История дьявола
Шрифт:
«Со временем число богов заметно сократилось, — заметил Ботеро. — В «Поэме Сотворения», сочиненной приблизительно в 1200 году, упоминается не более шестисот [179] .
И среди них нет ни одного дьявола. В образе бога Энки [180] , «повелителе» царства Ки, простиравшегося от земли до самой преисподней, мы не находим ничего зловещего, ибо он был богом водной стихии, лившейся, как считали жители Месопотамии, из глубин земли. А Зло должно было прийти с другой стороны.
179
Manfred Lurker. Lexikon der Gotter und Damonen. Alfred Kramer Verlag, Munich, 1984.
180
Энки — покровитель шумеров.
Как это часто бывает с античными религиями, образы божеств сливались или накладывались друг на друга: так о Нинту и Иннини рассказывают, что, когда человечество впало в грех и боги стали угрожать ему суровой расправой, они своим заступничеством избавили людей от божественной кары. Понятие греха уже само по себе подразумевает прощение. А оно, будь то на земле или на небесах, может исходить только от женщин. Богиням пришлось немало потрудиться, чтобы спасти навсегда погрязшее в грехах человечество.
Так перед кем же ходатайствовали богини? Перед древним шумерским небожителем Амар-Утук (в переводе «Бедро бога-Солнце»), называвшемся у евреев Меродахом, покровителем города Вавилона, а затем и всей Вавилонии, превратившегося позднее в бога весеннего солнца и владыку неба и земли Мардука, символами которого стали планета Юпитер и змея-дракон Муссуссу. Ибо в зависимости от побед или поражений богам поклонялись то одни, то другие народы, наделяя новыми обязанностями [181] .
181
Теологические центры в шумерских городах-государствах Эреш, Ниппур, Ларса, Ур и Киш не признали произошедшего в Вавилоне превращения Мардука.
Случилось так, что из-за большого количества богов и многообразия их имен в религиях воцарился хаос. Более того, они превратились в собрания мифов, воспевавших подвиги экстравагантных героев, носивших варварские имена. Ибо эпический дар вавилонян был настолько богат, что Генезис рядом с ним кажется грубой подделкой. Даже в своей более поздней версии эпос вавилонян не растерял былой силы. Когда родился Мардук, прототип Гильгамеша, Геркулеса или Иисуса, призванных установить вселенский порядок, бог Неба и отец всех богов Ан запаниковал, почувствовав, что внук может лишить его короны. Призвав к себе на помощь ветры, он поднял страшную бурю и разгневал водное чудище по имени Тиамат, создавшее реку подземного царства и все живое на земле:
«Придумав орудие мести, оно породило страшных чудовищ, Гигантских змей с острыми зубами и крепкими челюстями; Вместо крови, оно наполнило их тела ядом И превратило в злобных драконов, Снабдив нимбами и уподобив богам. И какой же ужас они внушали! Первые ряды, не смейте отступать! Оно породило гидру Башма, красного дракона и Лахаму, Гигантских львов, свирепых псов и человека-скорпиона, Злых демонов бурь, человека-рыбу и Кусарикку».Вавилонянин — будь то шумер или семит — представлял своих богов в виде страшных чудищ, безусловно, самых уродливых и жутких из всех, которые когда-либо встречались в других мировых религиях. Еврейский пророк был настолько впечатлен при знакомстве с этим эпосом, что черпал из него свое вдохновение. Помимо «Законов Хаммурапи», побудивших его на создание двенадцати заповедей, в первой из своих книг — Генезисе он рассказал о Начале так, как это изложено в вавилонском эпосе о сотворении мира под названием Энума Элиш. Ниже приводится сравнение текстов, позаимствованное у Бернара Тейсседра [182] :
182
Bernard Teyssedre. Naissance du Diable. Albin Michel, 1985. Автор идет дальше в своих исследованиях, проводя сравнение между библейскими текстами и древними вавилонскими молитвами.
