Изыди

Голая задница председателя и ноги в жёлтых туфлях на высоких каблуках у него под мышками, направленные на меня, как стволы охотничьего ружья перед выстрелом дуплетом, были дорогим компроматом. Не против Судякина - против Верочки. А что? Нормальная себе такая инсталляция, сгодится для её увольнения. "Не очень-то и одинок этот олень. Понятно, припёрло. А закрываться уже не надо?" - подумал я про себя.

Я долго ждал удобного случая, решив уже, что если он опять не закроет дверь, то стесняться не стану. Когда я окончательно осознал полное отсутствие подзащитных, сам не понимаю, почему, разозлился, и решил это дело расследовать, прибегнув к древнему способу получения нужной информации. Шантаж - любимое средство спецслужб, как говорит Глеб. Как было поставлено дело народного правосудия? Так же, как и везде: следователь заканчивал расследовать дело за очередные несколько граммов марихуаны, сдавал в прокуратуру, а оттуда дело перекочёвывало в суд. Перекочёвывало вместе с марихуаной, ставшей вещдоком. Судья вызывал любителя кайфа по повестке, и любитель превращался в подсудимого. Подсудимый шёл ко мне, защитнику отдельных оступившихся представителей народа, и мне оставалось сказать, сколько. Круговорот марихуаны в системе "опер - следователь - прокурор - судья" заканчивался актом об уничтожении, и в этом цикле вполне логично находилось место и адвокату. Пропитание я себе обеспечил сложившимся порядком вещей и собственным монополизмом (других адвокатов в районе не было). Как в Америке: мимо адвокатов не пройдёшь. Но шли недели, цикл совершал очередной круг, а защищать было некого. Я убеждал себя, что это временно. Марихуаны в районе пруд пруди. А, может, курить её перестали, проклятую? Да вроде не должны. Она даже в огородах растёт - не удержишься. "Пустяк вопрос, - думал я, - птички не сеют и не пашут, а хлеб им Всевышний даёт. Проживу".

Время шло, дела поступали, аккуратно регистрировались, а подсудимых не было. "А почему дела редко назначаются?" - задумался я. Что-то тут не так. Пора принимать меры, и я решил: лучшего информатора, чем Верочка, не найти. Тем более что дела из прокуратуры, располагавшейся в одной из половин "судейского дома", но с другого его конца, во вторую половину, где хозяйничал Судякин, заносила Верочкина мать. Она, как и дочка, тоже работала секретарём, но прокурорским. Женщина тоже ничего: одинокая, сорока двух лет, счастливая уже от того, что у неё есть работа, и по этой причине державшаяся за своё место, как жена за заботливого мужа. Дела она вроде бы заносила, но куда они девались, я никак не мог понять.

– А-а-а, на доследование отправил, - отмахивался от моих осторожных намёков Судякин.

Но я заподозрил неладное. Подозрения усиливались, их надо было срочно разгадать, и тут подвернулся фарт - незакрытый кабинет председателя суда.

– У меня один деликатный вопрос, но об этом - никому.
– Я приложил палец к губам и показал Верочке видео. Председатель был в отъезде, и в его кабинете секретарша распоряжалась, как у себя дома. И тут же небрежно добавил: - Хотя жёлтые туфли могут быть у кого-то ещё. Но зато такого стола, как у нашего председателя, во всём районе ни у кого не найдёшь. Интересно, а какие дела - уголовные или гражданские - он подкладывает на столе под...?

Молодец Верочка! Я оценил её мужество. Она прикусила губу, посмотрела на меня бесстыже-невинным прищуром своих раскосых глаз, подошла к стоявшему в углу кабинета холодильнику, достала оттуда кусок колбасы и спросила:

– Ну, и какой у вас деликатный вопрос? Только маме не говорите - она скандал поднимет.

– Хорошо, не скажу. Меня интересует, почему дела не назначаются. Я пятый месяц без работы сижу.

– А Николай Петрович приговоры заочно выносит, - объяснила она.

– Это как?
– опешил я.
– Что значит заочно? Все подсудимые в бегах?

