Крид – Пир костей

По мере того как волхв пел, небо над рощей становилось всё темнее, хотя до заката оставалось ещё несколько часов. Ветер усилился, деревья зашумели, словно переговариваясь между собой. Виктор почувствовал странное напряжение в воздухе, похожее на то, что предшествует грозе, но более тяжёлое, более… неестественное.

Амулет на алтаре начал светиться тусклым красноватым светом, и Виктору это до боли напомнило цвет дымного существа, которое он видел в храме Перуна. Рюрик смотрел на амулет с таким жадным восторгом, что казалось, он вот-вот схватит его, несмотря на свечение.

Внезапно пение волхва прервалось. Старик закашлялся, схватился за горло и упал на колени. Из его рта потекла тёмная жидкость, похожая на кровь. Рюрик не бросился на помощь, а просто стоял и наблюдал с холодным любопытством.

— Богами клянусь, — прошептал потрясённый Велимир. — Он умирает!

Виктор сделал шаг вперёд, инстинктивно желая помочь, но Олав, стоявший неподалёку, остановил его жестом.

— Не вмешивайся, Клык, — тихо, но твёрдо сказал советник. — Это часть ритуала. Старик знал, на что идёт.

— Он отравил его? — спросил Виктор, не скрывая отвращения.

Олав не ответил, лишь отвернулся, его лицо выражало смесь страха и смирения.

Волхв упал лицом в землю и больше не двигался. Рюрик подождал несколько мгновений, затем подошёл к телу и перевернул его ногой. Убедившись, что старик мёртв, князь взял амулет с алтаря — теперь уже не светящийся — и снова повесил его на шею.

— Возвращаемся в Ладогу, — объявил он, как будто ничего необычного не произошло. — Ритуал завершён успешно.

— А как же тело? — осмелился спросить один из дружинников.

— Оставьте его здесь, — равнодушно ответил Рюрик. — Лес поглотит его. Так должно быть.

Они вернулись к лошадям и отправились обратно в город. Виктор ехал рядом с Велимиром, который был бледен и молчалив. Юноша никогда раньше не видел такой хладнокровной жестокости, особенно от человека, которому поклялся служить.

— Это было убийство, — прошептал Велимир, когда они немного отстали от основной группы. — Князь убил человека… как жертву для своего ритуала.

— Да, — кивнул Виктор. — И, боюсь, это только начало. То, что мы видели сегодня, было лишь подготовкой к главному ритуалу в полнолуние.

— Я больше не могу служить такому человеку, — с отчаянием в голосе сказал Велимир. — Я поклялся защищать людей, а не быть соучастником убийств невинных!

— Тише, — предупредил Виктор. — Не говори так, где тебя могут услышать. Рюрик не остановится ни перед чем, чтобы достичь своей цели. Он избавится от любого, кто встанет на его пути, даже от своих дружинников.

— Что же нам делать? — спросил Велимир.

— Мы должны остановить его до полнолуния, — решительно сказал Виктор. — Сегодня ночью я спущусь в подземелья и попытаюсь узнать больше о ритуале, который он готовит. А ты… — он задумался, — ты должен найти Мефодия и рассказать ему о том, что мы видели сегодня. Он может знать, что это за амулет и как противостоять его силе.

Велимир кивнул, его молодое лицо было серьёзным и решительным.

— Я найду его, как только мы вернёмся в Ладогу.

Они доехали до города, когда уже смеркалось. Грозовые тучи, нависшие над Ладогой, делали вечер ещё темнее обычного. У ворот терема Рюрик отпустил своё сопровождение и удалился в свои покои, не сказав больше ни слова. Виктор заметил, что князь сжимал амулет на груди, словно тот был самой драгоценной вещью в мире.

Как только они разошлись, Велимир, согласно плану, отправился на поиски Мефодия. Виктор же вернулся в свои покои, чтобы подготовиться к ночной вылазке в подземелья. Он знал, что это будет опасно — такие места обычно хорошо охранялись, особенно если там проводились тайные ритуалы. Но ему нужно было узнать, что именно готовил Рюрик, чтобы найти способ остановить его.

Виктор дождался, пока терем погрузится в сон, и только тогда покинул свою комнату. Он двигался бесшумно, как тень, избегая немногочисленных стражников, патрулирующих коридоры. За века бродячей жизни он отточил искусство скрытного передвижения до совершенства.

Вход в подземелья находился в дальней части терема, за массивной дубовой дверью, обычно запертой на тяжёлый замок. Но сегодня, к удивлению Виктора, дверь была приоткрыта, а замка не было видно. Это могло быть ловушкой, но могло означать и то, что кто-то уже спустился вниз.

Осторожно приоткрыв дверь шире, Виктор увидел узкую каменную лестницу, уходящую вниз в темноту. Слабый свет факелов, установленных через каждые десять ступеней, освещал путь. Он начал спускаться, держа руку на рукояти ножа, спрятанного в рукаве — меч он оставил в комнате, так как его было бы сложнее скрыть.

Лестница вела всё ниже и ниже, гораздо глубже, чем можно было ожидать от обычного подвала. Виктору казалось, что он спускается в саму преисподнюю. Воздух становился всё тяжелее, наполненный странными запахами — травы, дым, и что-то металлическое, напоминающее запах крови.

Наконец лестница закончилась, и Виктор оказался в длинном коридоре с несколькими дверями по обеим сторонам. Из-под одной из дверей пробивался свет. Он подкрался ближе и прислушался. Внутри кто-то был — слышались шаги и тихое бормотание.

Виктор осторожно заглянул в щель между дверью и косяком. Внутри было просторное помещение, освещённое множеством свечей. В центре стоял тот самый чёрный алтарь, о котором говорил Мефодий, — массивная каменная плита на постаменте, покрытая странными символами. Вокруг алтаря на полу были нарисованы круги и линии, образующие сложный узор.

У алтаря стоял человек в тёмном плаще с капюшоном, скрывающим лицо. Он что-то раскладывал на каменной поверхности — предметы, которые Виктор не мог разглядеть с такого расстояния. Судя по росту и телосложению, это был не Рюрик. Возможно, Олав или кто-то из других приближённых князя.

Виктор хотел подобраться ближе, чтобы лучше рассмотреть, но в этот момент фигура у алтаря замерла и медленно обернулась. Капюшон сполз, и в свете свечей Виктор увидел лицо.

Это был волхв — тот самый, который, как сказал Олав, исчез несколько дней назад. Но что-то в его внешности изменилось. Глаза, раньше тёмные и живые, теперь были пусты и безжизненны, а кожа имела странный сероватый оттенок, как у покойника.