Истории замка Айюэбао

— Господин председатель, первым делом я хотел бы поблагодарить вас: без вашего вмешательства этой весной наша деревня выглядела бы уже совсем по-другому, — начал У Шаюань, не ходя вокруг да около.

— Не стоит благодарности, я всегда выполняю свои обещания…

— Но все в деревне понимают, что вы вряд ли будете и дальше нам помогать. Пройдёт весна, настанет осень, и случится то, что должно случиться. Деревенские переоценивают мои возможности, они думают, я Сунь Укун^[29], и надеются, что мы между собой все проблемы решим. Но ведь у меня нет таких способностей: я не уберёг даже собственную жену, что уж говорить о целой деревне. Да вы и сами знаете…

В памяти председателя сразу же всплыл птичий питомник на острове: миниатюрная женщина, директор с родимым пятном. Испытывая глубокое сочувствие и жалость, он опустил голову, затем посмотрел на гостя и словно на что-то решился:

— Ты не должен падать духом, приятель, в любом случае у тебя была настоящая любовь, а некоторые за всю жизнь такого не испытали ни разу — вот кто действительно достоин жалости. Оказавшись на смертном одре, такой человек больше всего на свете мечтает хоть раз пережить подобную страсть, но это невозможно. — Взглянув на вихры на макушке собеседника, Чуньюй Баоцэ добавил, делая ударение на каждом слове: — Нет ничего сложнее этого!

У Шаюань не был настроен говорить о любви и сжал губы:

— Сейчас меня больше волнует, как сохранить мирную, спокойную жизнь в Цзитаньцзяо. А наличие и отсутствие любви — это уже судьба.

— Ага! Одной фразой самое главное изложил! Почтенный, не кажется ли тебе, что это и есть самое страшное? Единственное, что никому не подвластно, — это судьба! И лезть из кожи вон бесполезно: как предначертано судьбой, так оно и будет…

— И всё же, — У Шаюань посмотрел на него, — человек должен бороться до последнего вздоха! Нельзя расслабляться, в том числе и сейчас, в случае с Цзитаньцзяо!

— Вы уже достигли своей цели — я не понимаю, чего ещё вы хотите добиться? Деревня осталась нетронутой, и наверняка… нет, обязательно всё будет ещё лучше! Соседние деревни не могли и мечтать о таких выгодных условиях! Я совершенно не понимаю, чего ещё вам нужно?

У Шаюань сел на корточки на кане:

— Я уже много раз говорил, что нам не нужны никакие условия от «Лицзинь». Короче, мы — это мы, и мы не хотим иметь ничего общего с вами.

Чуньюй Баоцэ ощутил покалывание в макушке. Протянув руку, он похлопал себя по этому месту и сам испугался той силе, с которой он это сделал. Прикрыв глаза, он подождал, когда отступит этот жуткий дискомфорт, и медленно открыл глаза:

— Прошу прощения, ночью перебрал… Ох, понимаю, почтенный, ты уже что-то подобное говорил. Однако урбанизация — это общая тенденция, мы лишь можем изменить какие-то мелкие детали, и, говоря начистоту, это слияние будет чисто номинальным. Что вы от этого теряете?

— Очень и очень многое! Мы больше не будем самостоятельной деревней, мы станем куском мяса на разделочной доске! И вы сможете искромсать нас ножом, стоит вам только захотеть…

— Как такое возможно? — Чуньюй Баоцэ почувствовал острую необходимость его перебить. — Вы же будете независимым юридическим лицом! По-твоему, корпоративное право ничего не значит? Ты думаешь, его статьи так легко нарушить? Ты, почтенный, ошибаешься, не стоит вести себя как деревенщина и пороть чушь!

У Шаюань холодно усмехнулся:

— «Право» — понятие растяжимое, смотря кто его будет использовать. И потому, что существует много разных «прав», соседние деревни не удалось сберечь: люди отдали свои земли, где жили многие поколения их предков, а теперь и их самих выгоняют. Через несколько поколений кто вспомнит об этих деревнях! Вы никакими средствами не брезгуете, а они безоружны. Вы отняли у них землю, то есть фактически отобрали всё, что у них было, и в дальнейшем будете поступать так же!

— Почтенный, мы заплатили внушительную сумму, каждый из них обеспечен всем необходимым и…

— Они нищие, и вы воспользовались этим, чтобы уничтожить их одним ударом. Бедность временна, а земли будут всегда! Вы лишили их почвы под ногами!

Пытаясь побороть головную боль, Чуньюй Баоцэ крепко стиснул зубы. Ему приходилось сдерживать проникающие во все поры нетерпение, отвращение и гнев. Он осознал, что в этом разговоре не было нужды. Может, Подтяжкин был прав, и он лишь усложняет, в сущности, простое дело. Конечно, у него было для этого много причин. Это действительно исключение… Он предложил прогуляться по берегу:

— Хочу подышать морским ветром. Ещё немного, и я тут потеряю сознание.

Они вышли из гостиницы. Чтобы ни с кем не пересекаться, пошли безлюдными переулками. Людей на берегу было немного, на море там и тут виднелись лодки. Избегая навеса, Чуньюй Баоцэ пошёл в сторону утёса. Над изумрудно-зелёным обрывом кружили чайки. Чуньюй Баоцэ заметил, что У Шаюань время от времени поглядывает вдаль на остров: его сине-зелёные очертания маячили как раз напротив. Любовь — такая вещь, от которой не избавишься.

Чёрт возьми, у нас у обоих сердца будто кто-то порохом набил! — вдруг вырвалось у него. — Я хочу сказать, мы оба сегодня слишком вспылили. Обо всём ведь можно поговорить тихо и спокойно, разве нет? Мы оба — книголюбы, и даже без жёнушки, с книгой в руках, в состоянии достаточно сносно провести целую зиму и весну!

Чуньюй Баоцэ похлопал спутника по плечу, желая его подбодрить. Но У Шаюань как будто был не в настроении.

— Было бы лучше, если бы ты женился пораньше. Ну а теперь что есть, то есть, просто отпусти ситуацию, — увещевал он У Шаюаня, а затем заглянул ему в лицо, но не увидел никаких изменений: тот выглядел всё так же отрешённо.

Добравшись до края утёса, они присели. Здесь была небольшая полукруглая бухта, которая летом привлекала купальщиков. Чуньюй Баоцэ снова вспомнил ту отсебятину, что понаписали молодцы из секретариата: один голым зарылся в песок, другая на него клюнула…

— Ого, видал? Какие жирные! — Чуньюй Баоцэ указал на двух чаек, приземлившихся неподалёку.

У Шаюань посмотрел в указанном направлении, но ничего не ответил.

— Господин Чуньюй, я уже прочёл значительную часть вашего сочинения, этой зимой часто его листал…

Чуньюй Баоцэ приободрился:

— Не ожидал, что ты станешь тратить на это столько времени… Спасибо.

— Я вижу в вас соперника и потому прочёл, чтобы понять, что вы из себя представляете. Как на войне: перед битвой необходимо изучить противника, на это времени не жалеют. — На лице У Шаюаня заиграла улыбка.

Чуньюй Баоцэ нахмурился и горько усмехнулся.

— В таком объёмном сочинении даже при всём желании ничего не утаишь. Вы слишком много рассказали и выдали себя…

Чуньюй Баоцэ едва дышал.