Изыди

– Кто молодая - корова?
– решил уточнить я.

– Да какая корова? Жена-а-а. Мясо продаст и тебе зап-п-п-латит. А Верку уволю.

Абсент мы с Петровичем допили, придя к обоюдному согласию, что дела он назначать будет.

– Хотя бы через одно, - согласился я кое-как.

– Ты пойми, мне эти дела - во-о-о где. Меня в краевой суд зовут, надоело в этой глуши сидеть. Выйдешь из дома, глянешь вокруг - одни и те же рожи. Тоска. Недавно в архиве сборник постановлений нашёл. Каких, ты думаешь, лет? О-о! Постановления наркоматов тридцатых годов. Любопытные документы, скажу тебе. Например, "О запрещении самовольной кастрации баранов". Без разрешения райкомов и райисполкомов самостоятельная кастрация считалась вредительством со всеми вытекающими. Н-н-адоело всё, я тебе скажу.

– Ага, зато В-в-еркины скулы не надоели.

– И не только скулы...

– Судякин заулыбался.

– Да весь район знает. Так что сматывайся скорее, пока её маман дочку свою на тебе не женила.

– У-у-йду. В крайсуд. Я тебе так скажу: Верка тебе достанется. Её с с-с-обой не заберёшь.

Глава одиннадцатая

Карта "Суд", перевёрнутая

Николай Петрович был способным судьёй. Ленивым, но способным. Он не утруждал себя литературными изысками, отчего его приговоры приходилось расшифровывать под местным наркозом - без бутылки не разберёшь.

По причине удалённости Судякин, как и я, был монополистом. Его монополия выражалась в невысказанном шантаже, но понимаемым всеми, особенно секретарём по идеологии. Намаявшись без своего судьи, районные партийные власти терпели любого, чем Судякин и пользовался. В этом и состоял его шантаж. А соединившись с его ленью, на выхлопе шантаж производил приговоры и решения, отличительной особенностью которых было отсутствие в предложениях предиката. Натурально.

"... В тексте приговора по делу гр-на Ж., состоящего из четырёх печатных листов, содержится 20 грамматических, 30 орфографических, 125 пунктуационных и множество прочих мелких ошибок, что, безусловно, влияет на степень его понимания при зрительном восприятии. В рассматриваемом тексте самые частые ошибки - предложения без предиката, то есть без второй, необходимой части суждения..." - радостно, дорвавшись, как палачи до жертвы, употребляя специфические термины, долбали лингвисты судейский вердикт.

На приговор по делу Ж. я ополчился не только потому, что не согласился с квалификацией. Из этого приговора я ничего не понял. А, как известно, непонятное раздражает. Я разозлился и заказал лингвистическую экспертизу.

Эксперты отнеслись ответственно и с удовольствием набросились на объект исследования. С таким творчеством они прежде не сталкивались. Заждались. Их профессиональное зрение стало тускнеть без работы. Итак, текст гласил следующее:

"Гр-н Ж., являясь должностным лицом - директором лесхоза, в функциональные обязанности которого входит согласно типовой инструкции, утверждённой Управлением лесами, руководство всеми видами деятельности, координация их деятельности, обеспечение выполнения региональных программ, проведение работы по обеспечению соблюдения, то есть выполняющий организационные функции, находясь на госслужбе руководителя лесхоза, понимая, что, используя своё служебное положение, может влиять путём подачи подчиненным ему сотрудникам обязательных для исполнения указаний на увеличение или снижение сумм неустоек, начисляемых по результатам освидетельствования мест рубок предприятиям, осуществляющим лесопользование на территории лесхоза, решил незаконным путём, получив в качестве взятки, приобрести в свою собственность дорогостоящий автомобиль стоимостью..."

Терпеливо разбирались с текстом лингвисты, дай Бог им мастерства! Я набрался у них терминов. Эксперты подытожили: "... это предложение состоит из 117 слов38. Как известно, оперативная человеческая память способна удерживать информацию, заключённую в шести - девяти словах, - это средняя длина предложения в устной речи. Письменная речь предполагает более длинные синтаксические конструкции, так как текст можно перечитывать. Но даже у Л.Н.Толстого нет таких больших предложений..."

Не поняли лингвисты одной простой вещи: в отличие от Судякина, Толстой, хоть и любил криминальные темы, приговоров не писал.

