Крид – Пир костей

Он уже заканчивал свой скромный завтрак, когда в дверь постучали. Открыв, Виктор увидел молодого слугу, который низко поклонился.

— Господин Клык, князь Рюрик просит тебя присоединиться к нему в трапезной. Монах Мефодий будет там.

— Я скоро приду, — ответил Виктор.

Слуга снова поклонился и удалился. Виктор облачился в чистую одежду — простую тунику из тёмной ткани и штаны, перехваченные кожаным поясом с серебряными накладками. Оружия он не взял — в присутствии князя это было бы неуважением, да и не боялся он монаха из Моравии.

Когда Виктор вошёл в трапезную, Рюрик уже сидел там, а напротив него — человек в тёмной рясе с капюшоном, накинутым на голову, несмотря на то, что они находились в помещении.

— А, вот и мой верный Клык! — воскликнул Рюрик, увидев Виктора. — Входи, присоединяйся к нам. Я как раз рассказывал святому отцу Мефодию о твоих подвигах.

Виктор подошёл к столу и сел на указанное князем место — рядом с ним, напротив монаха. Теперь он мог лучше рассмотреть гостя из Моравии.

Мефодий был человеком средних лет, с бледным лицом, покрытым морщинами — не от возраста, а словно от постоянных размышлений. Его глаза, неопределённого серо-голубого цвета, казались слишком светлыми для такого смуглого лица. Но самым странным было то, что, несмотря на бледность и худобу, от монаха исходило ощущение силы — не физической, но какой-то иной, более глубокой и древней.

— Приветствую тебя, отец Мефодий, — сказал Виктор, слегка наклонив голову в знак уважения.

— И я приветствую тебя, воин, — ответил монах голосом, который был одновременно мягким и резонирующим, словно звучал не только в воздухе, но и в самой душе слушателя. — Князь много рассказывал о тебе. О твоей силе, твоей верности… и твоей особенности.

Последнее слово он произнёс с особым акцентом, и Виктор понял, что Рюрик поделился с монахом своими подозрениями о его бессмертии.

— Князь слишком щедр на похвалы, — скромно ответил Виктор. — Я лишь выполняю свой долг.

— Долг, — задумчиво повторил Мефодий. — Интересное слово. Что есть долг для такого, как ты?

Этот прямой вопрос, заданный при Рюрике, застал Виктора врасплох. Монах говорил так, будто был уверен в его бессмертии, будто это был установленный факт, а не предположение.

— Для любого человека долг определяется его клятвами и его совестью, — ответил Виктор осторожно. — Я не исключение.

Мефодий улыбнулся, и его улыбка была странной смесью грусти и понимания.

— Конечно, ты прав. Прости мое любопытство. Я просто всегда интересовался вопросами долга, чести и их места в божественном плане.

— Отец Мефодий много путешествовал, — вмешался Рюрик. — Он видел земли, о которых мы только слышали в сказаниях. Царьград, Иерусалим, даже далёкие земли персов.

— Это действительно так?

Глава 4

— Это действительно так? — спросил Виктор с искренним интересом. Сам он бывал во всех этих местах, но в разные эпохи, и ему было любопытно услышать о современном состоянии этих древних городов.

— Да, Господь направлял мои стопы по многим дорогам, — ответил Мефодий. — И в каждом месте я находил не только новые земли и народы, но и частицы единой истины, которая связывает все творения Божьи.

— Даже языческие народы? — с лёгкой насмешкой спросил Рюрик.

— Особенно их, князь, — серьёзно ответил монах. — Ибо даже в самых тёмных верованиях можно найти отблеск истинного света. Все люди, вне зависимости от того, каким богам они поклоняются, ищут одного — понимания своего места в мироздании и надежды на то, что смерть — не конец пути.

Его взгляд на мгновение остановился на Викторе, и бессмертному воину показалось, что монах видит его насквозь, со всей его древней историей и проклятием.

— Я слышал, что христиане верят в воскрешение после смерти, — сказал Виктор, пытаясь направить разговор в нужное русло.

— Не просто верим, но знаем, — поправил его Мефодий. — Ибо Христос умер на кресте и воскрес на третий день, показав, что власть смерти не абсолютна.

— Но это лишь одно воскрешение, — заметил Виктор. — Что, если человек умирает и воскресает многократно? Это тоже часть божественного плана?

Мефодий долго смотрел на него, прежде чем ответить. Его взгляд был пронзительным, словно он пытался прочесть не только слова Виктора, но и мысли, скрытые за ними.

— В Писании сказано: «Человекам положено однажды умереть, а потом суд». Это естественный порядок вещей, установленный Творцом. Но, — он сделал паузу, — есть силы, способные нарушить этот порядок. Силы, которые существовали до начала времён и будут существовать после их конца.

— Какие силы? — подался вперёд Рюрик, его интерес был очевиден.

— Силы, которым не следует поклоняться или призывать, князь, — предостерегающе сказал Мефодий. — Ибо цена их даров всегда выше, чем кажется сначала.

— И всё же, — настаивал Рюрик, — если эти силы способны даровать бессмертие…

— Они даруют не бессмертие, а лишь его тень, — перебил его монах. — Истинное бессмертие — это бессмертие души, а не тела. Тело — лишь сосуд, временное пристанище души. Цепляться за него — всё равно что цепляться за глиняный кувшин, когда тебе предлагают золотую чашу.

Рюрик нахмурился, явно не удовлетворённый таким ответом. Виктор же внимательно слушал, улавливая в словах монаха отголоски того, о чём говорили Стражи и Хозяин Даров.

— Ты говоришь о Дарах Теней, — произнёс он тихо, и это не было вопросом.

Мефодий резко повернулся к нему, в его глазах мелькнуло удивление.

— Ты знаешь это имя?

— Я слышал его, — уклончиво ответил Виктор.

— От кого? — спросил монах с неожиданной настойчивостью.

— От… существа, которое называет себя их хозяином.

Мефодий побледнел, его руки, лежавшие на столе, сжались в кулаки.

— Ты видел Его? Говорил с Ним?

— Недавно, — кивнул Виктор. — В храме Перуна у озера Выг. Он появился, когда волхв Всеслав пытался провести ритуал.

— И ты выжил после такой встречи, — произнёс Мефодий, и это снова не было вопросом. — Немногие могут похвастаться этим.

— Мне помогли, — честно признался Виктор. — Стражи, волки-оборотни, защищающие границы между мирами. Они отогнали это существо.

— Стражи, — задумчиво повторил монах. — Да, я слышал о них в своих путешествиях. Древний орден, существующий во многих формах в разных культурах. Некоторые принимают облик волков, другие — львов или орлов. Они были созданы задолго до появления человека, чтобы поддерживать равновесие между мирами.