Иван Премудрый

Видать ответ царевича был до того своей простотой искренним, а может сказал так, что глаза Княжны-Лебедь и без того большие стали ещё больше, как небо:

– Как это, не умеешь?
– скорее спрашивали её глаза, чем она сама.

– Не знаю.

– И я не умею.
– вздохнула Княжна-Лебедь.

Нет, радость от встречи никуда из глаз Княжны-Лебедь не исчезла, а вот шутливый и несерьёзный тон, с которого началась встреча, куда-то пропал.

Сейчас Княжна-Лебедь смотрела на реку, а может ещё куда и взгляд её, царевич Гвидон аж слегка удивился, был до того внимательным и пристальным, что ему даже немного не по себе стало. Куда смотрела Княжна-Лебедь и что там видела, наверное знала только она и больше никто.

"А она красивая.

– глядя на Княжну-Лебедь подумал царевич.
– Вот именно, такая как сейчас".

– Меня Василисой зовут.
– не поворачивая головы к царевичу сказала Княжна-Лебедь.

– Ты же говорила, что у тебя сейчас нет имени.
– не иначе, как с дуру ляпнул царевич и сразу же замялся-засмущался, потому как понял, что сказал глупость.

– А теперь появилось.
– казалось Василиса не обратила никакого внимания, как на слова царевича Гвидона, так и на его смущение.
– Раньше, с самого начала, оно было. Потом, - Василиса грустно вздохнула.
– перестало быть. А теперь снова появилось.

– Можно я тебя буду называть Василиса?

– Можно.
– смутилась Василиса и как бы желая перехватить инициативу, а то этим парням только волю дай, наверное так.
– А ты правда царевич?

– Матушка говорит, что да.
– а сам подумал: "Конечно царевич, сам видел" и хотел было об этом сказать, но сказал, вернее спросил совсем другое.
– А твоё княжество где?

– Здесь.
– и Василиса как бы обвела рукой видимое вокруг.
– Это и есть моё княжество.

– Стало быть ты княжна рек лесов и полей?
– казалось бы царевич Гвидон до того уже привык ко всяким чудесам и волшебствам, что и удивляться больше нечему. Однако пришлось, в смысле, удивиться ещё разочек.

– Ну, и этого тоже.
– засмеялась Василиса и тот беззаботный и шутливый тон, который присутствовал в самом начале их встречи, а потом куда-то исчез, вновь вернулся.
– Это земли моего княжества.
– и опять вздохнув, добавила.
– Бывшего.

***

– Почему бывшего?
– Царевич Гвидон с удивлением посмотрел на княжну.
– Неужели и тебя, также как и меня, изгнали?

– Наши родители рано померли.
– продолжая смотреть куда-то вдаль начала свой рассказ Василиса.
– Я тогда совсем ещё маленькой была, не помню ничего. Мне Никита, управитель нашего терема, рассказывал.

Сказывал, в тот год в княжестве болезнь страшная случилась. До того страшная, что народ прямо на улицах, на ходу помирал. А батюшка с матушкой, они помогали всем, ну чем можно было помочь и сами заболели, а потом умерли. Остались мы вдвоём с братом, с Русланом. Руслан, он постарше меня будет, но тогда тоже малым ещё был, тоже не понимал ничего. Вырастили и воспитали нас: городской голова, боярин Захар и управитель Никита. Растили нас, уму-разуму учили и в обиду никому не давали.

И всё хорошо, выросли мы. Руслан, тот так вообще, возмужал - красавец красавцем и богатырь каких поискать. Когда нужный возраст ему подошёл, стал он сам княжеством править, а я, что я? Я княжна, девица, а значит при нём, при брате и вроде бы как на выданье. Но ты не подумай, мы с Русланом про меж себя хорошо жили, ладили, и даже почти не ссорились.

Так и жили: Руслан княжеством правил, в людские труды и заботы вникал и по мере сил своих помогал им жить ещё лучше. И вот, даже не знаю, как и сказать...

В ту ночь, гроза сильная была, а вместе с ней буря, и тоже сильная. Представляешь, вековые деревья с корнем вырывало и по небу носило, как те щепки. Крыши с домов срывало, а уж что до заборов, то их в городе почитай ни одного не осталось, всё бурей куда-то унесло.

