Кровавый год

(3) Действительно, существовала версия (об этом написал, в частности, В. Пикуль), что эрцгерцогиня Мария Жозефа заразилась оспой после посещения по настоянию матери усыпальницы и пребывания рядом с неплотно закрытым гробом недавно умершей жены Иосифа II. Но сыпь у нее возникла всего через два дня, а инкубационный период оспы составляет неделю.

(надгробие Франца I Стефана и Марии-Терезии в Императорской усыпальнице в Вене)

Глава 15

Гессен-Кассель был самым необычным мини-государством Европы, самым милитаризированным. В семь лет все мальчики регистрировались для прохождения службы, с 16 до 30 ежегодно являлись к чиновнику для возможной вербовки. В каждом четвертом доме кто-то служил в армии. Не исключением были и дворяне. Они проходили обучение в военной академии и составляли офицерский корпус — настоящее служилое дворянство, а не кровососы и трутни, как у соседей. Планы отправить за океан почти десять процентов всего населения ландграфства переполнило их чашу терпения.

Центром великой гессенской революции — именно так сразу окрестили события в Касселе, Дармштадте, Нассау, Хомбурге и прочих мелких княжествах, на которые было разбито единое когда-то герцогство Гессен — стали Университет Каролинум и его военный колледж. Луи Карл Гессен-Дармштадский, прибывший в ландграфство, чтобы собрать полки для Петра III, очень быстро сообразил, что можно осуществить гораздо больше — все условия были налицо: недовольство народа достигло высшей точки, в войсках разброд и открытые мятежи, как в случае с дармштадцами, и, что самое важное, в его распоряжении практически весь офицерский корпус гессенской армии, ведь он весь поголовно состоял в обществе «вольных каменщиков».

— Принц, можно ли верить словам царя Петра Третьего? — спросили Луи Карла офицеры, собравшиеся под покровом ночи в главной аудитории Оттонеума, главного здания коллегиума Каролинум.

— Завтра принадлежит нам! Так сказал этот великий воитель! Наша судьба — в наших руках! Доколе вы будете терпеть, как ландграф торгует вами как «пушечным мясом»? Если так будет продолжаться и дальше, это самое завтра для многих не наступит.

— А еще он забирает все деньги себе и расходует их бесконтрольно, по своему усмотрению — эти кровавые деньги, полученные за жизни наших мужчин! — возмутились депутаты ландтага, присоединившиеся к заговорщикам. — Строит себе дворцы, собирает коллекции живописи, в то время как простой народ питается одной картошкой. Он смотрит на своих подданных, на их тела, как на источник наживы! Это столь же отвратительно, сколь безнравственно и противоречит законам божьим!

— Революция! — неожиданно прозвучало на всю аудиторию.

— Арестовать ландграфа!

Офицеры подняли в ружье свои батальоны. При свете факелов к дворцу Бельвю, резиденции монарха Гессен-Касселя, двинулись организованные колонны гренадеров и егерей. Ландграф Фридрих II был схвачен в своей постели. Наутро Гессен-Кассель проснулся республикой.

Заседавший всю ночь ландтаг и офицеры, руководствуясь «речью в Парадном дворе» русского царя, провозгласили свержение монархии, выбрали президентом принца Гессен-Дармштадского и поставили своей целью объединение всего Гессена, свободного, внесословного и независимого от Священной Римской Империи. Вместо регулярной армии был создан Кур-гессенский Добровольный корпус, командование было поручено все тому же Луи Карлу, получившему звание президент-генерала.

Новообразованная армия отправилась в освободительный поход. В короткий срок между Рейном и западной границей бывшей Пруссии было создано новое государство — республика Гессен, а все ландграфы, князьки и имперские рыцари поспешили удрать во Францию или в Нидерланды.

Французы отреагировали с запозданием, но решительно, они понимали, что Луи Карл — это рука царя, что республика служилого дворянства и обученных сражаться крестьян в центре Европы совершенно меняет ее политический ландшафт, что нужно ее выжигать каленым железом. Министры Людовика также сообразили, что стоит пользоваться моментом, пока русская армия «Центр» занята австрийскими делами. Еще до событий в Касселе, сразу после отправки корпуса графа Рошамбо, военный министр де Сен-Жермен начал подтягивать войска к Страсбургу. После Рождества все было готово. Новый,1776-й год, начался для Франции с вторжения в Гессен. Войска под командованием герцога Шарля де Фитц-Джеймса и маршала де Сен-Жермена переправились через Рейн и двинулись на северо-восток восстанавливать монархические принципы. Формально их «пригласил в гости» Людовиг IX Дармштадтский.

