Кровавый год

Записка отправился в еще один цилиндр. Незаметный, свинцовый, он легко перелетит ограду, его отдадут посланнику, а уж тот найдет способ доставить его прямо по назначению.

* * *

Букингем-хаус, частную резиденцию английского короля и его семьи, никак нельзя было назвать дворцом — просто большой дом с парком, садом, огородами и выпасами за крепкими стенами в окружении пустошей. Прежнему владельцу его строительство обошлось всего в 7000 фунтов. На его покупку Георг III потратил в три раза больше, но опять же таки 21 тысяча — отнюдь не баснословная сумма.

Скромный в частной жизни, верный супруг, строгий, но заботливый отец, король обожал свою супругу и игриво звал ее миссис Королева, а для детей, число которых неуклонно росло, превратил Букингем-хаус в уютное семейное гнездышко. Позаботился он и о своих увлечениях, достойных, не вызывающих общественного порицания, далеких от роскоши, праздности, злоупотреблений. К их числу относилось и выращивание экзотических растений и плодов. Ухаживать за кустарниками, ковыряться в земле — Георг таким немудрящим способом боролся со своими внутренними демонами. Он знал о них, боялся их — десять лет назад они вырвались наружу и со всей очевидностью сказали посвященным: король подвержен приступам сумасшествия. Занимаясь в саду или на огороде, Георг успокаивал нервы. Пусть лучше его прозовут Королем-Фермером, чем Королем-Безумцем. Ибо известно, что делают подданные с безумными царями…

Как назло, казалось, весь мир задался целью вызвать у него новый приступ. Новости со всех концов света выбивали из колеи, выводили из себя, заставляли гневаться, задыхаться от ужаса, балансировать на самом краю — именно в такой последовательности. Последний отчет лорда Норта… он стал… он чуть не привел…

Георг крепко сцепил зубы, распрямился, постарался расслабить тело. Руки вверх — вдох, руки вниз — выдох. Еще и еще. Пульс, он чувствовал, начал приходить в норму. Когда волна паники отступила, король наклонился, поднял с земли тяжелый горшок и переставил его на тележку. Strelitzia reginae, удивительное растение из Южной Африки, которое ученый Джозеф Бэнкс любезно назвал в честь супруги короля, Софии-Шарлотты Мекленбург-Стрелицкой. Оно любило рассеянный свет, но зимой требовало дополнительного освещения. Король покатил тележку туда, где было больше солнечных лучей. Если заботиться о стрелиции, она одарит своего владельца чудесными цветками, напоминающими головку райской птицы.

«Почему с людьми так сложно? Почему они не похожи на растения? — предавался печали король, направляясь в свой кабинет, где его уже ждал лорд Норт. — Почему на заботу они отвечают черной неблагодарностью?»

На эти мысли его навел предстоящий предмет обсуждения — памфлет «Здравый смысл» Томаса Пейна, ответ колонистов на речь короля в Парламенте в октябре прошлого года. Георг хорошо помнил тот день: 27 октября, длинная процессия — впереди пехота в красных мундирах, золотая карета, запряженная восьмериком, резные тритоны по обе стороны от облучка дуют в трубы — Дорогу, королю! — конногвардейцы в арьергарде. Король едет открывать Парламент.

— Цель слишком важна, дух британской нации слишком высок, ресурсы, которыми её благословил Бог, слишком многочисленны, чтобы отказаться от стольких колоний, которые она основала с большим усердием, — сказал он с трибуны твердым голосом, не терпящим возражения.

Колонии не услышали его ультиматум. Заявили устами этого безбожника Пейна: каждый народ имеет полное право устроить у себя правительство, какое ему нравится.

— Здравствуйте, Фредерик, — поздоровался король, войдя в кабинет.

— Ваше Величество! — лорд Норт склонился в поклоне.

— Давайте обойдемся без утомительных формул вежливости, вроде разговоров о погоде, и перейдем сразу к делу. Я изучил ваш доклад. Это война, мой друг, памфлет Пейна — это открытое объявление нам войны. Я спрошу вас только один раз, но вы, прежде чем ответить, хорошенько все взвесьте. Вы не думаете, что к последним событиям за океанам причастен царь Петр III?