И что же они делают? Дальше кромсают вердикт. Со знанием дела кромсают, с анализом, как и полагается экспертам: "... анализируемое предложение содержит четыре причастных оборота ("выполняющий", "начисляемых", "утверждённой", "осуществляющим"), пять деепричастных ("являясь", "находясь", "понимая", "используя", "получив"), определительное придаточное со словом "которого", изъяснительное придаточное со словом "что", уточняющую конструкцию "директором лесхоза", пояснения, вводимые союзом "то есть" ("то есть выполняющий"), четыре (!) ряда однородных членов и является слишком громоздким. В связи с этим становится непонятно, что к чему относится: например, "Ж. решил... приобрести..." Не соответствует синтаксической норме конструкция "Ж., являясь должностным лицом, то есть выполняющий..." Нельзя так далеко, как это делает автор текста, располагать друг от друга определяемое деепричастным оборотом слово и деепричастный оборот, относящийся к нему ("Ж., ... понимая"). Обнаруживается разрыв логической связи между частями предложения и его началом, нарушается логика при указании на совершаемые подсудимым действия..."

Нарушения, видишь ли, логической связи обнаруживают они! Ну эксперты, ну умники! А, может, именно в том и состоит авторский замысел - чтобы эта связь и не была обнаружена?

"Поскольку право собственности на автомобиль возникает только после его регистрации, а регистрация в данном случае невозможна без договора купли-продажи, поэтому последний служил способом передачи имущества..." - читает эксперт-лингвист и обалдевает так же, как и я, и тем со мной солидарен. И делает своё заключение: "Нам неясно, что хотел сказать автор. Он имел в виду, что автомобиль перешёл в собственность другого лица на основании договора купли-продажи? Но ведь это противоречит первой части высказывания, согласно которой, как он пишет, "право собственности на автомобиль возникает только после его регистрации". Употребление в тексте ПРИГОВОРА служебных частей речи - производных союзов "поскольку" и "поэтому" - в соответствующих нормативных словарях не отмечено".

Как оратор за словом в карман не полезет, так судья за словом в словарь не смотрит. Ну упрямы эксперты, не могут пройти мимо правил грамматики! И явка с повинной им покоя не даёт.

В деле оказалась явка с повинной В-на, с которой всё и началось. У меня тоже она не выходила из головы, но экспертов она взволновала так, будто прямо оскорбила.

"Явка была в соответствии с законом", - цитируя автора, издеваются над ним эксперты. Открою секрет: я тоже практикую издёвки в своих жалобах. Но не мне одному рыдать над судейским творением - пусть и лингвисты потешатся: "А как можно явиться с повинной не в соответствии с законом?"

Но хватит утомлять читателя - представим выводы экспертов в обобщенном виде:

"В целом текст с содержательной стороны можно охарактеризовать как нечитаемый, так как значительные по объёму и смысловой значимости фрагменты текста являются аномальными... Автор делает множество неоправданных повторов, а это грубая речевая ошибка, тавтология: "Он давно хотел купить автомашину в личное пользование, но новую машину он купить не мог, в бухгалтерии нет денег, а автомашину он хотел купить в личное пользование..." В значительных по объёму фрагментах ПРИГОВОРА имеются нарушения логики, вызванные отсутствием логической основы суждения, что делает текст аномальным, не поддающимся содержательной интерпретации..."

Эксперты проявили профессиональную твёрдость, но только не пытливость и расчёт на снисхождение читателя: отказали автору в праве на художественный вымысел. Категорически. Уж в чём в чём, а в этом автора я как раз поддержу. Со мной согласился бы даже Борис - желание приврать есть неотъемлемое право каждого автора. Это право давно пора присоединить к правам основным и жизненным. Ещё одна конституционная реформа назрела, однако!

Единственным, кто понял и смысл, и суть произведения, оказался краевой суд в лице трёх его представителей. В апелляции они сделали вид, что не заметили насмешки в виде приложенной к жалобе экспертизы, но приговор изменили. Вместо обвинения в получении взятки директору вменили халатность и сняли с должности. И на том спасибо. Как говорится, была бы тюрьма, а сума найдётся.

Петрович дулся на меня недолго. Месяц дулся. Ровно до следующего, точно такого же, приговора. Снова тратить деньги на филологов я не стал. Если, по мнению Чехова, желание писать есть болезнь, а умение - лекарство от неё, то, судя по анамнезу, рассчитывать на выздоровление автора не стоило. Следствие закончено, приговор вынесен. Забудем.

Когда Петрович рассказал мне, как его выбирали в судьи, я ржал, как лошадь, которой шпоры вонзились в бока перед прыжком через пропасть. И эта история тоже заслуживает отдельного описания. Историй от Судякина было рассказано две, а потому мы их пронумеруем. Для порядка.