Кровавая весна 91-го продолжается

— Это Виктория Алексеевна, — представил женщину следователь. — Мой помощник и психолог. Консультирует по особенностям поведения маньяка, которого ловим.

— Очень приятно, — кивнул Максимов.

— Сразу предупрежу, это не допрос, иначе бы я попросил прийти с тобою кого-то родителей, — пояснил Александр Иванович. — Ты уже дал подробные показания, я их ещё раз посмотрю, подумаю, сопоставлю с имеющейся информацией. Если появится потребность задать вопросы официально под протокол, будем беседовать в присутствии твоего отца или матери. Сейчас хочу неформально пообщаться с тобой, познакомиться, обсудить план, который мне предложил Максим Олегович. Это была твоя идея, сделать ловушку маньяку?

— Да, — подтвердил Андрей. — Моя.

— С чего ты вообще взял, что он клюнет? — прищурился следователь, внимательно изучая безмятежное лицо Максимова.

— Мы уже это подробно обсуждали с начальником уголовного розыска, — заметил Максимов.

— Знаю, что обсуждали. Мы именно тебя хотим послушать.

Брюнетка внимательно изучала лицо политтехнолога, пытаясь по позе, мимике, непроизвольным жестам, голосовым интонациям, понять чувства и эмоции.

— Тут всё просто, — пожал плечами Андрей. — Я же уже Максиму Олеговичу объяснял. Вот смотрите, убийца считает себя миссионером, избавляющим мир от скверны, которая воплощена в девочках и девушках. Поэтому и оставляет послания рядом с жертвами, чтобы донести своё послание обществу и объяснить, почему они наказаны. Одновременно он упивается своей безнаказанностью и мнимым всемогуществом, получает удовольствие от игры с милицией и людьми. Для маньяка важно ощущение, что он выше всех этих серых людишек, может вертеть ими как пешками и делать, что хочет. Только этим можно объяснить его действия: подстрекательство местных алкоголиков на поход к райотделу и попытку похищения Валерии Вернер. Он готов рисковать, чтобы доказать своё превосходство, получить моральное удовольствие. И поражение для него серьезный удар по самолюбию, с которым маньяк никогда не смирится. Он всегда будет желать отомстить и взять реванш. И это можно использовать.

— Откуда ты знаешь о комплексе Наполеона? — неожиданно вмешалась в разговор психолог. Немигающий взгляд Виктории Алексеевны сверлил Максимова.

— Советую говорить правду, — добавил следователь. — Максим Олегович признался, это твое выражение. Сам он в таких терминах не разбирается.

— Читал много, — спокойно ответил Андрей. — У меня дед и бабушка медики. Деда давно уже нет, а бабушка в Москве живет и здравствует. До пенсии в ММИ преподавала. У неё огромная библиотека о разных патологиях, в том числе психиатрических. Можете проверить.

— И ты увлекся чтением нудных медицинских книг о психиатрии и маньяках, — подхватил следователь. — Правильно?

— Не совсем, — хмыкнул Андрей. — Познакомился у бабушкиного дома с одним интересным человеком. Он меня заинтересовал рассказами о маньяках и их особенностях.

— О, вот это уже интересно, — подобрался Владимир Александрович. — Давай-ка поподробнее.

— А что рассказывать? Вышел утром сделать зарядку, подтянуться на турниках, а во дворе, на скамеечке интересный старикан сидит. Волосы длинные седые по ветру летают, коньяк в пакет завернут, прикладывается к горлышку время от времени. Я когда отдыхал, к нему подсел. Он оказался профессором медицины. Меня это не удивило: в доме много преподавателей и врачей проживает, квартиры вроде по квоте Минздрава получили, точно не знаю. Дед сказал, супруга в Израиль хочет к родственникам, он — нет, но жену бросить не может. Вот зашел к знакомому с коньяком, того дома не оказалось, теперь сидит, прощается с Родиной.

— Как его звали? — уточнила оживившаяся психиатр.

— Лев Моисеевич, вроде, — пожал плечами Максимов. — Фамилию не называл, а я не уточнял.

— Не Янкелевич?

— Говорю же, не знаю.

— Я только одного Льва Моисеевича припоминаю, — задумчиво протянула Виктория Алексеевна. — У меня он не преподавал, несколько лекций провел, когда наш преподаватель заболел, десять лет назад. Уже тогда седой был, но подстриженный. И уезжать никуда не собирался. Ладно, уточню.

— И подвыпивший профессор медицины начал сразу незнакомому школьнику о маньяках рассказывать? — усмехнулся следователь. — Серьезно? Свежо предание да верится с трудом.

