Иван Премудрый

А Матрёниха, та тоже для себя определила поведение на княжеском дворе. Уж если ушла из опостылевшей деревни, где тебя не то, что собака, каждая мышь амбарная знает, то и жить надо по-новому. Тем более князь не прогнал взашей, определил на проживание. Что Матрёниха будет делать, чем заниматься, она нисколечки не представляла. Она рассудила так: призовёт к себе князь, определит какое-то задание, тогда и размышлять будет. А пока живи, ешь досыта, спи сколько влезет, одним словом, радуйся жизни и своей головой созданному личному счастью. Ну а чтобы не было такого, как в деревне, Матрёниха держала себя на особицу: разговоров ни с кем старалась не разговаривать, ну если так, по мелочи, и уж тем более дружбы ни с кем сводить не собиралась. А тут Емеля, вот он голубчик! Ясно дело, Матрёниха в его сторону и головой не повела и даже тайком не подмигнула, мол привет земляк.

– Здравствуйте, люди добрые.
– перед Черномором стояли: Матрёниха с бегающими от непонимания глазами и Емеля, не до конца ещё проснувшийся, но весь уверенный в себе.

– И тебе, батюшка, здравствовать.
– ответила Матрёниха и поклонилась, чай спина не переломится, зато глядишь и зачтётся, это она так подумала.

Емеля же как стоял, так и продолжал стоять: волосы после спанья на печке дыбом, лицо от жирных щей с мясом и спанья вволю аж всё опухшее, к тому же набычился весь, взгляд из подбровья - недовольный значит, что разбудили.

– Ну, поведайте мне, кто такие, откуда и чем на княжеском дворе занимаетесь? - на самом деле Черномору было видно и ясно, кто они такие - обыкновенные лентяи и приживальщики. А спрашивал он их лишь затем, что ещё не придумал, что с ними делать, в смысле, куда их отправить, по домам или ещё куда.

– Из крестьянок я, батюшка.
– Матрёнихе очень хотелось узнать, в чём дело и почему этот человек в воинских доспехах их расспрашивает, потому и начала первой. - Пришла к князю на службу поступать.

– Ну и как, поступила?
– улыбнувшись спросил Черномор.

– Поступила, батюшка, поступила.

– И чем же ты у князя занимаешься?

– Пока ещё ничем.
– честно призналась Матрёниха.
– Жду, дожидаюсь, когда князь соизволит к себе призвать и дело какое или задание мне определит.

– А что ты умеешь делать?

– Всё умею, батюшка.
– и правду сказала, и соврала одновременно Матрёниха.
– Вот так-то, учитесь!

– Понятно.
– кивнул Черномор и посмотрела на Емелю.- Ну а ты, добрый молодец, кто таков, откуда и какую службу князю служишь?

"По Щучьему велению, по моему хотению, Щука, сделай так, чтобы все эти воины отсюда исчезли, а я опять оказался на печке... Нет, не на печке, в трапезной, и чтобы передо мной миска со щами стояла, и чтобы мяса побольше".

Но ни сидящий перед ним бородатый дядька в доспехах, не иначе старший какой-то, ни воины, стоявшие тут же, никуда не исчезли, да и сам он как стоял, так и продолжал стоять, про миску со щами я уж молчу.

– Да, что-то не везёт вам сегодня. усмехнулся Черномор.
– Отказались от вас ваши покровители, колдуны-волшебники.

Хоть слова и были сказаны, Емеля их не услышал. В голове у него- от злости и страха громыхал гром и сверкала молния: "Предала Щука, предала подлая, а ведь обещала. Ну ладно, я тебе устрою, мне бы только до реки добраться...".

Видимо определив дальнейшую жизнь стоявших перед ним Матрёнихи и Емели, да и разговаривать с ними особо было не о чем - приживальщики и лентяи, Черномор, как топор в колоду вогнал, сказал:

– Некогда мне тут с вами о жизни разговаривать и жизни вас учить. Грехов больших в виде душегубства за вами не числится...

– Не числится, батюшка, не числится. затараторила Матрёниха и принялась кланяться, пронесло,- стало быть.

– Не перебивай!
– одернул её Черномор.
– Ступайте-ка вы домой, в деревню и, совет вам дам один, маленький: жить надо трудом своих рук и своей головы, а не чьей-то милостью. Оно так лучше, да и для себя приятнее. Всё, идите.

– Не пойду.- насупившись, ну,- прямо как обиженный ребёнок, сказал Емеля.

– Это почему же?
– удивился Черномор.

– В деревне засмеют. Да и куда я без печки?

– Что, спать не на чем?
– усмехнулся Черномор.

– Нет, зимой холодно будет. Уж лучше я в городе где-нибудь на работу определюсь, а в деревню не пойду.
– сказано это было хоть и обиженным тоном, но твёрдо.

– Ну что ж, это хорошо.
– казалось Черномор даже повеселел.

– Чего ж хорошего?
– всё так же насуплено спросил Емеля.

– Хорошо то, что не пропал ты ещё весь и без остатка, только начал пропадать, да остановился, одобряю. Значит работу будешь искать?

– Буду.
– не ахти какая перспектива, соответственным и тон у Емели был.

– А что делать умеешь?

– Ничего не умею. Руки есть, сила есть, определюсь куда-нибудь, те же мешки таскать.

– Мешки говоришь?
– Черномор на минуту задумался. Вот что парень, уж если ты хочешь определиться на работу, иди в порт, где корабли, знаешь?

– Знаю.

– Иди в порт и спроси дядьку Сафрона, его там каждый знает. Скажи, мол, Черномор просит на работу тебя определить, он поможет. Ну а дальше уж сам, будешь лениться, да на печи валяться - выгонят, да ещё и шею намылят. Насчёт жилья он тоже поспособствует, иди, всё с тобой.

– Батюшка, а я?
– для Матрёнихи было полной неожиданностью нежелание Емели возвращаться домой.

Ну, как известно, любой пример, он заразительный. Матрёнихе сразу же и прямо до зубной боли тоже не захотелось возвращаться в деревню. Она вдруг с самой-пресамой отчётливой ясностью поняла, ничего хорошего в деревне её не ждёт, вернее ждёт, но всё тоже самое, что и раньше было. Буквально в одну секунду времени Матрёниха решила для себя, что тоже пойдёт туда, где корабли. Что она там будет делать, Матрёниха, даже при всей своей богатой фантазии не представляла. Но, фантазия на то и фантазия, Матрёниха быстро сообразила, что вполне может найти себе там занятие кусок хлеба дающее: постирать, одёжку какую починить-заштопать. Опять же, помимо сплетен, Матрёниха была очень даже неплохой гадалкой, а это всегда кусок хлеба, да и в травах разбиралась.

– Что, ты?
– опять удивился Черномор.
– Иди в свою деревню и живи как жила.

– Не пойду.
– твёрдо сказала Матрёниха.
– Я тоже пойду где много кораблей, а уж дело себе я там всегда сыщу.

– Сплетни пересказывать? усмехнулся Черномор.

Не буду я больше сплетни пересказывать.
– обиделась Матрёниха.
– Постирать, одёжку починить, завсегда у кого-то потребность имеется. Я людей умею лечить, гадать умею.

– Ну, если с такими талантами, тогда не пропадёшь.
– засмеялся Черномор, и уже серьёзно.
– Хорошо, иди и ты. Тоже, найди дядьку Сафрона, он поможет. Ну всё, идите. Некогда мне тут с вами.
– Черномор встал, и не попрощавшись пошёл в терем.