Колдолесье

– У нас фактически есть двадцать человек, - заметил сэр Бедефер. – Должен ли я посчитать их за двести?

Сэр Четр проигнорировал его и сосредоточился на том, чтобы удерживать на месте свою горячую лошадь, пока они ждали сэра Харрисоуна, который всегда опаздывал.

– 4-

Энн прошла мимо желтого пакета из-под крендельков в пустом дереве. Она начала подозревать, что он обозначает границу поля Баннуса. Она продолжала внимательно оглядываться, чтобы заметить, когда именно лес изменится. Но голубое мерцание среди деревьев захватило и отвлекло ее внимание.

«Мордион снова практикует магию», - подумала она и сорвалась в бег, чтобы не пропустить это. Она перебралась через реку, прыгая с камня на камень под знакомым водопадом. Кажется, она делала это уже раз сто; может, так оно и было. А коварный Баннус снова не дал ей заметить, где начинается поле. О, ладно. Голубой огонек продолжал соблазнительно мерцать наверху утеса. Энн взобралась по тропинке и обошла дом, который на этот раз выглядел потрепанным и провисшим, и, задыхаясь, затормозила на пустом месте рядом с кострищем. Там обнаружился один Ям, очень прямо и неодобрительно сидевший на камне.

– Мордион снова занимается фокусом-покусом, - сообщил Ям. – Он самый упрямый в мире человек. Он совсем не внимает моим доводам. В третий раз пытается обернуть часть тэта-поля вокруг Чела.

– Только не снова! – тяжело дыша, воскликнула Энн.

– Да. Снова. Он оставил травы, которые были безобидны, хотя он называет их недостаточными, и пение, на которое Баннус отвечает как-то неправильно, и работает теперь исключительно с магией сознания.

Пока Ям говорил, голубое сверкание набирало силу, ослепительно отражаясь на серебряной коже Яма и даря им с Энн стремительные черные тени, которые резко подскочили по земле – подскочили и исчезли. Сосна над домом, как бывает с деревом в грозу, выступала попеременно – в один миг темная масса, а затем четко видная вплоть до каждой темно-зеленой иголки.

– Он изучает уже пять лет, - сказал Ям. – Думаю, теперь он работает в полную силу.

Исключительно яркая вспышка уверила Энн в том, что Ям прав. Она задрожала от смеси любопытства и тревоги.

– Оно может поранить Чела, - произнесла она – отчасти это было предлогом, чтобы посмотреть, что происходит. – Лучше я пойду удостоверюсь, что он в порядке.

Энн бросилась к скалам над домом.

Серебряная рука Яма сомкнулась на ее запястье. Робот оказался невероятно силен. Энн пошатнулась, по инерции разворачиваясь, и оказалась лицом к Яму во время очередной вспышки – столь ослепительной, что затмила розовые глаза Яма.

– Оставайся здесь со мной, - велел он. – Становится…

Раздался чудовищный приглушенный взрыв.

– …опасно, - закончил Ям.

Он отпустил Энн и умчался на гоночной скорости. Даже Мордион, бегущий по тропинке, чтобы убить того кролика, двигался не так быстро. Ям переместился словно серебряное размытое пятно. Энн уставилась ему вслед, чувствуя, как взрыв вибрирует в каждой ее кости, и уверенная, что у нее лопнули перепонки. Она слышала лишь тишину. Даже звук реки прекратился.

Но едва она осознала тишину, как раздались чудовищные хлопанье и грохот. Скала обваливалась. Кусочки ее падали вокруг Энн. Звук реки возобновился, оглушительный и беспорядочный. Энн в ужасе бросилась за Ямом вокруг дома, мимо сосны. Когда она карабкалась на гору позади дома, всё казалось неземным, открытым и светлым. Река ревела, и этот рев смешивался с визгом и скрежетом камней и грохотом осыпающейся скалы. Энн торопливо взбиралась, помогая себе руками, с ужасом думая о том, что найдет на вершине.

Там ярко светило солнце. Мордион лежал помятой коричневой кучей, из раны на запястье текла кровь. Окровавленная рука всё еще упорно крепко сжимала его посох волшебника. Чел и Ям в беспокойстве склонились над ним, и к огромному облегчению Энн по крайней мере на Челе не было ни единой царапины. Чел снова был длинным и угловатым, выше, чем она.

<