Добровольный корпус отступал с боями, избегая генерального сражения — слишком неравным было соотношение сил. Президент-генерал Луи Карл обратился к генерал-аншефу Никитину, чья армия «Север» стояла на левом берегу Эльбы, с просьбой о союзе и военной помощи. Русские войска вступили в Гессен и объединились с «добровольцами» примерно в двадцати пяти лье от Касселя, на берегу реки Фульда. Французы были на подходе.

* * *

Афанасий Григорьевич Никитин был настроен на решительное сражение и на атаку. Имея столь грозную силу, как его муромцы, корпус Зарубина и гессенцев, прославившихся, в первую очередь, как отличные егеря, батарею «Ракетниц», полный комплект полковой и полевой артиллерии, воздушные шары, он не волновался за исход сражения. Генерал-аншеф внимательно изучил новую перпендикулярную тактику русской армии и верил в ее непогрешимость. Он находил окружающую местность самой благоприятной именно для его армии — вокруг возвышались высокие холмы с густым лесом — что может быть лучше для егерей? Широкое дефиле — долина, прорезанная петляющим ручьем — давала возможность построить штурмовые колонны. Тот факт, что им придется подниматься на возвышенность, которая замыкала долину и на которой уже постепенно устраивались французы, генерала не смущал.

— Мы зажмем их с флангов, воспользовавшись скрытностью подхода через леса. Слева егеря Зарубина, справа егеря президент-генерала. Герцог де Фитц-Джеймс решит, что главный удар будет нанесен на крыльях. Вот тогда мы и вдарим по центру — разорвем их напополам, введем в прорыв конницу, разделим на две изолированные группы и довершим разгром.

Все генералы напряженно разглядывали карту. И не все разделяли оптимизм командующего. Генерал-президент Гессена пояснил, что беспокоит лично его.

— Наш тыл представляет своего рода подкову из-за изгиба Фульды. Мы на другом берегу в верхней части этой кривой. Да, в нашем распоряжении броды, можно не бояться за пути отступления. И лагерь мы оставили внутри подковы, он послужит нам прикрытием. Но что будет, если французы предпримут обходной маневр и атакуют нас именно с тыла? Мелкая Фульда не станет преградой. Необходимо оставить в резерве достаточно войск, чтобы нас внезапно не отрезали от линии снабжения.

— Я продумал этот вопрос, — несколько самоуверенно заявил Никитин. — Наблюдение за обходными маневрами французов и отражение их внезапной атаки я поручу своим муромцам. Они же послужат нам резервом, если потребуется усилить давление на центр. Но стоит ли нам особо волноваться, если в нашем распоряжении два наблюдательных шара?

На этом и порешили.

Генералы вышли из домика лесника, где проходило совещание. Столпились на полянке, окруженной высокими буками, кленами и грабами, обменивались мнениями, хвалились прошлыми и будущими победами. Чика Зарубин не был бы самим собой, если бы не прицепился к конкуренту в лице президент-генерала.

— Слышь, прынц, — окликнул он аристократа, с которым был шапочно знаком по Берлину. — Давай поспорим, что мои егеря твоих переплюнут?

Общаться приходилось через переводчика, но генералам это не помешало.

— Ваши новые дальнобойные штуцера, генерал, — ухмыльнулся по-свойски Луи Карл, — хороши на открытой местности. А для действий в лесу нет ничего лучше, чем наши бюксы — короткие крупнокалиберные фузеи гессенских егерей. Для многих из нас лес — родной дом. Недаром нас всегда считали элитными войсками.

— Кого? Вас? — продолжал дразниться Зарубин. — Вы же наемники!

— При всем моем уважении, генерал-поручик, к вашим былым заслугам, позвольте с вами не согласиться, — обиделся принц. — Гессенцы никогда не были наемниками! Мы всегда назывались «вспомогательными войсками»! (1)