Корни ненависти

Я кусал губы от бессилия. Спасая Оннеку, Аликс обрекла себя на смерть. Пытаясь вызвать рвоту, она сожгла порошками рот и горло. Мне оставалось только дать ей белладонну, чтобы облегчить последние минуты – о часах речи не шло.

– Отдохни, Аликс. Я схожу за бабушкой Лусией. Она очень расстроена и постоянно спрашивает о тебе.

Я оставил жену с нашей маленькой дочкой и поспешил в дом бабушки.

* * *

Аликс умерла, обняв бабушку и ребенка, который, несмотря на голод, упорно цеплялся за жизнь.

Я попросил Лиру отправить по домам горожан, расположившихся на улице у нашей двери. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь видел, как я выйду с завернутой в саван Аликс. Затем я надел ей на запястье свой красный браслет: настало время им с Йеннего воссоединиться.

Пока я шел по Астерии, жители в знак уважения закрывали деревянные ставни. Гуннар помог мне отодвинуть крышку гробницы под стеной рядом с церковью Сан-Мигель, куда Аликс каждое утро приходила молиться о возвращении нашего сына. Несмотря на снегопады и бури той проклятой зимы, на камне кое-где еще лежали засохшие семена лаванды, которую приносила Аликс.

Я собрал сколько мог и осыпал ими свою жену, прежде чем мы запечатали гробницу. Мое горе было так велико, что я не нашел в себе сил помолиться каким бы то ни было богам.

В таком плачевном состоянии я отправился в дом брата. Раны Оннеки зажили, и выглядела она значительно лучше.

– Как Аликс?

– Я только что похоронил ее. Епископ Гарсия заставил Аликс проглотить порошок из нарывника. Яд убил ее так же, как и твоего отца. Не хочешь рассказать, как все было, невестка? – спросил я, присаживаясь возле кровати.

– Кузен виновен в смерти моего отца, сестер и брата. И я спрошу с него, когда мы встретимся на том свете. Но теперь надо сообщить наместнику, что король дал согласие на сдачу города. Он и не думал присылать никакого подкрепления, дорогой зять. Документ остался в таверне. Попросите разрешения у короля Альфонсо забрать бумагу или пусть он пошлет туда своих людей.

– Королевский документ? – крикнул я, устав от бесконечной лжи. – А что насчет поддельных печатей, которые использовал твой кузен, чтобы засвидетельствовать мою смерть?

– Говори прямо, Дьяго: чтобы нас разлучить, – парировала она, не сводя с меня своих золотистых глаз.

– Я не сказал этого из уважения к брату. Сделанного не вернешь. Но я не могу доверять королевскому распоряжению, которое хранится вместе с поддельными печатями. Что произойдет, если мы сдадим город без разрешения? Мы попадем в руки кастильцев и получим врагов в лице наваррцев. Когда король Санчо вернется с юга и отвоюет город, жителей Виктории ждут страдания и смерть.

– Дьяго, – вмешался Нагорно, – взгляни на события последних месяцев трезво. Король Санчо не придет к нам на помощь. У него был почти год, чтобы отправить в Памплону гонца с приказом выслать подкрепление. И все же он этого не сделал. Посмотри вокруг. Горожане Новой Виктории и твоей любимой Вильи-де-Сусо умирают от голода. Ты ученый и мудрый, как царь Соломон. Вспомни историю двух женщин, каждая из которых утверждала, что она мать ребенка. Соломон отдал ребенка той, которая скорее рассталась бы с сыном, чем позволила разрубить его надвое. Так он понял, что она настоящая мать. Как сеньор этого города, брат, позволишь ли ты убить своих детей или предпочтешь, чтобы они жили под властью другого правителя?

– Ты с самого начала хотел сдать город кастильцам, потому что они более благосклонны к твоим союзникам.

– Тебе известно, что бывает при длительной осаде: через несколько дней люди начнут выкапывать мертвых, а потом станут есть больных. Как думаешь, кто-нибудь из нас доживет до весны? И даже если будут выжившие, простят ли они себя за то, что вот-вот готовы сделать?

58. Стекольная мастерская Унаи

Ноябрь 2019 года

– Ловушка предназначалась вам, – сказал я.

