Королевы и монстры. Яд

Он грубо шепчет мне прямо в ухо:

– Ну давай. Скажи, что не хочешь меня. Скажи, что не хочешь меня больше видеть. Ври что угодно, но эта сладкая киска тебя выдает. Ты такая мокрая, что трусы можно выжимать.

Мне хочется закричать от обиды. Но только потому, что это правда.

Когда он снова завладевает моими губами, с них срывается стон. Услышав это, Кейдж рычит. Он целует меня изо всех сил и водит рукой у меня между ног, пока мое тело не берет верх и я не начинаю двигать бедрами.

Мои щеки горят, все тело дрожит, я раздвигаю бедра и подаюсь вперед, навстречу его руке.

Он горячо шепчет мне в ухо:

– Тебе нужен мой рот, да, красавица? Хочешь, чтобы я вылизывал тебя, пока ты не кончишь мне на лицо?

Я что-то протестующе бормочу. Он только смеется в ответ.

– Да, хочешь.

Когда он пощипывает мой клитор через хлопок белья, я дергаюсь и постанываю. От этого Кейдж только сильнее распаляется.

Он шепчет:

– Да, мать твою, хочешь. Ты хочешь мой рот, мои пальцы и мой член одновременно. Я нужен тебе так же, как и ты мне. Ты хочешь отдаться целиком, и это чертовски сводит меня с ума, ведь я знаю, что больше ты никому этого не позволишь.

Его пальцы проникают мне под трусики, он раскрывает мои половые губы, теребит клитор.

– Только скажи, и я встану на колени и помогу тебе кончить. Я помогу тебе кончить языком, а потом отымею тебя у этой стены, и ты кончишь еще раз, пока я буду сосать твои безупречные сиськи.

Я задыхаюсь. Я почти в забытьи.

– Кто-нибудь увидит. Кто-то может войти…

– Я запер дверь.

Он проталкивает пальцы глубоко внутрь. Я выгибаю спину, ахая и вцепляясь в его плечи.

– Кейдж…

– Да, детка. Называй меня по имени, пока я помогаю тебе кончить.

Его голос глухо рокочет в моих ушах. Его аромат заполняет мои ноздри. Он огромный, горячий, он со всех сторон, он завладевает мной, перед глазами все плывет, кровь превращается в пламя.

Когда он целует меня, я сдаюсь.

С легким стоном я сгибаю колено и закидываю ногу Кейджу на бедро. Я раскрываюсь шире. Он отвечает одобрительный рыком, исходящим откуда-то из глубин его груди, и целует меня так крепко, что у меня кружится голова.

А потом начинает ритмично двигать во мне средним пальцем, одновременно поглаживая клитор подушечкой большого.

Это не занимает много времени. Я слишком изголодалась, слишком долго ждала. Слишком отчаянно его желала.

Когда наступает оргазм, я забываю собственное имя.

Моя голова откидывается назад, и у меня вырывается крик. Я дрожу у него в руках, мои плечи упираются в стену, а лобок продолжает биться о его кисть. От мощных ритмических сокращений внизу живота тело ходит ходуном.

Кейдж хрипло шепчет:

– Охренеть, детка… Я чувствую, как сильно ты кончила. В следующий раз дашь мне почувствовать это членом.

Я судорожно всхлипываю. Его эрекция – гигантская и каменная – упирается мне в бедро. Я, наверное, сейчас свихнусь от удовольствия.

А затем раздается выстрел, и волшебство рассеивается.

15 Кейдж

Когда за первым выстрелом следует второй, Натали распахивает глаза. Всего минуту назад она была такая мягкая и податливая в моих руках, но теперь застывает и смотрит на меня с ужасом.

– Что это было?

– Выстрелы.

– Что? О господи, Слоан…

Я вытаскиваю руку у нее из трусиков и еле удерживаюсь от того, чтобы не облизать пальцы. Для этого будет еще масса времени.

– Оставайся здесь, пока я не вернусь. Не выходи из комнаты. Поняла?

– Но…

– Поняла?

Она облизывает губы и кивает – прекрасная, раскрасневшаяся. Ее глаза до сих пор мутные после оргазма.

Черт подери, стояк такой, что это уже больно! Когда она кончила, у меня вся кровь от головы отлила. До капли.

Я быстро, крепко целую Натали. Потом отворачиваюсь, широкими шагами пересекаю комнату и открываю дверь, пытаясь утихомирить свою эрекцию. Из дальнего конца коридора доносятся крики и тяжелые шаги, звук бьющегося стекла. Весь этот беспорядочный шум перекрывают рявкающие приказы на моем родном языке.

Раздается еще один выстрел, который поднимает новую волну паники и криков. Опять слышны приказы, только теперь они на гэльском.

Кажется, я не единственный, кого разозлил Ставрос. Хотя непонятно, какого хера ирландцы здесь делают. Соглашение, которое мы заключили с главами их семей, предполагает, что свой игорный бизнес они должны держать строго на восточном побережье. Может, решили пересмотреть договоренности?

Я достаю сорок пятый из кобуры, закрепленной на голени липучкой, и с оружием наготове медленно выхожу в коридор. Люди бегут мимо него к главному выходу, в панике толкая друг друга. Слоан среди них нет.

Дойдя до конца коридора, я выглядываю из-за угла и осматриваю большой зал.

Стулья перевернуты. Столы опрокинуты. Рядом с ними на полу лежат несколько неподвижных тел.

Я узнаю двоих, которые были со Ставросом. Алексей и Николай. Судя по количеству крови, впитавшейся в ковер рядом с ними, ни один уже не встанет.

Неподалеку – еще два лежащих лицом вниз тела. Мужчины в костюмах. Отсюда я не могу точно сказать, не простые ли они гражданские, попавшие под перекрестный огонь, но нутро подсказывает: если их перевернуть, выяснится, что это два мертвых ирландца.

Я чертыхаюсь себе под нос. Они выбрали худшее время для перестрелки, которая точно попадет в новости.

Меня не должно здесь быть. Тем более вместе с Натали, которой следует лежать на дне озера Тахо с простреленной головой. Если Макс почует неладное, нам обоим крышка.

Я замечаю двоих – они прячутся за большим стендом с пальмами в горшках у дальней стены. Это Ставрос и Слоан. Он хотя бы ее защищает. Ставрос стоит на одном колене с вытянутым пистолетом и прикрывает Слоан, пока та, съежившись, дрожит на полу.

Хотя нет, не дрожит. Она подобрала под себя ноги и держит голову очень близко к полу, но при этом оглядывается по сторонам с внимательным и встревоженным, но не истеричным выражением на лице.

Мы встречаемся взглядами. Она наклоняет голову вправо и поднимает два пальца, указывая, со сколькими противниками мы имеем дело и где они находятся.