Крид – Пир костей

— Я не желаю слушать тебя, — ответил Виктор, хотя понимал, что во сне его сопротивление может быть бесполезным.

— Но ты будешь, — в голосе существа звучала абсолютная уверенность. — Потому что только я могу дать тебе то, что ты ищешь. Истинное освобождение от бремени бессмертия.

— Стражи уже рассказали мне, как избавиться от твоего «дара», — возразил Виктор. — Мне не нужна твоя помощь.

Существо издало звук, похожий на смех, но настолько искажённый, что он вызывал физическую боль.

— Стражи! Что они знают о Дарах Теней? Они лишь примитивные защитники границ между мирами. Они не понимают истинной природы того, что живёт в тебе.

Оно сделало движение, и пространство вокруг искривилось, открывая вид на древний храм, частично погружённый в землю. Каменные колонны, покрытые странными символами, поддерживали обрушившийся купол. В центре виднелся бассейн с тёмной водой.

— Вот храм, о котором говорили Стражи, — сказало существо. — Он действительно существует. И вода в нём действительно обладает силой, способной отделить Дар от носителя. Но они не сказали тебе главного.

— И что же это? — спросил Виктор, против воли заинтересовавшись.

— Цена, — ответило существо. — Когда Дар покинет тебя, ты мгновенно состаришься на все те века, которые прожил благодаря ему. Твоё тело рассыплется в прах за считанные секунды. Это будет не освобождение, а лишь другая форма смерти.

Виктор нахмурился. Он не считал обычную смерть чем-то страшным — после стольких веков существования она казалась скорее долгожданным отдыхом. Но что-то в словах существа заставило его насторожиться.

— А что предлагаешь ты? — спросил он осторожно.

— Справедливый обмен, — ответило существо. — Ты возвращаешь мне мой Дар, а я даю тебе новую жизнь — обычную человеческую жизнь, без бессмертия, но и без мгновенной смерти. Ты сможешь прожить ещё несколько десятков лет как обычный человек, состариться естественным образом и умереть, когда придёт твоё время.

— И какова цена? — Виктор был уверен, что без цены не обойдётся.

— Ты должен добровольно отдать мне Дар, — сказало существо. — Не в храме Стражей, а в месте, которое я укажу. И ты должен привести с собой другого человека — того, кто примет Дар вместо тебя.

— Ты хочешь, чтобы я обрёк кого-то на такое же проклятие? — возмутился Виктор.

— Не обязательно проклятие, — возразило существо. — Дар Теней становится проклятием только для тех, кто сопротивляется ему, кто не понимает его истинной природы. В руках того, кто знает, как им пользоваться, он может стать величайшим благословением.

Виктор покачал головой.

— Я не верю тебе. За века своего существования я не встречал ни одного бессмертного, который был бы счастлив своей судьбой.

— Потому что ты не встречал тех, кто правильно использовал Дар, — сказало существо. — Подумай о моём предложении, носитель. Подумай хорошо. У тебя есть время до следующей полной луны.

С этими словами фигура из красного дыма растворилась, и сон закончился. Виктор проснулся, покрытый холодным потом. Вокруг него спали дружинники, лишь Велимир стоял на страже у догорающего костра.

— Плохой сон, господин? — тихо спросил юноша, заметив, что Виктор проснулся.

— Можно и так сказать, — ответил Виктор, садясь и потирая лицо руками. — Сны — единственное место, где даже такой, как я, не может сражаться.

Велимир помолчал, затем осторожно спросил:

— Это связано с тем, что произошло в храме Перуна? С тем, о чём ты не рассказал ост

альным?

Виктор внимательно посмотрел на молодого дружинника. В его глазах читалась искренняя забота, а не праздное любопытство.

— Да, — признался Виктор. — Там произошло нечто… нечеловеческое. И оно последовало за мной.

— Ты можешь рассказать мне, — предложил Велимир. — Иногда просто выговориться — уже облегчение. А я умею хранить тайны.

Виктор задумался. Обычно он не делился своими проблемами с другими — слишком много раз за свою долгую жизнь он видел, как доверие оборачивалось предательством. Но в Велимире было что-то особенное, какая-то чистота души, которая становилась всё более редкой в мире.

— Хорошо, — решил он. — Но не здесь. Отойдём от лагеря.

Они отошли на небольшое расстояние от спящих дружинников, туда, где их голоса не потревожат остальных. Сев на поваленное дерево, Виктор рассказал Велимиру обо всём, что произошло в храме, — о ритуале Всеслава, о появлении Хозяина Даров, о вмешательстве волков-Стражей и о сне, который только что видел.

Велимир слушал, не перебивая, и лишь его глаза становились всё шире по мере того, как Виктор раскрывал перед ним невероятную правду о мире, который существовал параллельно с обычным, человеческим.

— Значит, ты действительно… бессмертный? — спросил он наконец, когда Виктор закончил свой рассказ.

— Не совсем, — уточнил Виктор. — Я могу умереть, и это случалось не раз. Но я всегда возвращаюсь. И каждое возвращение отнимает частицу моей человечности.

— И сколько тебе… на самом деле лет? — осторожно поинтересовался Велимир.

— Я потерял счёт после первой тысячи, — ответил Виктор. — Но, думаю, около двух тысяч лет. Я помню Рим в его величии, помню парфянских лучников и германские племена, ещё не знавшие письменности.

Велимир молчал, пытаясь осмыслить масштаб времени, о котором говорил Виктор. Две тысячи лет! Это было за пределами его понимания.

— И всё это время ты искал способ… умереть окончательно? — спросил он наконец.

— Не всегда, — покачал головой Виктор. — Первые века я наслаждался своим бессмертием. Я был молод, силён, полон жажды жизни. Я видел, как рушатся и возникают империи, как меняются народы и языки. Это было… познавательно.

Он сделал паузу, глядя в ночное небо.

— Но постепенно я начал замечать, что теряю способность чувствовать. Сначала мелкие эмоции — восхищение красивым закатом, радость от вкусной еды, удовольствие от хорошей беседы. Затем более сильные — любовь, ненависть, страсть. Они не исчезли полностью, но стали… приглушёнными, словно я наблюдал их со стороны, а не испытывал сам.

— И теперь ты ничего не чувствуешь? — тихо спросил Велимир.

— Почти ничего, — признался Виктор. — Иногда, в моменты крайней опасности или боли, я всё ещё могу ощутить отголоски страха или гнева. Но большую часть времени… пустота.