Корни ненависти

– Вот порошки. Моя мать придет, как только ваши спутницы уснут. Но я здесь по другому поводу. Я уже взрослый, отец, – голос парня дрогнул. – И я многим рисковал, оказывая вам различные услуги.

– Ты плохо обо мне думаешь, Лопе. Я не забыл обещания, которое дал тебе, когда ты отравил де Маэсту. Однако гостиница в то время была под подозрением, и если б я публично признал тебя сыном, то разоблачил бы себя. С тех пор прошли годы, и в городе забыли о смерти графа. Разве я когда-нибудь отказывался посылать деньги тебе и твоей матери? Как иначе вы пережили бы суровые зимы и эту нелепую осаду? Не будь неблагодарным, сынок. Вот документ, которого ты так жаждешь, – сказал Гарсия.

«Отравил де Маэсту?» – мысленно повторила Оннека и, позабыв об осторожности, ворвалась в комнату.

– Этот мальчишка подсыпал моему отцу порошок из нарывника? – воскликнула она.

Епископ ошеломленно уставился на две печати, зажатые в ее руке.

– Успокойся, Оннека. Я отвечу на все твои вопросы; только сначала, прошу, верни мне печати. Ты выставляешь меня интриганом.

– И для каких же целей они тебе служат? Для чего ты использовал печать Санчо Мудрого? Это ты отправил мне письмо, в котором сообщалось, что Дьяго Вела мертв? Ты разрушил мою жизнь и помешал нам жениться?

Гарсия спокойно оглядел комнату. Спокойствие. Всегда и во всем главное – спокойствие. Койка, таз для мытья, очаг, кочерга, свечи. Не слишком много предметов, которыми можно нанести удар…

– Оставь нас, мой мальчик. Спустись вниз к матери и тетушкам. Займи чем-нибудь Аликс де Сальседо. Пусть никто не поднимается наверх в ближайшее время, – медленно произнес он.

– Что ты собираешься делать, отец? – нервно спросил молодой человек.

– Либо ты выйдешь из комнаты, либо я откажусь от документа, в котором признаю тебя моим сыном. Решай.

Перед тем как смиренно закрыть дверь, Лопе взглянул на женщину. Он уже знал, что она обречена, хотя сама Оннека еще не боялась за свою жизнь; она по-прежнему видела перед собой любимого кузена.

– Мне было жаль Бону и Фавилу, равно как и твоего брата. Из всей семьи Маэсту лишь ты всегда поддерживала интересы дворян Новой Виктории.

– Что тебя с ними связывает?

– Дворец в Памплоне, владения, переписанные на мое имя за то, что я оказывал влияние на короля Санчо Мудрого и его сына… Теперь все в прошлом, Оннека. При короле Альфонсо мы получим еще больше привилегий.

– И ради этого ты принес в жертву всю мою семью? Неужели не было другого выхода? – воскликнула Оннека. – Я выступила бы на твоей стороне. Почему ты мне не доверился? Я стала бы твоей самой верной союзницей.

– А Дьяго Вела? Думаешь, им можно манипулировать, глупая женщина? Я убедил Санчо Мудрого отправить его подальше с опасной миссией. Я был уверен, что он никогда не вернется живым. Мои наемники выследили его на обратном пути, но догнать не смогли. Не знаю другого человека, которого так сложно убить.

Дальнейшее произошло стремительно. Схватив старую кочергу, Гарсия начал бить Оннеку. Та защищалась со всей яростью, которую рождала в ней память об отце. Оказавшись на полу под градом железных ударов, она поняла, что вот-вот умрет, и закричала изо всех сил.

«Пускай, по крайней мере, знают, что он меня убил. Пусть мои крики лягут на их совесть», – пронеслось у нее в голове.

Она успела заметить открывшуюся дверь и знакомую юбку. Избиение прекратилось.

– Оннека! Какого дьявола здесь происходит, Гарсия?

По-видимому, Аликс прыгнула на ее кузена. Оннека так и не увидела, кто вышел победителем из этой схватки. Она закрыла веки и провалилась в темноту.

51. Кантон Карнисериас Унаи

Октябрь 2019 года

Ко мне вернулся голос. Наблюдая за тем, как Альба спокойно отдает приказы, я наконец сумел выйти из своей скорлупы и вновь начать действовать. Подняв с земли телефон Яго, позвонил Герману.

– С дедушкой беда. Приезжай, – выдавил я.

Брат понял. Будучи адвокатом, он прекрасно улавливал нюансы человеческих страданий.

– Где?

– В больнице Сантьяго.

– А ты?

– Деба. Мне пора.

Большего не требовалось. Я знал: он возьмет на себя заботу о дедушке, чтобы мы с Альбой могли сосредоточиться на поисках Дебы.

Альба уже вовсю руководила операцией. Средневековый квартал оцепили. Все улицы гильдий были перекрыты, на каждом углу стояли посты. Она знала, что время поджимает, и как только комиссар Медина выяснит, что пропавший ребенок – наша дочь, он отстранит нас от дела.

Это напомнило мне осаду города. Тысячу лет назад жители сдерживали натиск внешней угрозы. Теперь мы оцепили те же улицы, чтобы монстр не вырвался.

– Сюда!

Несмотря на царившую в парке суматоху, я узнал голос Милан. Мы с Альбой помчались в сторону кантона Карнисериас.

Сидя на корточках, Милан разглядывала что-то на земле.

– Это ведь принадлежит ей? – спросила она, когда мы подбежали.

Браслет из красной нити с маленьким серебряным эгускилором – подарком тети Эстибалис.

Умница.

Я всегда учил Дебу оставлять след из хлебных крошек, если она потеряется. Вот только моя дочь не потерялась. Кто-то разбил дедушке голову его собственной тростью. Дед никогда не отдал бы самшитовую трость добровольно. Он оказал сопротивление, и нападавший нейтрализовал его. Места для сомнений не оставалось: моя дочь не заблудилась на улицах Старого города – ее похитили.

– Вызови криминалистов. Пускай всё тут прочешут, – коротко сказала Альба.

К нам подошел Яго.

– Знаю, сейчас не лучшее время для знакомства, но вы, должно быть, заместитель комиссара Диас де Сальватьерра.

– Это Яго дель Кастильо. Он пытался реанимировать дедушку, – объяснил я Альбе.

Яго учтиво пожал ей руку, а затем незаметно отвел меня в сторону. Альба тем временем продолжила отдавать приказы.

– Не хочу мешать, поэтому буду краток: у тебя есть к кому обратиться за помощью? Найдется, кому посидеть в больнице с дедушкой и держать тебя в курсе?

– Мой брат Герман уже едет. Мы справимся, – ответил я, хотя в мыслях у меня царил хаос. – Я могу позвонить родственникам, соседям из Вильяверде, своим друзьям… Всё под контролем, спасибо за предложение.