Красный пароход

Вискардини демонстративно отвернулся от него.

– Боже! И зачем я поплыл на этом проклятом корабле?
– причитал Точе.

– Мне кажется, все не так уж плохо, - попытался успокоить поэта Клоккьятти.
– Их главный сказал, чтобы мы сохраняли спокойствие.

– А что он еще скажет?
– вставил Ланино.

– Ну, не знаю...
– пожал плечами Клоккьятти.
– Он показался мне человеком вежливым.

– Зато о его подчиненных этого не скажешь, - проворчал Аосталли, потирая ушибленную дулом винтовки спину.

– Господа, давайте сохранять оптимизм!

– призвал Ромоли.
– К счастью, мы пока все живы и здоровы.

– В том-то и дело, что пока!
– возразил Ланино.

– Послушайте меня, господа!
– громко произнес Пелос.
– Я самый старший среди вас и знаю, о чем говорю...

– Ну-ну, - иронически бросил Дзанелла.

– Я уверен, - продолжал Пелос, - что захватившие нас коммунисты - остунгславские шпионы.

– Это утверждение невозможно проверить, - покачал головой Клоккьятти.

– Почему вы так решили?
– поинтересовался Ромоли у старика.

– Все просто. Мы сейчас находимся в состоянии войны с Остунгславией, австрияки стоят у Венеции. Нам удалось их остановить, но наши силы на исходе. Но и Остунгславия сильно обескровлена, ей не хватает последнего усилия, чтобы сломить наше сопротивление. Поэтому австрияки решили подорвать нас изнутри с помощью продажных коммунистов, - объяснил Пелос.

– Что ж, это вполне возможно, - согласился Аосталли.

– Проклятые коммунисты!
– проскрежетал зубами Ланино.

– Но что им нужно?
– спросил Деффенди.

– Им нужна революция, барон, - ответил Бергамин.
– Понимаете, что это означает?

– Нет.

– Если они придут к власти, наша с вами собственность перейдет в их руки.

– Вся наша собственность?!

– Все - дома, земли, деньги, ценные бумаги, драгоценности... Что еще у вас есть?..

– Но как же...

– В лучшем случае вам оставят маленькую квартирку в многоэтажном доме, в худшем - предоставят тюремную камеру с бесплатным трехразовым питанием.

– Но за что?
– возмутился Деффенди.

– Не волнуйтесь, барон, - Бергамин похлопал его по плечу.
– Они найдут, за что.

– Но что нам теперь делать?
– осипшим голосом проговорил Точе.

– Господа, у кого-нибудь есть с собой оружие?
– поинтересовался Пелос.

– У меня есть, - поднял руку Ромоли, доставая из кармана брюк маленький револьверчик.

– Да уж!
– усмехнулся Клоккьятти.
– Как будто дамский.

– Так и есть, - кивнул, смутившись, Ромоли.

– Нет, это несерьезно. У кого еще?
– повторил вопрос Пелос.

Ланино несколько секунд размышлял, затем, скорчив гримасу, тоже поднял руку.

– Что у вас?

– Вот, - Клаудио показал пистолет.
– К сожалению, заряжен холостыми.

– Все? Больше ни у кого нет при себе оружия?
– удивился Пелос.

– Странно, что этот вопрос задает нам оружейный магнат, - ехидно заметил Ромоли.
– Где же ваш пистолет, синьор Пелос?

– Остался в каюте, - с досадой ответил тот.

– И у меня, - сказал Дзанелла.

– У меня тоже, - вздохнул Клоккьятти.

– В таком случае нам остается только ждать, - развел руками Вискардини.

– В самом деле?
– срываясь на фальцет, произнес Точе.

– Будем надеяться, правительство предпримет надлежащие меры для нашего освобождения, - заключил Пелос.

– В Тирренском море ходит довольно много судов. Думаю, наш пароход быстро найдут. Достаточно одного военного корабля, чтобы освободить нас, - задумчиво проговорил Клоккьятти.

– Но ведь мы у них в заложниках, - напомнил ему Аосталли.

– Тут бы на австрияков не нарваться, - закурил сигару Дзанелла.
– Вот что меня беспокоит.

– Если синьор Пелос прав насчет остунгславских шпионов, австрияки нас не тронут, - сказал Клоккьятти.

– Но мне бы не хотелось встретиться с ними, чтобы узнать, правда ли это, - заметил Дзанелла.

– Господа, посмотрите туда!
– указал Ромоли на стоявшее у стены салона кресло. На нем устраивался спать Фаббро. Повесив пиджак на спинку и сняв туфли, он в одной рубашке и брюках полулежал в кресле, закинув ноги на подлокотник и подперев голову подушкой.

– Браво!
– зааплодировал Бергамин.
– Вот с кого нам надо брать пример!

– Я совсем про него забыл, - улыбнувшись, хлопнул себя по лбу Вискардини.

– Судите сами: уже половина первого, сейчас мы уже все равно ничего не сделаем. Давайте спать!
– предложил Фаббро.

– Отличная мысль!
– воскликнул Деффенди.
– Поддерживаю двумя руками!

– Я тоже, - устало произнес Клоккьятти.

– И я!
– отозвался Ланино.

Пассажиры не спеша направились к креслам.

– Спать?!
– вскричал Точе.
– Вы в состоянии спать, когда наш пароход захвачен террористами?..

– Вас никто не заставляет спать, синьор поэт, - холодно проговорил Бергамин.
– Может, как раз в эту тревожную ночь вас посетит вдохновение, и утром вы прочтете нам новую поэму.

– Издеваетесь?! Я сейчас в таком состоянии, что не смогу сочинить ни строчки!

– Ну, это уже ваше дело, - зевая, сказал барон.

Точе еще несколько минут недовольно прохаживался взад-вперед, но вскоре тоже отправился спать. В салоне наступила тишина, нарушаемая лишь сопением и храпом.

В конце коридора, ведущего к каютам, в кресле у стола, на котором возвышалась ваза с красными розами, сидел, задумчиво подперев голову руками, Освальдо, сутулившийся молодой человек двадцати двух лет с узким вытянутым лицом с тонкими чертами. Была глубокая ночь. Из расположенных за двумя рядами одинаковых ореховых дверей кают не доносилось ни звука. Вдруг ближайшая к Освальдо дверь слева тихо приоткрылась. Юноша быстро вскочил, схватив поставленную в угол винтовку.

– Кто здесь?