Все четверо застыли от изумления, точно парализованные.

Накануне Рамиро Альвар позвонил Эстибалис тайком от Ирати. Он объяснил, что не собирался бежать. Себас пришел к нему в палату и убедил как можно скорее покинуть больницу, пока его не арестовали. Рамиро Альвар подыграл, но оставил мне послание – роман «Повелители времени», открытый на главе «Старая кузница».

– Вы четверо согласились помочь в задержании Рамиро Альвара, чтобы отвести подозрения от себя, потому что ни у кого из вас нет алиби сразу по всем преступлениям. Вот почему вы добровольно сдали образцы ДНК. Ирати, у тебя есть алиби на день убийства Самуэля Матураны и еще одно, весьма изобретательное, на вечер презентации книги. Ты продавала стеклянные безделушки в одном из киосков на площади Мачете. Тебе ничего не стоило переодеться монахиней-доминиканкой и пробежать мимо меня, чтобы отвлечь наше внимание от другого события, имевшего место в тот день: деловой встречи, на которой Бельтран подсыпал порошок из шпанской мушки. Бельтран, ты знал, что рано или поздно твое имя всплывет. Андони Ласага стал случайной жертвой или вы были заинтересованы именно в его смерти?

– Без комментариев, – заявил адвокат.

Я ждал чего-то подобного. Он был самым сильным звеном в этой цепи.

– Себас, у вас с Ирати нет алиби на день исчезновения Стефании и Ойаны Найера. Ирати, ты вращаешься в одной компании с девушкой Самуэля Матураны, у нас есть фотографии с похорон, где ты ее утешаешь. И ты знала Стефанию. А ты, Гонсало, убил Самуэля Матурану. После сообщения о том, что появился свидетель преступления у реки, ты поспешил предоставить образец ДНК. У тебя нет алиби на тот день, и ты хотел, чтобы мы исключили тебя из числа подозреваемых, если вдруг ты подойдешь под описание.

– Я не убивал мальчика, – спокойно ответил Гонсало. – Вам известно, что найденная там ДНК не совпадает с моей.

Меня удивили его спокойствие и самоуверенность: всего минуту назад он показал нам, до какой степени гнева способен дойти.

– Верно, – подтвердил я, – и ты прекрасно знаешь, кому принадлежит эта ДНК: твоему дяде.

– Именно.

– Об этом же говорят результаты генетического анализа, на что ты и рассчитывал. Только кровь на карандаше – твоя, хотя и с ДНК Рамиро Альвара. Вот почему ты сдал нам образец слюны. Ты – человек-химера. После трансплантации костного мозга у тебя развился гемопоэтический химеризм. Ты это знал, в отличие от своего дяди.

– О чем ты говоришь? – спросил озадаченный Рамиро Альвар.

– В организме Гонсало присутствуют два разных генотипа, – объяснил я. – В одних органах и тканях доминирует его собственная ДНК, в других – твоя. После трансплантации врачи регулярно проводили анализ полиморфных регенеративных изменений. Он сдал образец слюны, прекрасно зная, что ДНК в ней отличается от ДНК его крови, найденной на карандаше Матураны. И последняя соответствует ДНК Рамиро Альвара, что окончательно связывало его с преступлениями из романа. С самого начала чувствуя свою безнаказанность, Гонсало щеголял по всей деревне в футболке с химерой, прямо у меня под носом… Наденьте на него наручники.

Милан с суровым выражением лица подошла к Гонсало. Тот вызывающе посмотрел на нее, однако протянул запястья.

– А что насчет вас троих? – обратился к ним Рамиро Альвар. – Ирати, я помог тебе открыть гостиницу. Бельтран, я доверил тебе вести несколько дел, чтобы ты мог набраться опыта и дополнить свое резюме.

– Ты до сих пор не понял? – спросил я. – Эти трое выросли, считая тебя своим дядей. По крайней мере, так им говорили в Угарте. Готов поспорить, что Бельтран стал юристом и предложил свои услуги Рамиро Альвару с единственной целью: получить доступ к документам о порядке наследования. У Ирати и Себаса ситуация сложнее. Вы хотели жить вместе, но матери напугали вас тем, что вы единокровные брат с сестрой, я прав?