– Очень просто.
– Как ни в чём не бывало, Верочка отрезала от колбасы кусок и сделала два бутерброда. Один протянула мне: - Бутер будете? Нет? Ну как хотите.
– И продолжила: - Накопится штук десять дел - Николай Петрович садится в кабинете и строчит приговоры, как под копирку, только сроки разные: восемь, десять месяцев исправительных работ или год. И отсылает по деревням на дом. Кому охота ехать за тридевять земель? Зато дела рассматриваются вовремя, и никто не жалуется. Он так давно уже работает.

– А протоколы?
– очумевший, спросил я Верочку, безмятежно жующую второй бутерброд.

Но можно было и не спрашивать. Как отписывались протоколы, моя видеокамера зафиксировала в лучшем виде всеми своими тремя матрицами. А секретарша и не ответила за ненадобностью.

Словом, я рисковал окочуриться с голодухи. На последние денежные остатки взял бутылку любимого абсента и зашёл к Судякину. Постучал, конечно. Он был один и усиленно писал. "Ну да, приговоры пишет, меня обкрадывает", - подумал я.

– Хорош работать, дай отдохнуть Фемиде - устала она поди!
– сказал ему и поставил на стол бутылку.

– Сейчас, только допишу приг...
– Судякин осёкся и посмотрел на меня, пытаясь угадать, понял ли я.

– Да, понял, понял. Приговор пишешь? А адвоката, значит, по боку? Тебя, небось, государство кормит, а мне кто заплатит?

Петрович скукожился и засуетился. Он догадался, что я всё знаю.

– Кто?.. Верка?
– спросил он.

– Да это уже не важно. Рюмки доставай. И колбасу из холодильника.

– Есть колбаса. Я вижу, ты хорошо осведомлен. Ну Верка! Уволю к чёрту.

– Она ни при чём.

Я почему-то решил не выдавать Верку, хотя ещё недавно имел на неё зуб. Чтобы объяснить свою осведомлённость, тут же на ходу придумал историю про скотника:

– Ко мне скотник приезжал из села Петровского. Приговор показал. А там десять месяцев лишения свободы. Так и написано: "Под стражу взять в зале суда". Пришёл и спрашивает: "А где у вас зал суда?" Ты что, совсем охренел? Так и вылететь недолго.

– А про колбасу тебе тоже скотник? Ну... короче...
– ещё немного, и Судякин стал бы заикаться, - что ты ему сказал?

– Сказал, что ошибочка вышла. Типа что-то в канцелярии напутали. Перепутали с кем-то. Скотник оказался из бывших трактористов, на дерьмо за травку понизили, но башка пока соображает. "А адрес, - говорит, - тоже перепутали? Точно по адресу письмо принесли". Успокоил, как мог. Завтра придёт, так что рассмотришь дело, как положено: на заседании, с секретарём, только за столом, а не на столе и...

После второй я разошёлся. А чего стесняться? Вопрос выживания, как- никак.

– Ты договаривай, договаривай. И... это ты кого имеешь в виду? И какой такой стол?

– ... и с адвокатом, - закончил я фразу.
– Между прочим, на последние купил.
– Я кивнул на бутылку.
– А про стол я тебе потом скажу. А, может, ты меня того - на казённый счёт? Из с-с-с-воих, из государственных выделять будешь?
– Меня совсем развезло.
– А?

– Константин, всё н-н-ормально... Я тебе так скажу: скоро дело по убийству в суд поступит. Слыхал, в селе Долгом главного зоотехника убили? Трактором переехали...

– А что мне от одного дела? А остальные - м-м-имо?

– ... там из-за коровы история, - продолжал успокаивать Судякин, не обращая внимания на моё недовольство, - короче, виновный - под стражей. Его жене пришлось корову забить.

– Какую ещё к-к-к-орову?

– Свою... Зоотехник по её просьбе осеменять начал, да по пьянке не туда засунул.

– Бывает...

– Ты слушай дальше. Хозяин, ну тракторист который, увидел корову загубленную, накатил сто пятьдесят и зоотехника того... переехал. Тр-р-р-актором. Арестован. Жена - без мужа и без коровы. Молодая, между прочим.