Красная мантия

Карус Вой наконец-таки сдвинулся и направился к когитатору. Оптимальная стратегия выбрана. Необходимо приступить к выполнению процедуры. Время и ресурсы ограничены, наблюдаются внешние враждебные действия, но их ведёт Омниссия, результаты будут достигнуты!

Мир-кузня Жао-Аркад, учебные залы космического лифта храма-кузни Дуаргино Уо

Я находился в огромном зале для практики. Он совмещал мастерские, склад и свалку мусора. Практор вещал о теплогенных способах соединения металлов. Здесь знали всё: и сварку в защитных газах, и лазерную с плазменной и даже кислородом не только резали, но и сваривали ряд экстравагантных сплавов. Сейчас я отрабатывал электроразрядную сварку без применения защитных газов. Изюминкой было отсутствие присадочной проволоки, отчего результат был паршивым и требовал особых навыков. Уже полгода я постигал навыки и получал навыки на новом месте. Несмотря на куда большую площадь этих залов, они изрядно мне осточертели. Спасало положение только утренняя молитва и вечернее посещение библиотеки. Молитва всё так же придавала сил и бодрости, дарила заряд энергии на день. Особенно это было заметно, когда нас удостаивал чести посетить магос Кал Аяр. Он исполнял молитву на бинарном технолингво. И оно на удивление элегантно вплеталось в общий хор, усиливая и дополняя его. Эти дни становились поистине праздником не только для послушников, но и для меня.

Вечерами же я просиживал за планшетами и когитаторами библиотеки, знакомясь с теми данными, которые не давались нам или были пройдены ранее. Ведь несмотря на большую упорядоченность и структурированность подачи знаний, они оставляли желать лучшего. Как я предполагал, общий курс читался около двух лет. И во многом твои успехи зависели от того, в какой момент ты начнёшь заниматься. Как я сумел расспросить, на становление старшим послушником тратилось от трёх до четырёх лет. При этом можно было им и не стать, а быть банально выдернутым на срочную вакансию, не требующую полных знаний. Обычно это было уделом отстающих или затянувших своё обучение.

Сварка то и дело плевалась, оставляя поры. Приходилось их раскрывать и заново проваривать. Я пытался хитрить, протравливать пруток, погружать его в самодельные флюсы, полученные из жидкостей различных механизмов, но результат всё равно оставлял желать лучшего.

Высшей наградой считалось, когда отремонтированный тобой узел или его часть относили на стеллажи для запасных компонентов.

Вообще, благословение и бич Империума, как и Механикус, был в СШК (стандартных шаблонных конструкциях). Первоначально они являлись научной библиотекой знаний человечества в эпоху колонизации и золотого века. Сейчас же остались обломки этих компьютеров и полустёртые базы данных. Отсутствие научной базы как фундамента заставляло передирать их как есть и зачастую сильно ограничивало в использовании неполных фрагментов. Одним из благ, несущих данный подход, являлась систематизация. Собранное устройство на одном конце галактики может быть без особого труда быть отремонтировано на другом. Но это же налагало значительные ограничения на создание новой техники или адаптации её под текущие нужды. Это как ребёнок с неполным конструктором собирает пусть и функционирующие, но уродливые и монструозные конструкции. Именно этим и объяснялось текущее инженерное положение в Империуме. Невозможно собрать по инструкции что-то красивое, если у тебя не хватает половины деталей.

Закончив с корпусом, я отнёс его практору. Он пристально осмотрел мою работу. Приняв решение, выбросил её в кучу мусора на переплавку. Я знал, что так и будет. Сварка слишком некачественна, а корпус чересчур устал от нагрузок и мог лопнуть в новых местах. Я отправился за новой деталью, требующей сварки. Сегодня мы работали только со сваркой. Восемьдесят процентов нашего материала — это мусор, непригодный для ремонта. Но недостаточно найти годную деталь, нужно ещё и иметь материалы для её ремонта. Поэтому наши столы завалены различными сопутствующими материалами, которые можно получить из свалки. Катушки, магниты, реле, шины питания и множество, множество другого. Но самое ценное держится под мантией. Ведь к твоему столу может подойти брат и попросить столь нужную ему вещь, а отказывать не принято.

Я читаю молитву прощения за неуспешный ремонт и иду выбирать новое пособие для практики. Успешный ремонт — это не только чувство удовлетворения и акт, угодный Омниссии, но ещё и возможное поощрение от практора.

Недавно случилось то, что перевернуло и взбудоражило весь культ, от верхов до низов. Я бы назвал это рыночной экономикой, но это не было ею в полной мере. В культе появилась цифровая валюта. Ты мог выполнять работу для культа или передавать ценности на общие склады, в обмен же получал циферки на личный номер.

Всех трясло и лихорадило. Магосы и другое высшее жречество теперь не получали ресурсы просто так. Они должны были предоставить плоды своих трудов на регулярной основе, если хотели продолжать свои исследования, свой путь познания. И быть расколу, ведь это покушение на их священное право поиска знаний. Но было одно но. Протоколы священных запросов снабжения и поставки на учёт материалов давно не работали должным образом. Запросы порой игнорировались, а материалы приберегались. Поэтому жречество само всё сильнее и сильнее затягивало удавку на своей шее. Постепенно в новой системе они увидели выход. Поставляя плоды своих трудов и ряд скопившихся излишков, они могли получить то, чего им так не хватает. Низшее жречество получало продвинутые механизмы, аугментику и оборудование, которое раньше было почти недоступно. Но чтобы это получить, оно должно было выполнять больше задач и повышать свою компетенцию, что сильно било по части низшего жречества, наиболее старой и догматизированной. Но вскоре её должно было сильно разбавить новыми пополнениями.