Лорд замер с ошеломленным видом. От короля можно ожидать многого, но такого… Такое! Премьер-министр знал, что Георгу подвластны вспышки озарения, умение заглянуть в будущее. Виновата ли в этом его болезнь или он был одарен природой — ответа Фредерик не знал. Монарх Великобритании, при всей его скромности, был амбициозен и последователен в своей политике. Именно в своей, а не навязанной ему парламентом. Он избавился от вигов, подобрал верного исполнителя своей воли в лице лорда Норта и уверенно правил державный корабль в гавань светлого будущего сквозь бури и ураганы международной политики. Если он задает такой вопрос, значит, есть соображения, которые навели его на эту мысль.

— Позволено ли мне узнать причины, побудившие Ваше величество подозревать в чем-то нашего союзника?

— Союзника? Вы до сих пор видите в царе нашего друга?

— Почему бы и нет? Он разделывается с нашими врагами с легкостью, граничащей с гениальностью. Он гарантировал нам неприкосновенность вашего наследного лена, Ганновера. Он продвигает в Европе идеи парламентской монархии…

— Продвигает?! Вы слепец, Фредерик. Пока я вижу одно: он устроился за столом перед тортом по имени Европа, расстелил на коленях салфетку, вооружился ножом и вилкой и отрезает себе кусок за куском, лопает их и не подавится, слизывая крем в виде очередного престола. Весьма своеобразное толкование принципа «конституционной монархии», в котором последнее слово оказывается вычеркнуто! Результат налицо: уже имеем первую республику в Европе, и царь ее защищает!

— Не очень успешно, следует признать. Но причем тут Америка?!

— «Огромное количество сведений о Библии и о ее введении в мир было подавлено объединенной тиранией церкви и государства с целью держать людей в невежестве», — зачитал Георг отрывок из «Здравого смысла» Пейна, приведенный в докладе. — Вы не находите удивительное совпадение с идеями памфлетов, наводнивших Европу после того, как царь объявил о находке Евангелия от Симона?

— Я нахожу прежде всего сходство с идеями деистов, — заупрямился лорд Норт.

— Фредерик, откройте глаза и вы увидете: в Европе растет монстр, и мы отчасти виноваты в его появлении на свет божий.

— Если Ваше величество находит, что я не оправдал ожиданий, я тут же готов подать в отставку. Ваше величество может заменить меня лордом Четэмом…

— Питт, лорд Четэм, этот защитник Америки… — горько усмехнулся король. — Я не желаю носить корону, находясь в кандалах. Вы, лорд, меня устраиваете, но хотелось бы больше проницательности.

— Но, Ваше Величество… Мы же с вами решили не вмешиваться в континентальные дела и сосредоточиться на двух направлениях — на удержании американских колоний и на приобретении новой жемчужины для нашей Империи, на индийских княжествах. Чтобы усидеть на двух стульях, требуется необычайное искусство и чувство баланса. На трех…? Невозможно!

Повисла пауза. Георг III подошел к стене и принялся разглядывать копию семейного портрета работы немца Цоффани — оригинал был выставлен в Королевской академии. Его взгляд был прикован к сыновьям.

— Вы знаете, лорд, что я приказал учителям стегать кнутом Джорджа и Фредерика в случае нерадивости?

— Я слышал об этом, Ваше Величество.

— Любой отец должен проявлять строгость, если чада проявляют непослушание. С колонистами, как с моими детьми, мы должны поступить строго, но быстро. Не затягивать.

— Сейчас, когда сорван контракт с гессенцами…

— Вот! Вот вам еще один пример прямого вмешательства царя в наши дела.

— Но Ганновер…

— Послушайте, Фредерик. Я рожден для счастья или несчастья великой нации… отчего приходится поступаться своими личными интересами. Прежде всего, я англичанин, я рожден в Британии, получил здесь свое образование и этим горжусь. Мы — островной народ и всегда считали, что происходящее за каналом ничтожнее, чем весь мир. Но изменения на континенте слишком глобальны, чтобы мы могли позволить себе и дальше поклоняться ярму предрассудка. Отныне мы начнем готовиться к прямому вмешательству в европейские дела.