Сам понимаешь, буря, она и есть буря: прилетела, побушевала, и дальше улетела. Буря-то улетела, но вместо неё другая напасть прилетела - беда называется. Руслана, брата моего, как будто в ту ночь на другого человека заменили. Стал он каким-то, ну как тебе сказать, уж очень глупым каким-то, так что ли. То, что почитай весь город разрушенным оказался, его нисколько не тревожило. Непонятно с чего и почему, стал он вдруг на войну собираться. Мы отговаривать, а он ни в какую.

Два дня вот так вот он на войну собирался. Хорошо Никита всё оружие попрятал и конюхам наказал, всё конское снаряжение тоже спрятать. Вот и получилось: Никита оружие прячет, боярин Захар Руслана умными словами отговаривает, а я вишу у Руслана то на шее, то на руках, и реву без остановки. Отговорили слава Богу, успокоился.

После этого вступило ему в голову замуж меня выдать, причём срочно выдать, будто мне завтра сто лет должно исполниться. Ладно думаю, выдавай, всё равно я согласия своего не дам. А силком заставлять будешь, из дома сбегу.
– Василиса продолжала смотреть куда-то вдаль, наверное видела всё то, о чем рассказывала.

– Это в честь чего же он так с ума сошёл?
– царевич Гвидон слушал так, что дышать забывал, а спросил только потому, что воздух в груди закончился.

– Откуда я знаю? Женихи валом повалили, всякие разные. Разные-то они разные, зато все, как один, или глупые, или старые, хоть сейчас закапывай. Ну да ладно, отбилась я от женихов этих. Прямо так Руслану и сказала: если не прекратит женихов мне, уродов сплошных, таскать, сбегу! Да так сбегу, что во век не найдёт и не сыщет. Успокоился вроде бы.

Какое-то время всё тихо было и даже почти как до бури той, а потом по-новой началось.

– Что началось?
– теперь уже у царевича Гвидона и рот был открыт, причём открыт так, когда галок в гости приглашают.

– Не перебивай пожалуйста.
– Василиса посмотрела на царевича Гвидона, а тот лишь кивнул в ответ, согласился, стало быть.
– На этот раз Руслану, самому жениться приспичило. И ладно бы влюбился в кого, девок, женихов дожидающихся, вокруг полным-полно. Так нет, купец ему какой-то рассказал, что в каком-то княжестве, не помню в каком, живёт княжна Людмила и что она уж очень хороша собой. И всё, потерял покой мой братец, влюбился на расстоянии. Так и говорил мне: люблю, говорил, её больше своей жизни как люблю, поэтому и женюсь на ней.

Боярин Захар, не иначе у тех же купцов узнал, кто такая на самом деле та Людмила. Он Руслану прямо так и рассказал: мол, маленькая она, толстая и некрасивая, а значит и дети будут такими же. Ещё он рассказал: что Людмила та, уж очень большая любительница хороводы водить и другими срамными делами потешаться.

А Руслану, тому хоть бы хны: люблю её говорит и женюсь на ней, обязательно женюсь. Надо, говорит, собираться и к батюшке её, к князю ехать, руки просить. Но прежде, чем просить Людмилиной руки, надо ему, Руслану, подвиги богатырские совершить, чтобы слава о нём по всем землям пошла. Тогда ни Людмила, ни князь, батюшка её, не устоят, и всё тогда будет именно так, как он задумал. Отговаривай, не отговаривай - бесполезно. Собрался и на другой день уехал. С тех пор я его и не видела: ни живым, ни мёртвым.
– по щёкам Василисы медленно скатывались капельки слёз, но она их не вытирала, не смахивала, видать не до них было.

После того, как уехал, какое-то время жили мы тихо и спокойно. Ничего не поделаешь, пришлось самой княжеством править.
– Василиса немного помолчала, как будто новые силы к себе призывала, чтобы свой рассказ, грустный, продолжать.

"Вон, оказывается как бывает, а я со своей бочкой ношусь, будто страшнее беды на свете и не бывает.
– думал царевич Гвидон глядя на Василису.
– Надо бы помочь ей. А как? Разве что у Щуки спросить?"

– А что с Никитой и с боярином этим, Захаром?
– спросил царевич Гвидон и опять не заметил, как ляпнул очередную глупость.