Изыди

У меня ныло под сердцем, снова захотелось уехать. Моя мечта не вырисовывалась, мой дом никак не мог обрести хотя бы какие-нибудь контуры и очертания, хотя бы вчерне. И снова я воспользовался советом Бориса. Первый совет друга подтолкнул к тому, что я начал писать роман, второй мог помочь узнать, что ждёт автора, когда он его напишет. Я пошёл к гадалке, давней Борькиной знакомой. К ней приятель ходит, когда заводит себе новую пассию. И после гадалки принимает решение. Он говорит, что только с её помощью его решения единственно верные.

– У тебя три карты: карта "Мечей", карта "Суд"...
– она не успела сказать про третью, я оборвал её после второй:

– Стоп. О третьей потом. Не хочу попасть в дурдом, как Герман у Пушкина.

– Хорошо, - согласилась она.

Гадалка внимательно посмотрела на меня. Что такого она увидела?

– Поскольку мечи перекрещены, - продолжила женщина, - карта означает, что придётся за что-то сражаться. У тебя есть мечта?

– А вторая?
– проигнорировав её вопрос, спросил я про карту "Суд".

– Она у тебя перевёрнутая.

– И что?

– Скажи, что волнует тебя? Чего ждёшь ты? Расскажи, чего тебе хочется больше всего?

Единственное, о чём захотелось ей рассказать, - о снах. Мои cны были как сны Веры Павловны, переданные по наследству в свободное редактирование. Сны о счастье - народном, женском, всемирном - превратились у меня в затянувшийся сериал о своей мечте. И среди всего нагромождения снов повторяется один и тот же: я смотрю на свой недостроенный дом, который стоит где-то на отшибе, он весь такой хрупкий, будто игрушечный, у него шаткие и неустойчивые полы, тонкие стены и нет крыши. Я внимательно осматриваю лаги, которые местами были крепкими, а где-то представляли из себя тоненькие жёрдочки, грозившие треснуть и увлечь меня в глубокую тёмную яму под ними. А вчера приснился заусенец на указательном пальце. Я чувствовал сквозь сон и чувствую сейчас, как он саднит. Я оторвал его? Наверное, нет, раз он всё ещё саднит.

Я не хочу рассказывать ей про то, как в судебных прениях прокурор Захолустьев просил признать Бориса виновным и взять его под стражу. Я мог рассказать и дальше: что тот же прокурор, узнав о поданной мною жалобе на приговор, принёс свою, и тоже на незаконность приговора. В чём незаконность, я так и не понял. Прокурор свою жалобу намылил таким мылом, что в чём там суть, разобрать могли только он сам и конспиролог с прокурорским стажем. Разве всё расскажешь? В этом соку надо помариноваться...

Читателю интересно узнать подробности этой истории? Извольте.

... Я приехал из Крыма и узнал, что против Калаша возбудили уголовное дело. Следователь попалась сучка. Нет, не так - просто сука. Есть такой женский типаж. Чары Бориса на неё не подействовали.

– У него мошенничество, - заявила она.
– Он помог шахтёрам похитить государственные деньги. Статья сто пятьдесят девятая, часть четвёртая. Скажите спасибо, что я не беру его под стражу. Будет под подпиской. А там как суд решит. Ему есть где жить?

Я вёз Борису деньги, на которые он, наконец-то, купит себе что-то большее, чем комната в общежитии на четыре койки, и не будет скакать по своим жёнам. Я так думал, когда успешно решил дело с его наследством.

А вырисовывалась другая картина. Совсем плохая. В агентство недвижимости - то самое, в котором директрисой работала моя клиентка, и теперь уже тайная любовница Калаша, - обратились шахтёры. Им была обещана компенсация и помощь. Их шахты закрыли двадцать лет назад, пообещав переселить с острова на материк и дать на это денег. За это время корни в родном краю пустили не только они и их дети, но и внуки. Недолго сказка сказывалась, да долго суммы выделялись от щедрот государственных. Шахтёры от денег отказываться не стали - они рассудили, что переселяться нет никакого смысла. Вопрос лишь в том, как получить причитающееся.

