Иван Премудрый

***

"Чудной какой-то.
– подумал царевич Гвидон, глядя на закрывшуюся за медикусом дверь.
– Неужели иноземцы все такие?"

Но эта мысль нисколечко не задержалась в голове царевича Гвидона и не потому, что та болела. Просто-напросто её тут же вытеснила, просто на пинках выперла другая мысль: матушка! Если уж его похитили, то и матушку, или уже тоже похитили, или вот-вот похитят. За себя царевич Гвидон нисколько не переживал, он вообще не думал о себе. И происходило это вовсе не потому, что он весь из себя сильный и смелый, и вообще герой. Не до себя было царевичу Гвидону, все его мыли и беспокойства сейчас были о матушке. Когда их в бочку помещали, он, царевич Гвидон, помнить этого не мог, возрастом слишком мал был, а матушка помнила. И вот если ещё раз и неважно, что без бочки, матушка может такого и не пережить. Ну а то, что это продолжение бочки этой растреклятой, царевич Гвидон нисколько не сомневался.

Ещё одна мысль, но не беспокойная, а тоскливая парила где-то там, но ясно просматривалась - Василиса. Он же почему так рано из дома и вышел, потому что к Княжне-Лебедь, Василисе спешил. Чего уж греха таить, а царевич Гвидон его и не таил, да и не грех это вовсе - влюбился царевич Гвидон, пропал, как принято говорить. Правда пропадание такое очень даже приятное, как для души, так и для сердца, а единственный кто отказывается понимать такое состояние человека, так это разум. Замечали наверное, как себя ведёт влюбленный, или влюблённая - сумасшедший чистой воды. Это разум так не то, чтобы бунтует, это он таким образом понять не может, что случилось с тем, кем он привык командовать?

Тем временем, не иначе Природа-матушка подсказала царевичу Гвидону, а вернее будет сказать, приказала: спать! Голова и без того тяжёлая стала вообще какой-то неподъёмной, пудов десять весом. Глаза сами собой начали слипаться, а рот так зевнул, что кому угодно спать захочется. Царевич Гвидон, чуть-ли не из последних сил, чтобы не заснуть на ходу, добрался до кровати, прямо-таки рухнул на неё и уснул.

***

– Просыпайся царевич Гвидон. Кончилось твоё время спать, дел много.

Царевич открыл глаза и увидел сидящего подле кровати среднего роста мужчину с черной бородой и в блестящих доспехах.

"Неужели это тот самый, про которого Анна Ивановна говорила?
– это была первая мысль, пришедшая ему голову". Кстати, голова вовсе не болела - чудеса, да и только. Ну а поскольку голова больше не болела, царевич Гвидон сразу же вспомнил всё, начиная от всадников на деревенской улице и заканчивая медикусом. Единственное, что он не мог понять, где находится?"

– Проснулся?
– улыбаясь спросил мужчина в доспехах и не дожидаясь ответа, крикнул.
– Никита!

Дверь открылась и в горницу, или как это помещение правильно называется, вошли три девушки. Две несли всё, что нужно для того чтобы умыться и вообще, привести себя в порядок после сна, а третья несла одежду, причём явно не крестьянскую, царевич Гвидон сразу обратил на это внимание.

– Давай, умывайся-одевайся, а после поговорим.
– мужчина в доспехах встал и вышел из комнаты.

Умывание и всё прочее не заняли много времени, тем более при помощи девиц, которые помогать-то помогали, но почему-то постоянно хихикали и перешёптывались между собой. Умываясь и краем глаза посматривая на приготовленную для него одежду царевич Гвидон почему-то подумал: "Неужели и одеваться помогать будут?", и покраснел. Но девицы на смущение царевича не обратили совершенно никакого внимания, хотя, вот он повод похихикать и пошептаться - лучше не придумаешь. Покончив с умыванием и расчесыванием царевич Гвидон как бы вопросительно посмотрел на девиц. Те захихикали, подхватили все эти тазики кувшины и прочие умывательные принадлежности, и выпорхнули за дверь.