— Не, там чуть другая ситуация была. Его ученик диссертацию о серийных убийцах пишет, а дед — научный руководитель. Теперь уезжать приходится, вроде как сильно подвел ученика, — пояснил Максимов. — Дед его так хвалил, говорит гений, диссертация будет сенсационная, настоящий прорыв. Они провели, как сказал Лев Моисеевич, революционные исследования типов и особенностей поведения маньяков, и в самый ответственный момент он уезжает.

— Интересно, — подобрался следователь. — А фамилию и имя своего юного гения, этот Лев Моисеевич называл?

— Постоянно называл, — охотно подтвердил Андрей. — Он же сетовал, что подвел такого прекрасного парня, Стасика Максимова, будущую звезду психиатрии. Сказал, что благодаря его методам определения серийных убийц, любого маньяка можно будет вычислить по поведению.

Следователь черкнул на листе пару строчек.

— Значит, Лев Моисеевич — профессор психиатрии и Станислав Максимов — его ученик, пишет диссертацию. Правильно?

— Правильно, — кивнул политтехнолог.

— Виктория Алексеевна, узнать можете, что это за Станислав Максимов и чего он такого революционного в своей диссертации раскрыл? — повернулся к психиатру Владимир Александрович. — По моим каналам это дольше будет. А вы в этой среде своя.

— Узнаю, — многозначительно пообещала брюнетка. — Завтра приедем в Москву, сразу займусь.

— Вот и хорошо.

«Вот и узнайте», — мысленно ухмыльнулся Максимов. — «Сюда его привезите, со мной познакомьте. А я ещё домой к Стасу напрошусь. Интересно, глянуть на себя шестнадцатилетнего со стороны, такого ещё со мной не было. Но главное войти в семью, познакомиться и подружиться с батей, сделать так, чтобы он мне доверял. Тогда в девяносто третьем будет легче его вытаскивать из этого кровавого котла, если предотвратить не получится. Но думаю, всё нормально будет. За три с половиной года с моими знаниями и умениями такого можно наворотить, мама не горюй».

— Ты учти, — строго предупредил следователь. — Мы твой рассказ тщательно проверим. Если понадобится, этого Льва Моисеевича даже в Израиле найдём. Всё уточним, вплоть до самых мелких деталей.

— Уточняйте, — согласился Максимов. Проверки он не боялся. Историю с уехавшим научным руководителем он досконально знал со слов брата. Лев Моисеевич покинул Союз в феврале девяносто первого. Очень сокрушался, что подвел одного из лучших учеников. А в январе перед отъездом, в расстроенных чувствах бегал к своим друзьям и сотрудникам с бутылкой коньяка и прощался. Несколько раз напился так, что ничего не помнил. Так что, сдать Максимова он никак не мог.

— Лев Моисеевич тебе рассказывал о предмете диссертации и как себя ведут маньяки? — с любопытством уточнил следователь.

— Он больше расстраивался, что подвел воспитанника, — усмехнулся Андрей. — Пел оду гениальности своему Стасику, одновременно, действительно кое-что рассказал о маньяках так, что мне стало интересно, самому почитать литературу о психиатрических патологиях. Когда вернулся к бабушке сразу начал её искать.

— И что он рассказывал о маньяках? Приведи пример.

— Об основных типах серийных убийц: «визионерах», в головах которых раздаются голоса с приказами убивать, которые они относят к дьяволу или к другим сверхъестественным сущностям, «миссионерах», убежденных, что они являются своеобразным чистильщиками общества от «плохих», по их мнению, людей. Ещё есть «гедонисты», уничтожающие, ради получения сексуального удовольствия или личного удовлетворения. И очень интересные экземпляры, называемые «охотниками», получающие экстаз от чувства полной власти над жертвами, каждым убийством доказывающие своё превосходство. Имеются и такие маньяки, в которых наблюдаются черты сразу нескольких типов. Например, они могут получать удовольствие от своих преступлений, быть убежденными, что несут свою миссию и наслаждаться своим чувством превосходства. Мне кажется, наш случай, именно такой.

— Когда кажется, креститься надо, — усмехнулся следователь.

Максимов промолчал.

— Ты всё-таки не ответил насчёт комплекса Наполеона, — напомнила психиатр. — Вообще-то он характерен для маленьких людей. На фоне своего комплекса, связанного с небольшим ростом, у них вырабатывается агрессивная манера поведения, нетерпимость к критике, склонность к зависти и замкнутость. Маньяк выше среднего роста, крепкий, это уже известно, в том числе и по твоим показаниям. Так что не подходит.