Иван Премудрый

– Что сходится? Объясни раз уж такое дело.

– Всё сходится, Тимофей, всё. Некогда объяснять, скоро сам всё поймёшь. Ах да!
– Иван Премудрый как будто забыл о чём-то важном, а теперь вспомнил - не иначе притворялся.
– Держи. Заслужил.
– и протянул Тимофею кошелёк кожаной работы.

– Благодарю, князь.
– на этот раз Тимофей поклонился старательнее, да оно и понятно.
– Когда изволишь поговорить с тем человеком?

– Никогда, Тимофей, не изволю.
– сказал Иван Премудрый и посмотрел на Тимофея так, что у того аж мурашки по всему телу пробежали.
– Без надобности он мне. Пусть в себя приходит. Как очухается, лекаря ему предоставьте, пусть осмотрит. И чтобы охраняли так, как никого и никогда не охраняли.

Ещё.
– сумасшедший блеск из глаз Ивана Премудрого куда-то пропал уступив место блеску самому обыкновенному, деловому и повседневному.
– Завтра поедете в ту же деревню и привезёте ещё одного человека, что у Старика проживает - женщину, мать этого парня. Понятно?

– Понятно.
– склонил голову Тимофей.
– Сколько человек отряжать прикажешь? И как ту женщину от жены Старика отличить?

– Поезжайте хоть все, но ты в обязательном порядке должен ехать, чтобы глупости какой не случилось. Ну а отличить, отличите не маленькие. Неуж-то царицу от крестьянки отличить невозможно?

– Царицу говоришь?
– задумчиво произнес Тимофей почёсывая затылок.
– Ну и дела!

– Дела, Тимофей, великие дела.
– согласился Иван Примудрый.
– Да, с Емели, механикуса этого и с бабы, Матрёнихи, глаз не спускать! Вплоть до того, что по нужде вслед за ними ходить. Понятно?!

– Понятно, князь. Чего ж тут непонятного?
– на самом деле Тимофею ничего понятным не было. Но как обычно полагаясь на смекалку и свой жизненный опыт он не расстраивался: "Время покажет, что, где, как, и сколько стоит".
– думал он.

– Всё. Иди исполняй.
– сказал, как отрезал Иван Премудрый.

***

Вот и нашлось на ближайшие пару часов занятие для Ивана Премудрого, во всяком случае получше, нежели чем писать что-то там непонятно чего и непонятно кому. Кстати, насчёт "непонятно", получилось, сдуру ляпнул, а попал в самое яблочко. Приспичило Ивану Премудрому написать книгу философического содержания, а сами понимаете, кто такие книжки читает? Или сумасшедшие, или никто. Но Ивана это не особенно волновало. Дело в том, что обучаясь в университории подавляющее большинство философических знаний были в него помещены посредством ивовых прутьев, да через задницу. Ну что поделаешь, если голова отказывалась их принимать? Трудно утверждать на сто процентов, но скорее всего став князем и решив, что добился в жизни если и не всего, то очень много, решил Иван как бы нос утереть своим учителям-преподавателям, а может таким образом отблагодарить их за знания, хоть и через задницу, но полученные и в жизни пригодившиеся. Куда Иван собирался девать эту книгу после того как напишет, скорее всего он и сам не знал, да и неважно это, потому как сам процесс написания доставлял ему неизгладимое удовольствие.

***

Но сегодня после сообщения Тимофея написательское удовольствие пришлось отложить в сторону и заменить его удовольствием не менее приятным. Это удовольствие происходило от перспектив открывающихся перед Иваном Премудрым после предоставления и организации Матрёной Марковной на территории его княжества лупанария.

Тут всё очень просто должно получиться. Этими, царевичем и Царицей, Иван собирался в такой крендель скрутить Матрёну Марковну, чтобы она не только пикнуть, вздохнуть без его ведома не смогла. Разумеется он не собирался отдавать ей ни царевича, ни Царицу. Иван прекрасно понимал, отдать ей пленников - всё равно, что доверить конокраду лошадь посторожить. Совести у Матрёны Марковны нет, не было и не будет, Иван был в этом уверен, потому что сам был точно таким же, только не в юбке, а в штанах. Не видать ему тогда ни лупанария, ни благосклонного отношения и помощи со стороны Черномора, а без этого его княжеская жизнь долго продолжаться не в состоянии.

Карты на столе, а звезды в небе расположились для Ивана Премудрого в следующем порядке: пленники остаются у него под неусыпным надзором людей Тимофея. Матрёне Марковне он скажет, что просьбу её выполнил, даже пленников ей покажет, но пусть они поживут у него, не то Матрёна Марковна быстренько их жизни лишит, а он против душегубства.

