Кристальный пик

— Сколько нам еще до холмов путь держать? Может, богов как-то позвать можно, а не самим их искать, а? Мне уже надоело! — не выдержал Кочевник спустя еще час нашего шествия. Судя по кряхтению и редким, но весьма красноречивым ругательствам, даже с гейсом Медвежьего Стража ему было тяжело удерживать на лошади сразу троих человек. Мелихор то и дело кренилась в бок, сползая и утягивая за собой Тесею вместе с нашими сумками, отчего нам несколько раз пришлось остановиться, дабы вернуть на место и вьюк, и всадников.

К счастью, следующая такая остановка оказалась последней.

— Семь холмов, как семь добродетелей, ниспосланных вашими богами в мир: изобилие, лето, здравие, защита, гейсы, музыка и сейд, — объявила Мераксель, когда мы вышли из массива леса, и обвела широким жестом горизонт, раскинувшийся на лиги вокруг. — Где-то здесь и сокрыты врата в сид, которые вы ищете.

— Где-то здесь?.. — переспросила я.

Она ударила лошадь пяткой и подняла ее на дыбы, выбрасывая Сильтана из седла. Благо, он успел оттолкнуться и сделал кувырок, прокатившись по траве и оставшись невредимым. Мераксель тут же развернула лошадь и без прощаний повела ее обратно той же дорогой, которой мы пришли, предоставив нас шестерых зеленому простору, обступаемому семью возвышенностями, как скалами. Из-за растущих поверх вязов те казались еще выше, чем были на самом деле, и хотя между холмами пролегала почти голая равнина, откуда можно было хорошенько осмотреться, понять, какой именно холм нам нужен, было невозможно. Все они выглядели одинаково и, сколько не вглядывайся, ничем между собой не отличались. Даже названий у них не было, не то, что каких-то опознавательных знаков или дорог.

— Ты не поведешь нас к самим вратам? — спросил Кочевник с тем же негодованием, кое испытывала и я, но не могла обличить в слова. По крайней мере, в приличные. — Ты ведь сказала, что знаешь, где они, кошелка чешуйчатая!

Лишь потому, что Мераксель уже почти скрылась от нас в чащи, она только остановила лошадь и обернулась, а не откусила Кочевнику голову.

— Я сказала, что отведу вас, куда вам надо. Речи конкретно о вратах не шло. Да и отколь мне знать, где они находятся? Драконов никогда не бывало в сиде и не будет. За лошадьми люди Дайре придут завтра, так что не забудьте напоить их.

И, не оглядываясь, Мераксель ускакала обратно в Луг, оставив нас с новыми вопросами без ответов на старые.

— Ах, я понял! То не розами и корицей пахло, а ханжеством и невоспитанностью, — крикнул Сильтан ей вслед, отряхивая рубаху, покрытую зеленой стружкой и земляными разводами после неудачного приземления.

— Давайте разделимся, — предложила Мелихор, когда мы все спешились и стреножили лошадей возле павшего древа, обугленного по краям и расколотого надвое молнией. Дальше ехать верхом было не только бесполезно, но и опасно: на столь крутые холмы лошади взбирались в два раза дольше, чем люди, а порой и вовсе ломали ноги и, падая, давили всадников, как ягоды крыжовника. Потому мы только напоили их из фляг, как велела Мераксель, и оставили в тени под плотной кроной, чтобы ни солнце, ни дождь не навредили им, пока тех не заберут.

— Разделимся? — переспросил Кочевник, ковыряясь в зубах острием своего топора после того, как наспех перекусил всем, что было в его узелке. Судя по мечтательным вздохам над узелком Мелихор, который та судорожно прятала от него за спину, он так и не наелся. — А как находиться потом будем, если кто из нас найдет-таки божественную яму? Заблудимся еще и точно до конца Эсбата никуда не попадем. Солнце вон уже как низко висит, — И он махнул топором на небо, будто угрожал тому, чтоб оно не вздумало темнеть.

— С каждым пойдет дракон, — произнес Солярис и осмотрел всех нас шестерых, стоящих полукругом вокруг сложенных вещей, по очереди, а затем постучал когтем по собственному уху, где переливалась изумрудная серьга из латуни. Я невольно коснулась точно такой же своей. — Если кто-то что-то найдет, то закричит, и мы сразу услышим. Мелихор пойдет с Кочевником и...

— Я-я с Р-Руби х-хочу!

Тесея выскочила из-под руки Кочевника, которой тот обнял ее, и дернула меня за край туники, широко улыбаясь в ответ на обиженную гримасу Кочевника.