Царевич Гвидон посмотрел на принесённую ему одежду. Да, такой одежды он никогда не видел. Та, которая на нём была, когда он в бочке путешествовал хоть и не похожа на крестьянскую, была попроще этой. Глядя на кафтан, царевич вдруг подумал: а как так получилось, что в будучи в бочке он не оказался голым? Ведь поместили его туда совсем в младенческом возрасте, да и пока рос, тоже без одежды не оставался, одежда как бы росла вместе с ним. Но царевич не стал углубляться в размышления по этому поводу, времени не было, а списал всё на волшебство, вернее, на колдовство. Он быстро переоделся, осмотрел себя в медном зеркале и остался вполне довольным. А теперь что? Он всё еще пленён, или уже нет? Судя по улыбке мужчины с бородой и в доспехах, уже не пленён, неизвестно откуда, но царевич Гвидон знал, пленным так не улыбаются и так с ними не разговаривают.

***

– Ну как, оделся?
– в комнату вошёл тот самый мужчина с бородой. Вот, совсем другое дело. Негоже царевичу ходить в крестьянской одежде.
– мужчина одобрительно улыбнулся и присел на стул.
– Меня Черномор зовут, ну, или дядька Черномор, как тебе больше понравится, так и зови. А теперь, царевич Гвидон, давай поговорим, самое время.

– Давай.
– согласился царевич и присел на другой стул.
– А где я? И почему я здесь?

– А ты не догадываешься?
– хитро прищурившись вопросом на вопрос ответил Черномор.
– Бочку помнишь? Вот. Это её продолжение. Но ты не переживай и не беспокойся, далее ничего худого с тобой не случится, и с матушкой твоей тоже не случится. Кончились ваши беды, время их кончилось. Пришло время для радостей, так что будь готов к радостям.
– и засмеялся.

– Дядька Черномор, я тут недавно с бабой-ягой, с Анной Ивановной, познакомился, она мне лук со стрелами подарила, настоящий.
– ну царевич даёт жару. Хотя бы расспросил Черномора, что и как с этой бочкой получилось, а он про бабу-ягу и про лук со стрелами.

– Знаю.
– улыбнувшись кивнул Черномор.

– Так она сказала, что искусству воинскому, меня будет учить настоящий воин, самый лучший в мире.

– И это знаю...

– Это ты? Ну, тот воин?

– Если хочешь, буду я.

– Хочу! Очень хочу, дядька Черномор! Научи меня искусству воинскому!
– на самом деле тогда царевич Гвидон не очень надеялся на то, что появится настоящий, самый лучший воин и научит его тому же владению мечом, а тут, на тебе, сбылось. Царевич аж подскочил со стула.

– Не спеши, не спеши, - засмеялся Черномор и рукой показал, садись, мол, что вскочил?
– всему своё время, научу. А что, царевич, ты не хочешь узнать, что с тобой и с матушкой твоей, Царицей, произошло?

– А я и так знаю.
– на самом деле царевич, хоть и в общих чертах, но всё знал, точно так же, как и мы с вами.
– Ты мне, дядька Черномор, только скажи, где я?

– Ты, царевич, сейчас находишься в княжеском тереме того самого княжества, где деревня Старика и Старухи располагается.

– В Василисином, стало быть?

– В нём самом.

– А где Василиса?
– царевич даже застыдил себя, что за всеми этими разговорами совсем забыл о КняжнеЛебедь.

– Недалеко она, совсем недалеко, - улыбаясь ответил Черномор.- скоро будет. А тебе, Царевич, надобно съездить в деревню и привезти сюда Царицу, довольно ей по крестьянским избам ютиться, да и тебе тоже.
– Черномор встал как бы давая понять, разговор окончен.
– Сейчас скажем Никите, это управитель княжеского двора, чтобы возок приготовили и отправляйся за матушкой, ну а я ещё тут кое-какие дела поделаю, накопилось.