Но пути Господни неисповедимы. И привели эти пути к моей клиентке. На острове жизнь хоть и дороже, да возраст своё берёт. Куда уезжать на старости лет? А деньги что ж не получить! Никак нельзя не получить! И, опять же, закрома - вот они, только руку протяни. Это же для них приготовлено! И, выдав агентству доверенности на покупку квартир, шахтёры с большой надеждой и немного со страхом стали ждать. А, как известно, терпения русскому человеку не занимать. В ожидании шахтёры пустились в глубокие рассуждения, типа чем российские Иваны, Шамили и Абрамы хуже африканских Мганг, Чиумбо или каких-нибудь Нгуенов Лонгов? Шахтёры были не то что бы недалеки от истины - рядом с ней. Если бананы падают с пальм, то почему субсидиям на покупку квартир по программе переселения не упасть в заштопанные карманы? Эти карманы видели всякое, но не видели денег больше, чем в несколько тысяч рублей, редко перешагивая порог первой двадцатки. На том и порешили бывшие добытчики угля.

Борис взялся за дело с энтузиазмом, который помешал ему спросить у меня совета, перед тем как взяться.

"Решили бывшие добытчики угля,

Пусть часто мелкого, но было его много,

С надеждой тайною пооббивать пороги.

И попросили запустить их в закрома", - в материалах уголовного дела эти его вирши фигурировали как улика. Приятель сохранил их в телефоне, который изъяли и приобщили к делу как вещественное доказательство, а обнаруженный стих приравняли к признательным показаниям. Я ознакомился с ним, когда читал уголовное дело автора этих строк.

Директриса любезно предоставила расчётный счет агентства. Шахтёры, пообещав переселиться после покупки квартир (и им их выделили), обратились в администрацию района за деньгами, которые и были перечислены в агентство. Увидев такой интерес Бориса, директриса поняла, что он из кожи вон расстарается и сделает всё в лучшем виде. Короче, совершить сделки она поручила ему. Заплатила моему приятелю жалкие крохи, усиленно сдобрив их жаркими ласками. Но тогда Борька ещё не знал, что измена своему жизненному принципу будет стоить ему драгоценной свободы.

Квартиры шахтёрам он купил, а через месяц те захотели продать их обратно. Ну, так они рассудили, и, как им показалось, рассудили здраво. У них тут на острове хорошая погода, дети, внуки. Скоро правнуки пойдут - зачем им переезд? Благодаря расторопности новоиспечённого риелтора, шахтёры обернули свои квартиры дважды. Крутанули, или попросту - обналичили.

В этом квартирно-денежном круговороте усмотрели хищение денег из казны. И вроде бы юридически правильно, но что-то тут было не так.

– Меня не интересует, куда делись деньги. Шахтёры подписали обязательства, что они выполнят условие о переезде. А на самом деле? Они просто обналичили деньги. И кто им в этом помог?

– Но ведь риелтор лишь представитель, и никаких документов в администрацию не подавал. Всего-то получил своё вознаграждение, и то скромное, - пытался убедить я следователя, но тщетно.

Следователь была их тех - их рьяных. Далёкий инструктор из отдела торговли и административных органов кармически трансформировался в следователя. Она только-только поставила точку в деле врачей-ветеринаров, неосторожно выписавших рецепты на приобретение наркотиков. Женщина прицепилась к пустяку, формальному, незначительному нарушению, состряпав дело, аккуратно прошив его и пронумеровав. И теперь все ветеринары с тоской смотрят на страдающих от боли животных, не в силах им помочь. Обезболивающих препаратов им не жалко - им жалко себя. Оперативники-наркофилёры носом чуют, где можно возбудиться.