Это затронуло буквально всех. Я впервые видел столь взбудораженными лекторов, практоров и наставников. Ранее степенные, размеренные и малообщительные, они то и дело общались, куда-то уходили и возвращались.

Затронуло это и нас, послушников. Хотя мы были практически бесправными, возможность оперировать средствами у нас тоже появилась. В основном многие мечтали о тех или иных аугментациях, способных их приблизить к Омниссии. Гораздо реже — о механизмах и инструментах. Не миновала и меня эта доля. Но мои мотивы были куда приземлённее. Несмотря на ограниченность нашего доступа, у нас всё же была возможность сравнивать характеристики аугментов и оборудования. Ведь без этого терялась львиная доля затеи. Меня заинтересовало и смутило то, что нейронный интерфейс, устанавливаемый при посвящении в рядовое жречество, был полным дерьмом. У каждого пятого случались сбои при развёртывании, а каждый двадцатый вообще не переносил процедуру аугментации. При этом были доступны более совершенные и безопасные варианты. Их стоимость кусалась, но мне очень хотелось получить один из них. В моей голове ещё были свежи воспоминания об учителе, оставшемся на лунной колонии.

И первым, что мы могли получить, это редкое денежное поощрение от практора. Да, это были крохи от крох, но и они взбудоражили наше общество. Порой мы оперировали десятыми долями единиц. Ведь цены были зафиксированы и пересматривались раз в тридцать лет. Стоимость высчитывалась из материалов, трудозатрат и продвинутости и не менялась в одностороннем порядке. Можно было утаить разработку, но коль уж выставил её, будь добр поставлять — «общество» не поймёт.

У нас практически не было ничего своего, лишь те материалы, которые мы смогли достать или создать, а также наши навыки и знания. Если раньше мы были больше индивидуалистами, то новая реформа заставила нас налаживать связи. Нельзя сказать, что в культе не было связей. Но раньше они были иерархичными, больше вертикальными. И лишь на высоких уровнях или по мере повышения уровня аугментированности начинали формироваться горизонтальные связи.

Мы обменивались и продавали друг другу не только ресурсы, но и знания и умения. Хотя последние сильно не поощрялось. Теперь у более молодых послушников был способ заинтересовать более старших с тем, чтобы они, оторвавшись от книг и инфопланшетов, делились своими знаниями и навыками.

Я смотрел на раскрытый свёрток, где лежал мой первый проект, который я хотел оставить себе. На промасленной ткани лежал разобранный лазерный пистолет. Стандартная единица Астра Милитарум. Разбитый корпус я нашёл в куче мусора и смог его восстановить. Батарею выменял у 62-го. Большая часть внутренней начинки не пострадала или была легко восстановима. Оставалась критически важная часть — каскад фокусирующих линз. К сожалению, их можно было только заказать у практора, и стоили они прилично.

Аккуратно завернув ткань, я убрал свёрток в стол, закрыв его особой защёлкой. Время литании, завершающей сборку, ещё не пришло. Защёлка не гарантировала сохранности или защиты, просто скрывала от любопытных глаз.

Сейчас я планировал работать с редуктором пустотного костюма. Стандартная вещь, предназначенная для работы в вакууме или отравленной страде низкой интенсивности. Оснащён баллоном с дыхательной смесью и несколькими регенерационными патронами одноразового действия. Переключение происходит вручную, путём перестановки шлангов, что, мягко говоря, неудобно, но даёт резерв на чрезвычайные случаи. Помимо этого, костюм оснащён батарей, прожектором и магнитными ботами.

Основная проблема редуктора, помимо трещины в корпусе, была в хитрой мембране. Её замена была не столь трудна как поиск самой мембраны. И решалась она с помощью 3D-принтера. Могу нескромно заметить, что я был одним из немногих послушников, кому удавалось сносно с ним работать. Но тут всё не так и просто. Существовали уже готовые программы на те или иные детали или целые узлы, но в рамках обучения мы были лишены этого. Программы приходилось писать самому. Хотя механическая часть устройства была весьма совершенна, программное обеспечение отсутствовало как класс. На инфопланшетах были небольшие программы, на которых можно было создать небольшой чертёж или эскиз. Но на этом всё. Более того, в программе было необходимо описывать не просто траекторию движения, а бинарно формировать стеки и передавать их на двигатель. Определённого прогресса я достиг после составления и отработки перечня базовых последовательностей. Но бесило не столько отсутствие возможности написать простенькую программу, сколько привычного копипаста. В рамках одного документа можно было выполнить обряды дублирования и переноса. Но навигация была столь медленной, что проще и быстрее было набрать их вручную. Чем я и занимался, сверяясь с записями на листах. В будущем это должно было облегчиться за счёт подключения нейронного интерфейса. Возможно, существовали и другие решения. Но они тоже были мне не доступны.