Королевы и монстры. Яд

Он облизывает губы, все еще удерживая мою голову, и хрипло отвечает:

– Пару раз в месяц. Если повезет, на несколько дней.

Господи. Да у нас почти не будет времени.

– И ты будешь только приезжать сюда? Я никогда не смогу побывать там, где ты живешь?

– Никогда, – подтверждает он твердым, как кремень, голосом. – Слишком рискованно.

Рискованно? Кажется, есть за этим что-то еще, кроме попытки оградить меня от его образа жизни. Ведь должны же у мафиози быть семьи. Должны быть девушки или подружки. По крайней мере, в кино есть. Так почему ему нельзя?

– У тебя будет целая параллельная жизнь, о которой я ничего не узнаю.

– Да. В этом и смысл. Только так ты останешься в безопасности.

– Но… как я могу быть уверена, что у тебя не появится другая женщина?

– Я даю тебе свое слово. Не появится. Если скажешь, что ты моя, станешь для меня единственной женщиной. Навсегда.

Он такой серьезный, так пристально смотрит на меня своим немигающим пронзительным взглядом, с такой легкостью произносит подобные слова! Забрасывает меня всеми этими безумными обещаниями, как будто правда верит в них.

Потому что он реально в них верит.

Дэвид никогда таким не был. Я понимаю, что ужасно думать о нем в такой момент, но у меня в голове моментально всплывает воспоминание, как мы с Дэвидом ходили за обручальными кольцами.

Я знала, что он собирается сделать мне предложение. С ним никогда не стоило ожидать никаких сюрпризов. Каждый его шаг был последователен, заранее обдуман, включен в четкий план, вписанный в гигантскую экселевскую таблицу. Дэвид никогда не шел на неоправданный риск. Никогда не принимал поспешных решений. Никогда не позволял эмоциям завладеть собой… В том числе во время занятий любовью. Они также всегда были заранее запланированы. Даже секс у нас не случался спонтанно.

У Дэвида внутри как будто находился тайник, доступа к которому я так и не получила. И на эту неприступную область я натыкалась в самые неожиданные моменты. Например, когда однажды рождественским утром спросила, какое у него любимое воспоминание из детства, а он посмотрел на меня совершенно пустыми глазами.

Дэвид так и не ответил на вопрос – просто перевел тему. Я никогда больше об этом не упоминала.

А теперь, стоя в объятиях Кейджа и ясно видя сияющую в его глазах преданность, я начинаю понимать, что мы с Дэвидом могли быть не такой уж идеальной парой, как мне всегда казалось.

Однажды я решила посвятить себя человеку, который выделил мне бюджет на обручальное кольцо. Очень скромный бюджет. Потом он забраковал все отобранные мной варианты и в итоге заявил, что гораздо более разумно купить на эти деньги новый карбюратор для моей машины. Я решила посвятить себя человеку, который складывал свое грязное белье, прежде чем отправить его в стирку. Человеку, который занимался любовью в носках, потому что у него постоянно мерзли ноги. Человеку, который оглядывался, прежде чем меня поцеловать.

– Кейдж?

– Да?

– Ты складываешь грязное белье, прежде чем отправить его в стирку?

Он сдвигает брови.

– Конечно нет. На хрена это делать?

– А у тебя мерзнут ноги?

– Нет. Вообще у меня всегда температура выше нормы. Но о чем ты вообще?

Я уже знаю, что Кейдж не оглядывается перед поцелуем. Он пристально смотрит мне в глаза, как будто никогда не хочет отрываться. Как будто не хочет упустить ни секунды.

– Я о необдуманных решениях. Один последний вопрос.

– Какой?

– После того как ты оставил меня в комнате отдыха в ресторане, я слышала еще выстрелы. Это был ты?

Он отвечает без колебаний.

– Да. Двое парней целились в Ставроса и Слоан. Я убил их.

Ох, кривая дорожка. Кривая дорожка на высокий, шаткий мостик через ревущую глубокую реку далеко внизу. Как я надеюсь, что ты выдержишь мой вес, когда я ступлю на тебя.

Я шепчу:

– Хорошо. Спасибо за честность. А теперь, пожалуйста, отведи меня в спальню.

Не говоря ни слова, Кейдж подхватывает меня на руки.

15 Нат

Я уже поняла, что этот мужчина напорист, но была не готова к той необузданной страсти, с которой он накинулся на меня в постели. Если раньше он как-то сдерживался, то сейчас окончательно сорвался с цепи… и готов взять свое.

На кровати он встает на колени, нависает надо мной и раздирает верхнюю часть платья. Звук рвущейся ткани едва заглушает мое прерывистое дыхание. Потом Кейдж стягивает футболку через голову, с диким рычанием набрасывается на меня, задирает мне лифчик до подбородка и припадает к одному из моих затвердевших сосков.

Он жадно к нему присасывается. Когда я вскрикиваю, Кейдж на секунду перебарывает свое ненасытное желание и успевает прохрипеть:

– Нежно будет в следующий раз. Сейчас я хочу оставить на тебе следы.

Он впивается зубами в мягкую плоть под моим соском.

Я постанываю и извиваюсь под ним. Это немного больно, но в то же время потрясающе. Десятибалльные волны наслаждения прокатываются по моему телу после каждого обжигающего укуса.

Кейдж проделывает то же самое со второй моей грудью, впиваясь в нее, будто хочет поглотить меня полностью. Потом он откидывается назад, переворачивает меня на живот, расстегивает лифчик отработанным движением пальцев и стягивает платье с бедер через ноги. Той же суровой процедуре подвергаются трусики.

Он швыряет все на пол. Когда я оглядываюсь на него через плечо, Кейдж смотрит на мое обнаженное тело безумными глазами. Его ноздри трепещут, татуированная грудь вздымается, челюсти и кулаки крепко сжаты.

Я чувствую трепет.

Ничего похожего мне раньше испытывать не приходилось. Смесь ужаса, возбуждения и чистого адреналина: от этих ощущений мурашки бегут по коже, а бешено колотящееся сердце сбивается с ритма.

Он настолько меня хочет, что я чувствую себя сверхчеловеком. Как будто способна на всё. Как будто каждый атом моего тела вибрирует с опасной интенсивностью, угрожая разорвать изнутри. Как будто могу воспарить над этой постелью и поджечь своим огнем весь дом.

Глядя в пылающие глаза Кейджа, я понимаю, что сейчас впервые в жизни не боюсь быть собой. Впервые не боюсь осуждения. Впервые не боюсь сделать что-то неправильное, глупое… то, что делать «не должна». Впервые я чувствую себя по-настоящему свободной.

Я шепчу:

– Ну что же, давай. Давай все и сразу. Дай мне всего себя. И даже не смей сдерживаться.

Долю секунды он колеблется и облизывает губы, его веки опускаются. А потом он берет меня за лодыжки, подтягивает к краю кровати и широко, жадно раскрыв рот, кусает за задницу.