Матрёне же, Марковне, надлежит, как и договаривались организовать в его княжестве лупанарий, а самой: хочет, пусть у Ивана при лупанарии остаётся, а хочет, пусть назад к царю Салтану возвращается. Разумеется Иван пообещает и будет неукоснительно исполнять то, что никогда и ни при каких обстоятельствах не отпустит на свободу царевича и Царицу. Более того, про них кроме людей Тимофей, ну и ещё, пяти-шести человек, никто не будет даже подозревать. Ну а тех, которым о царевиче и Царице будет известно, он такой страшной клятвой свяжет, вернее такими страшными последствиями той клятвы, что никто не отважится её нарушить.

Дальше Иван решил пока что не заглядывать и не планировать. Нет, мысли конечно были, но так, смутные и неопределенные, о том, например, как вскорости можно будет княжество князя-батюшки под себя подмять, а заодно ещё парочку соседних, для коллекции.

Глава VII

Принято считать, что порт и вообще места, где подготавливается и происходит торговля, никогда не спят. Враньё! Конечно же спят, только просыпаются очень рано, а некоторые так вообще спят по очереди. Дело тут не в том, что в морском деле и в торговле народ исключительной трудолюбивости работает - вовсе не так. Всё дело в покупателе, чтобы ему денег побольше и всё такое. Неизвестно почему, может заколдовал кто, но уж очень вредный покупатель в своём большинстве попадается. Бывает стоит, товар в руках вертит и выпендривается, то ему не так и это не этак. Вроде бы и покупки, на копейку - купи и иди себе с миром не отвлекай серьезных людей, так нет, пока все нервы из купца не вытащит, не успокоится. А ещё хуже, когда знает же подлец, что у этого купца есть именно то, что ему надо, а лавка ещё закрыта, чуть ли не ночь ещё на дворе. Думаете он, покупатель тот, согласится подождать, покуда купец проснётся и лавку откроет? Как бы не так! Он, сволочь этакая, покупатель этот, мимо пройдёт даже в дверь не постучит. Вот и приходится людям торговым и тем, кто их торговлю сопровождает и обеспечивает, если и спать, то совсем по чуть-чуть или по очереди, а то и вообще не спать.

Наверняка уже спросили: к чему это он муть эту развёз? А ни к чему! Это я вам так зубы заговариваю и глаза запорашиваю...

***

Неподалёку от пристаней, где торговые корабли, и те, кто на них плавал и не плавал, там местечко очень хорошее есть - пляж с мелкой галькой. Место действительно хорошее, потому что безлюдное. А безлюдное оно потому, что в народе слухи ходят, мол нечистое оно, то место. Если положим соберётся какой-либо человек искупаться в том месте или рыбку поудить - обязательно сгинет, к бабке не ходи. Правда никто, даже те бабки, не могли вспомнить, чтобы хоть кто-нибудь сгинул на том пляже, но мнение насчёт нечистоты его происхождения и существования в народе сохранялось и неустанно поддерживалось.

***

И вот, в то самое время, когда люди морским и торговым наукам обученные ещё или уже не спали, на тот самый пляж, который нечистым считается, из моря вышли человек тридцать мужчин. Если бы в тот момент кого-то и угораздило посетить то место, он сразу бы определил, мужчины - сплошь воины, потому как все одеты в кольчуги и шлемы. Построившись в колонну по три человека они направились в сторону города. Шли хоть и казалось бы неспешным шагом, но на самом деле двигались весьма энергично и в скором времени оказались у городских ворот.

Вечно сонная стража, а в это время тем более, была в мгновение ока обезоружена, связана, и уложена чуть в сторонке. Стражники кстати не особо и сопротивлялись, если только так, для порядка. Вполне может быть они даже были благодарны неизвестно откуда появившимся воинам. Теперь им можно было без малейшего стыда за свою лень несусветную заниматься любимым и главным делом их жизни - спать и дремать. Единственное, что немного раздражало, так это связанные руки и ноги. Но никто из стражников не стал ни протестовать, ни буянить. Скорее всего они рассудили здраво и логически: дремать и одновременно изображать из себя охрану ворот стольного города гораздо сложнее и неприятнее, чем дремать со связанными руками. Оставив у ворот охрану из трех человек старший отряда дал команду и блестящие на утреннем солнце кольчугой воины прошли через ворота и углубились в город.

***

Хоть утро и было самым ранним, город уже не спал. В это время он скорее напоминал деревню, нежели чем город, тем более, столичный. В сторону городских ворот, тех самых, по улицам шли коровы, телята, овцы и прочая живность в виде коз и поросят. Сразу было видно, каждой улице полагается свое стадо, а также свой пастух - этакий развеселый парняга, щелкающий кнутом, а когда надоедает щелкать и пугать скотину, играющий в рожок.