— Я тоже с Руби, — вызвался и Сильтан неожиданно, на что Солярис красноречиво сложил руки на груди, мол, с какой это стати. — Нас больше, чем их, людей. Кому-то придется одному пойти, а ты лучше всех из нас след отыскиваешь. Говорил, что госпожу нашу за пару часов выследил, когда ту похитили, да и Мелихор в Луге, помнится, нашел...

— То была случайность. Мы шли вовсе не по ее следу.

— И все же. Я вот и собаку в курятнике не учую. А здесь с десяток лиг леса да холмов! Чего толку, что я буду ходить один дурака валять? Ты же быстро все осмотришь, никто задерживать тебя не будет. Вдруг действительно что отыщешь.

Солярис молчал долго, но мы все знали, что он согласится. Сол всегда соглашался с доводами рассудка, даже если его искушали доводы гордыни. Ведь Сильтан не приукрашивал: если его сила была в скорости, то сила Соляриса заключалась в умении видеть сокрытое — что правду, что людей, что места. Вдобавок Сильтан был всего лишь стервецом, а не негодяем, и едва ли причинил бы мне вред. Сейчас он даже не выглядел заигрывающим или хитрящим, как раньше. Смотрел на брата без тени веселья и держался от меня на расстоянии вытянутой руки с тех самых пор, как мы покинули туат Дейрдре. Словно то, что я была ширен Соляриса, и что на моем лице теперь красовался узор а'ша вместо узора родного дома, действительно что-то значило для него.

— Да будет так, — изрек Солярис в конце концов со вздохом. — Три холма к югу мои, два к востоку — ваши с Руби и Тесеей, два с запада — Кочевника и Мелихор. Неизвестно, когда именно летний Эсбат считается оконченным: одни говорят, что с закатом, а кто-то до полуночи еще празднует... Поэтому надо спешить. Часа четыре у нас точно есть. Вперед. Тош'ью торие ий увишилье то'руе, Сильтан.

— Как скажешь, брат, — усмехнулся тот.

Мы разошлись по разным сторонам, и жемчужная макушка Соляриса, серебрящаяся на солнце, скрылась за листвой у противоположного холма. Он несколько раз оглянулся на нас с Сильтаном и Тесеей, уходя, но не сказал мне ничего, что я бы так хотела услышать на прощание. Только взгляд, обычно огненный и решительный, потух, стал мягким и настороженным, касался моей кожи ласково, как шелковый платок. Солярису было неуютно расставаться со мной даже на несколько часов ровно так же, как и мне — провожать его, а не ступать рядом. Однако дело есть дело, и Сол был моей лучшей наградой, чтобы поскорее закончить его.

— Что он сказал тебе? — поинтересовалась я у Сильтана, когда мы втроем выдвинулись в рощу, где стояла дивная прохлада и зрели кусты черники, один вид которых погрузил меня в ностальгию по детству. Когда все это закончится, я обязательно возьму в одну руку корзинку, во вторую Соляриса, и отправлюсь с ним по ягоды!

— Напутствовал глаз с тебя не спускать и хвост свой держать при себе, но в менее вежливой форме, — ответил Сильтан, обогнав меня и Тесею, которую я взяла за руку, боясь потерять. — Если бы сам не видел, как вы милуетесь, то решил бы, что Солярис тебя удочерил.

— В каком это еще смысле?

— В таком, что нянчится он с тобой, как с дитем малым. Или тебе нравится, когда делают так? Ути-пути!

И Сильтан, издеваясь, потер меня по темечку, трепля волосы, как делал иногда Сол, пытаясь проявить заботу. Я тут же шарахнулась в сторону, шлепнув его по ладони медным наручем, на что Сильтан расхохотался, перепугав дремлющих на вязовых верхушках птиц, и те захлопали крыльями.

Щеки у меня горели, но скорее от солнца, пробивающегося сквозь густую крону, нежели от смущения. Я буквально чувствовала, как веснушки, которые и так просвечивались под моей коже зимой, становятся ярче, и улыбнулась, заметив гроздья таких же на носу Тесеи. Она часто вертела головой, старательно выполняя наказ искать врата, и, хмурясь, иногда даже совала голову в дупла деревьев, чем заставляла меня смеяться. Я следовала ее примеру, — иногда останавливалась и раздвигала рукой листья или бурьян, выглядывая что-нибудь любопытное в траве, — хотя вряд ли вход в Надлунный мир можно было не заметить. Это точно была не кроличья нора и не тайный лаз в пещере — вряд ли моя мама, будучи королевой, полезла бы туда, где грязно, темно и сыро. Впрочем, это вряд ли был и колодец — уж слишком необычен он для дикого леса, где и лачуги вёльв с лесниками не так-то просто встретить. Интересно, как же тогда выглядят врата? И есть ли у нас хотя бы маленький шанс самостоятельно найти их?