размышлял, с чего начать. Взглянув на тот ящик, который только что открылся и снова закрылся, он сказал:

— А, вы опять интервью разбираете. Вы такая молодец, столько сил посвящаете полевым исследованиям. Думаю, работа у вас продвигается успешно.

— Я пишу урывками, работа то и дело прерывается новыми находками, иногда писанину приходится откладывать в сторону.

Он удивился:

— А что же может быть важнее? Вы ведь приехали сюда ради этой книги…

Оу Толань кивнула:

— Конечно. Однако она не может быть самоцелью, требуется очень-очень много сопутствующей работы.

— Расскажете? — Чуньюй Баоцэ вновь стал скромным школьником и безотчётно подался вперёд всем телом.

Оу Толань сжала губы и промакнула их бумажной салфеткой.

— Я столько мест посетила, много занимаюсь охраной народных обычаев и наследия, находок тоже очень много. Мне всё больше кажется, что экология и культурная среда становятся жёстче, они находятся в тесной связи с материальным развитием. Уже заметны пагубные последствия, и наша задача — напомнить об этом с помощью статистических данных… — Тут она осеклась, как будто почувствовала, что слишком много сказала.

Чуньюй Баоцэ слушал молча. Хотя и пребывая в некотором замешательстве, он всё же выразил восхищение:

— А, вот оно как! Задача… Это точно! — Он поднял голову: — Поэтому я считаю, что вы не просто учёный-фольклорист, но стратег, способный уловить самую суть, вот почему я всегда считал, что вы нам просто необходимы! На определённой стадии развития корпорации мы оказались на распутье и не знаем, куда идти дальше. Вы нам очень нужны…

Краска прилила к его лицу, как будто он говорил какие-то постыдные вещи. От волнения взмокли ладони. Он промямлил:

— В общем, нам тяжело просить вас об этом и очень неловко. На ваших плечах и так лежит титанический труд, и нам не следовало бы вас беспокоить, но у нас просто нет выхода… Это правда, я говорю абсолютно искренне.

Он оправил полы одежды и чинно уселся, сложив руки на коленях.

Оу Толань посмотрела на него, склонив голову набок, словно впервые его видела:

— Я не понимаю, о чём вы говорите, господин Чуньюй.

— Это потому что я ещё не закончил. Дело в том… — Он взял рюкзак, висевший на спинке стула, порылся в нём и повесил обратно. — Наверное, в машине забыл, ну да неважно… Дело в том, что «Лицзинь» собирается вложиться в целый ряд проектов, модификаций и разработок, и побережье — лишь крохотная часть наших планов. В связи с этим начать нам нужно с изучения культурного аспекта и с его оценки. Совершенно очевидно, что тут нам понадобится помощь профессионала, и этот профессионал — именно вы.

До Оу Толань постепенно дошла суть его просьбы, и она расслабилась. Обеими руками поднеся чашку к губам, она сказала:

— Никакой я не профессионал.

— Как вам будет угодно, но для нас, для «Лицзинь», вы самый подходящий человек.

Оу Толань отмахнулась:

— Вы ошибаетесь. Вопреки вашим ожиданиям, я вовсе не из тех, кто подойдёт вам и вашему предприятию…

Чуньюй Баоцэ так спешил на одном дыхании, ясно и чётко изложить до конца своё дело, что ему не хотелось выслушивать её возражения. Он поднялся, взмахнул рукой и, только стукнув по столу, смог прервать её речь. Увидев, что она умолкла, он одним махом осушил свою чашку, наполнил снова обе чашки и одну из них пододвинул к ней:

— После долгих размышлений корпорация решила нанять руководителя культурного департамента. Это не просто почётная должность, а весьма ответственный пост. Для нас это жизненно важно, и мы тщательно всё взвесили, прежде чем предложить вам эту должность, поэтому-то мне понадобилось поговорить с вами откровенно, с глазу на глаз — обсудить условия, права и обязанности обеих сторон. Изначально предполагалось назначить вам месячный оклад в размере двухсот тысяч, обеспечить жильём и всем остальным, заключить контракт на пять лет. Разумеется, всё это ещё подлежит обсуждению и корректировке. Мы в предвкушении приятного сотрудничества, потому что это действительно выгодно обеим сторонам. Вы можете внести поправки в соответствующие пункты контракта, посоветоваться со своим юристом, а затем… Ну в целом как-то так.

Теперь Чуньюй Баоцэ почувствовал себя спокойнее. Он больше не смотрел на неё, а, сдвинув брови, разглядывал свои руки. Оу Толань слушала с интересом или по крайней мере внимательно и наконец сказала:

— Я вижу, вы очень щедры! Но, к сожалению, я не могу принять ваше предложение, нет возможности.

— Скажите, почему же?

— Потому что я нахожусь на государственной службе и получаю зарплату как исследователь. Нехорошо, если я буду подпольно получать ещё одну зарплату или гонорар.

— Разве есть такие правила и ограничения? Если есть, то мы готовы держать вашу работу в строжайшей тайне и сделаем одним из условий сотрудничества юридическую ответственность… — Чуньюй Баоцэ пояснил: — На нас работает целая команда первоклассных юристов, документация в порядке, ежегодно подписывается огромное количество контрактов, за это можете быть спокойны.

Оу Толань покачала головой:

— Я в этом ничего не понимаю, однако то, что вы предлагаете, тем более неуместно, даже немного абсурдно. Правила и ограничения тут ни при чём. Я ведь уже сказала, что я не из тех, кто подходит для вас и вашего предприятия, — это вы понимаете?