Энума Элиш I, 1-16
Вначале не было ничего: Ни Неба, ни Земли, — Когда из первобытного хаоса возник Алсу, Породившиий праматерь всего сущего Намму и Тиамат. И воды слились в единое целое...Генезис 1, 1-2
В начале времен, когда Бог создал небо и Землю, когда Земля была безвидна и пуста, и тьма над бездною, И Дух Божий носился над водами.Не стоит пренебрежительно относиться к столь малоизвестным в XX веке богам Месопотамии, ибо им впервые в истории человечества удалось возвыситься над людьми. Такого не встречалось ранее ни в Океании, ни в Индии, ни в Китае, ни в Египте. Правящие династии в Месопотамии сменялись так быстро, что исследователю трудно проследить за превращениями богов, менявших не только имена, но и порой половую принадлежность. Так, неизвестно, почему Иштар, будущая греческая богиня Афродита, была поначалу особой мужского пола Араб Истаром, арабским богом планеты Венера, который вдруг превратился в женщину, после того как попал в Месопотамию. Не надо также забывать, например, о том, что семитский бог Солнца по имени Самах был не кто иной, как шумерский небожитель Уту, известный также под именем Баббар [183] . Более того, сходство шумерской, семитской, вавилонской и ассирийской религий потребует в наши дни использования компьютерной техники, чтобы хотя бы немного разобраться в четырех тысячах региональных богов. Так, бог войны Нинурта был не кто иной, как древний бог Ниниб, отожествляемый с богом огня Нуску. Вавилонский Мардук идентичен богу Набу из Барсиппа, а вода и огонь вдруг перестают быть в легендах антонимами, если подумать о том, что бог огня и зноя Гибил, он же Нуску, не мыслил жизни без бога водной стихии Энки, в то время как Мардук и Набу...
183
E. Cassin. La Splendeur divine — Introduction a l’etude de la mentalite babylonienne, 1968.
Не хватило бы целой книги, чтобы описать родственные связи богов Месопотамии. Например, у богини плотской любви и женского плодородия Инаны была сестра Эрешкигаль, которая повелевала загробным миром, однако над подземным царством властвовала также богиня рождения Нинту, что роднит Инану и Нинту. Когда узнаешь, что небесный пантеон Месопотамии состоит из шестисот богов Игиги, тогда как нижний, земной и загробный — из трехсот богов Аннунаки, а всего в религии Вавилона и Ассирии насчитывается около четырех тысяч богов, охотно соглашаешься с тем, что теологов в Месопотамии отнюдь нельзя назвать бездельниками.
А когда тебе сообщают, что богиню рождения Нинту почитали в городе Кеш, но также и в городе Киш (который вроде бы вовсе не Кеш, а крупный город на севере), то понимаешь, что можешь запутаться. У богов Ан и Инана были свои храмы в Эреше, у Энлиля и Нинлиля в Ниппуре, у Эйя и Дамкина в Эриду, в устье Евфрата.
На фоне такой пестрой теологической мозаики, когда невозможно порой разделить противоположности, о чем свидетельствует союз водной стихии с огнем, выделяются два главных мифа. Первый рассказывает о свадьбе одного из небесных богов, Нергала, повелителе лета и жары, с богиней Эрешкигаль, царицей преисподней, управляющей холодным миром мертвецов. Было бы уместно при этом сослаться на африканскую мифологию, проповедующую объединение жары и холода. Свадьба богов не относилась к числу браков по любви, а то, что с ними приключилось, менее всего походило на галантное приключение: Нергал спустился с небес в преисподнюю, чтобы извиниться перед Эрешкигаль, которую в свое время оскорбил. Соблазненный прелестями загробной красавицы, он уступил внезапно возникшему желанию и совершил то, «что делают все мужчины и женщины» [184] . По всей видимости, в этом он проявил немало сноровки, ибо красавица из преисподней, не мысля больше жизни без Нергала, «пожаловалась» после его ухода:
184
По другой легенде Нергал отправился в преисподнюю по воле богов, чтобы выручить мужа богини Иштар. После короткой схватки побежденная Нергалом Эришкигаль взмолилась и предложила себя в жены. — Прим. переводчика.
«О! Нергал, любовник моей мечты!
Мне так хочется вновь насладиться тобой!»
Следует заметить, что вся история Нергала и Эрешкигаль написана в тоне эдакого мадригала, что наводит на мысль, что французы в XVII веке были вовсе не первооткрывателями галантного обращения с дамами. Потеряв голову от любви, Эрешкигаль посылает на небеса жившую в подземном царстве богиню судьбы Намтар уговорить Нергала вернуться назад в преисподнюю, чтобы она могла снова заключить возлюбленного в объятия.