Кровавый год

— В чем разница, не пойму? — заинтересовался Чика.

— А в том, что мы всегда участвовали в чужих войнах, официально оставаясь на службе в своей армии. Батальонами командовали только наши офицеры, а солдаты не получали платы как наемники.

— Как-то мудрено. А могли вы одновременно оказаться на противоположных сторонах?

— Увы, такие случаи имели место.

— Значит, наемники.

— Вспомогательные войска! — вспылил принц. — А сейчас мы сражаемся за свою родину и избавлены от необходимости выслушивать дерзости от тех, кто привлек нас на службу.

— Эй, эй, не шуми, прынц, Не хотел тебя обидеть, — примиряюще поднял руки Чика. — Просто такой я человек — «заноза», как говорит наш государь.

Зарубин не понял, что извиняться было не за что. Президент-генерал не счел его слова оскорблением и имел в виду нечто другое — несколько пренебрежительное отношение к гессенцам, с которым они сталкивались, находясь в рядам армии нанимателя. Однажды один британский генерал даже заявил, что к ним будут относиться иначе, когда они начнут хотя бы заикаться по-английски. Тем не менее, Луи Карл склонился в изящном поклоне, подчеркнув, что извинения приняты.

Чика уже был далеко не тот неотесанный казак, каким начинал свое восхождение в армии царя Петра Федоровича — повертелся и при дворе, и в приличные дома Петербурга был вхож. Да что говорить, в одном из таких домов он вообще уже был на положении чуть ли не хозяина, успев обручиться с сенаторской дочкой. Поэтому он не ударил в грязь лицом и ответил президент-генералу не менее вежливым поклоном. Все ж таки союзник как-никак, вместе или кровь проливать, или за победу выпивать.

— Скажи-ка мне, прынц, что ты там, в избушке, про обход толковал?

— Я учился в военной академии и изучал многие сражения как древности, так и современности, хорошо изучил тактику французов. Они достаточно энергично маневрируют на поле боя. Характер местности позволяет совершать хитрые скрытные марши. На месте маршалов Фитц-Джеймса и Сен-Жермена я бы попытался обойти нас с одного из флангов.

Чика кивнул, в глазах его плеснулось понимание, он и сам давно сообразил, что французские позиции образуют перед ними вогнутую дугу: с одной стороны, центр уязвим, с другой — фланги имеют пространство для маневров.

— Не знаю, как ты, прынц, а я выдвину боковое охранение подальше, версты на две, и засад понаделаю на деревьях. Выставлю против французской дуги свою дугу.

— Что такое верста? — уточнил у переводчика президент-генерал, не знакомый с тактикой засад на деревьях.

— Примерно четверть лье, господин генерал.

— О! — восхитился Луи Карл.

Он был впечатлен и новыми военными знаниями, и масштабом операционно-тактического управления Зарубина. Сам молодой генерал к такому готов не был. К его будущему стыду, он, тот, кто предупреждал всех о возможности обходного маневра, сам его проворонил, и это сыграло решающую роль в сражении на Фульде.

* * *

Сражение началось в утренних сумерках, и сразу пошло совсем не так, как предполагал Никитин. Да, над его лагерем поднялись воздушные шары, и наблюдатели приготовились рассмотреть в деталях французскую диспозицию. К великому удивлению русских и гессенцев, за передовой линией королевских войск поднялись два точно таких же шара — иной, непривычной сферической формы, густо оплетенные веревками и имеющие «экваториальный» пояс, от которого к земле отходили стропы, удерживающие аэростат в висячем положении. Из гондол внутрь шаров поднимался густой дым — впоследствии оказалось, что в корзинах жгли костры из мокрой соломы и шерсти (2).

Генерал-аншефу не понравился конкурент собственного «армейского ока». Он вызвал к себе Николая Ивановича Фусса, прижившегося в армии и дослужившегося уже до полковника. Его математические расчеты стрельб как ракетами, так и орудиями были далеки до завершения, но играли важную роль в развитии артиллерийского дела в России. На «Ракетницах» он буквально женился — лучшего наводчика в империи не было.

— Николай Иванович! — обратился к юному швейцарцу Никитин. — Не нравятся мне эти французские птички. Сможешь их ракетами сбить?

— Могу попробовать, господин генерал-аншеф, но придется выдвинуть «Ракетницы» на самые позиции нашей полевой артиллерии.

— Действуй, полковник. Собьешь — объявлю благодарность по армии и орден дам.

Фусс переставил ракетные установки почти к самому берегу Фульды. Поколдовал с измерениями.

— Залп! — скомандовал он канонирам.

Рой ракет устремился в сторону противника. Одна пробила оболочку вражеского монгольфьера, он сдулся на глазах, и гондола с наблюдателем устремился к земле. У второго оборвались стропы, и он начал подниматься в воздух и смешаться, повинуясь ветру, в сторону от стоявших друг напротив друга армий. В русских рядах раздалось громкое «Ура!», сменившееся через несколько минут криками отчаяния.

Французы будто ждали, когда «Ракетницы» обозначат свою позицию. Ее накрыли разрывы гаубичных бомб, выпущенных откуда-то из тыла заречного правого крыла, где стояли гессенцы. Противник их обошел по самому берегу Фульды, устроил скрытные батареи и теперь принялся громить красу и гордость русской армии, ее секретное оружие, принесшее победу над войсками самого Фридриха. О том, что французам это удалось, свидетельствовал громкий взрыв и огненное облако, поднявшееся в районе бродов.

— Что за черт?! — огорчился Никитин, не подозревая, что неприятности еще не закончились. Старый шрам на лице побелел, выдавая волнение. — Ординарец! Немедленно отправляйся к президент-генералу и передай мой приказ: уничтожить батареи на нашем фланге. Пусть муромцы его поддержат с другого берега. Не дайте им уйти!

Распоряжение было разумным, но вот беда: чтобы захватить батареи французов, требовалось немало времени, а противник воспользовался своим шансом с убийственной эффективностью. На воздушные шары русских обрушился град шрапнели, и в скором времени они были поражены.

В королевской армии всегда служили хорошие артиллеристы. У русских был по сути один Фусс, в данный момент серьезно контуженный, а в распоряжении французов была целая школа первоклассных математиков. Они подготовили отличные таблицы стрельб как по наземным, так и по воздушным целям с помощью шрапнели, секрет которой был выкраден у беспечных московитов. Ее прозвали «черный дождь», имея в виду поражающий эффект против пехоты. Но один талантливый артиллерийский капитан придумал ей иное применение, математики из Академии наук выдали свои расчеты, и сейчас плоды их совместного творчества были продемонстрированы во всей красе. Один-один — обе армии остались без «орлиного» обзора и были теперь вынуждены действовать по-старинке, что явно сыграло в пользу французов.

По линии соприкосновения в районе дефиле завязалась артиллерийская дуэль — французы выигрывали в скорострельности, проигрывая в дальнобойности. Позднее выяснилось, что они и сами с усами с точки зрения новацией: придумали запальную трубку из жести, и теперь стреляли гораздо быстрее, а канониры оставались в полной безопасности. На правом фланге муромцы и гессенцы пытались зажать в клещи наглых вторженцев. Французы, в конце концов, отошли, заклепав пушки, но задуманная атака на левое крыло королевской армии сорвалась, даже не начавшись.